Смекни!
smekni.com

Рациональность - критика - свобода (стр. 3 из 4)

"Единственное, что я ценю в свободе, это - борьбу за нее; обладание же ею меня не интересует... То, что я зову борьбой за свободу, есть не что иное, как постоянное живое усвоение идеи свободы. Всякое иное обладание свободой, исключающее постоянное стремление к ней, мертво и разумно, бездушно"9. Ведь само понятие свободы тем и отличается, что все более расширяется по мере того, как мы стараемся усвоить его себе. И хотя сам Ибсен уподобляет разумность мертвой бездушности (опираясь, видимо, на догматическое понятие рациональности), сказанное им вполне приложимо и к понятию рациональности, понимаемой как критико-рефлексивная позиция, проникнутая пафосом поиска истины. Ибо истина также есть прежде всего стремление к истине. Истина и свобода существуют лишь в стремлении к ним, но исчезают в обладании ими. Если воспользоваться терминологией Э.Фромма, они принадлежат модусу бытия, а не обладания.

Как рациональность, так и свобода не являются объектами (качествами, сущностями), которые поддаются определению с помощью четких критериев. Для целей данного обсуждения сделаем лишь необходимые уточнения. Рациональным мы будем считать то, что допускает возможность критики. Свобода существует лишь там, где есть возможность изменения (ситуации, отношения, знания и т.д.). Критика состоит в осознании границ достигнутого, свобода - в их преодолении.

Взаимодополнение и взаимопроникновение разума и свободы обнаруживается даже в самой цитадели разума - науке. В своем историческом развитии она проявляет себя как свободная деятельность: постоянно преодолевает достигнутый уровень познания, пересматривает критерии, нормы, методы познания. Притязания разума на автономию изначально преобладали в науке. Можно даже сказать, что нередко именно люди науки являли своим поведением образцы свободного человека. Стремление к свободе выражается в науке как любовь к истине, а независимость разума зиждется на вере в истину. Истина и свобода как две фундаментальные человеческие ценности образуют, таким образом, неразрывное единство: свобода реализуется благодаря разуму, а разум может продвигаться к истине только будучи свободным. Однако, как отмечал К.Ясперс, "абсолютная истина, а тем самым и полная свобода никогда не достигается. Истина вместе со свободой находится в пути"10.

Критическая позиция является, таким образом, неотъемлемой характеристикой свободы и ее необходимым условием. Однако этим свобода не исчерпывается. Роль критики ограничивается задачами достижения негативной свободы как "свободы от", или внешней свободы. Отрицательная свобода как независимость от внешних ограничений имеет своим пределом своеволие, то есть свободу только для себя, или эгоизм. Она не исключает господства над людьми, не отрицает тирании, ибо тиран есть вольный человек. Исключая какие-либо ограничения своей свободы, она лишена уважения к чужой свободе. Своеволие поэтому не может быть истинной свободой. Как писал Гегель, "я только тогда истинно свободен, если и другой также свободен и мною признается свободным"11. Свободой как отсутствием препятствий могут обладать и физические тела. Человеческая же свобода предполагает возможность и, что не менее важно, способность разумного, то есть ответственного, выбора. Это прежде всего выбор между образом действий, обоснованных разумом или же эмоциональными пристрастиями, инстинктами, предубеждениями. Произвол и есть свобода, не устремленная к истине.

Рациональность в форме критического разума обеспечивает, таким образом, внешнюю, негативную свободу. Позитивный же смысл свободе придает соединение рациональности с нравственностью, то есть расширение критико-рефлексивной деятельности до включения в ее сферу нравственных целей и идеалов. Позитивная свобода - это способность делать свой выбор в согласии с голосом разума и совести, то есть на основании разумного выбора и ответственности.

Одним из аргументов в противопоставлении рациональности и свободы является утверждение о связи рациональности с целесообразностью и закономерностью, не оставляющих, якобы, места свободному выбору. Этот аргумент основан на той деформации понятий свободы и рациональности, о которых говорилось выше. Если отказаться от узкоинструментального или формального понимания рациональности и не сводить свободу к бессознательному импульсивному действию, то их единство не покажется столь невозможным. В частности, их единство становится очевидным, если обратить внимание на столь важную характеристику свободы, как ответственность. Без этого говорить о свободе столь же бессмысленно, как и без возможности выбора. Ответственность - это цена, которую мы платим за свободу. И если возможность выбора привлекает многих и делает для них свободу желанной, то неизбежность ответственности значительно сужает круг ее ревнителей. Но об ответственности невозможно говорить, не обращаясь к разуму и рациональности. Основанный на свободе выбора поступок является рациональным именно в силу ответственности. Рациональность в данном случае означает оправданность поступка перед лицом ответственности. Когда мы говорим о свободе, становится очевидной нетождественность понятий рациональности и целесообразности. Целесообразность предполагает определяемость поведения извне заданной целью, подчинение ей, что исключает свободу выбора и снимает с действующего субъекта индивидуальную ответственность.

Мы не можем говорить о свободе, не обращаясь к идее рациональности, понятой в широком смысле, как она проявляется в практике размышления, аргументации, обоснования, критики.

Различие этих двух типов станет очевиднее, если мы попытаемся оценить действие с точки зрения рациональности. О целерациональности какого-либо действия можно судить лишь по его результату. Успех дела может быть критерием рациональности в ее техническом понимании, как адекватности цели и средств, потому что такая рациональность обращена на поиск средств для заданной цели. Для оценки действия как свободного важен не конец дела, результат, а его начало - свободный, самостоятельный выбор, осуществляемый не вынужденно, под действием причин, а на разумных основаниях, то есть с использованием анализа, размышления, критики. Рациональность, таким образом, присутствует в самом акте свободы как личного выбора. Эту связь свободы и разума четко выразил В.Хесле: "свобода существует лишь постольку, поскольку человеку удается увидеть этот реальный мир, мир разума, "резона". Если мы не можем его видеть, то остаемся пленниками мира причин, лишенные и свободы, и достоинства"12. Степень свободы выбора определяется глубиной его осознания, то есть рациональностью.

Хотя выбор является неотъемлемой принадлежностью свободы и условием ее существования, это все еще не сама свобода. Выбор может быть сделан и в пользу несвободы: подчиниться внешней необходимости или стать рабом своих прихотей и желаний. В первом случае мы говорим о конформизме, во втором - о своеволии или эгоизме, но не о свободе. Для свободы необходим акт творчества как преодоления всякого внешнего принуждения, будь то стихия социального, внешней (или собственной) природы. Свобода предполагает независимость как устранение внешних препятствий, как преодоление каузальной детерминации собственных действий. Но это лишь условие свободы, или то, что называют свободой отрицательной.

Действие вопреки этим стихиям не обязательно будет свободным, творческим и разумным. Оно может быть и бунтом, своеволием, анархией. Для реализации свободы необходимо единство выбора и ответственности, самоопределения и самоограничения, разума и воли. Устранение внешних барьеров при отсутствии внутренних чревато разнузданным своеволием, деспотизмом, политическим экстремизмом. Последнюю позицию ясно выразил Л.Троцкий сказав, что "в своих действиях революционер ограничен только внешними препятствиями, но не внутренними..."13. С этим несовпадением внешней и внутренней свободы связано и известное предупреждение А.Герцена об опасности преобладания внешней независимости над внутренним самоопределением. Рассуждая о призрачности и бессодержательности внешней свободы, С.Франк вопрошает: "Свобода от всего на свете - к чему она нам, если мы не знаем, для чего мы свободны?" И далее он вспоминает старую, глупую, но символически многозначительную остроту (так он сам ее характеризует): "Извозчик, свободен?" - "Свободен". - "Ну, так кричи: да здравствует свобода!"14.

Борьба за независимость, за автономию личности есть реализация права человека на свободу. Сама по себе она не гарантирует свободу внутреннюю, но без нее движение к свободе становится еще более трудным. Важно только не абсолютизировать значение внешней свободы, в чем нередко упрекают либерализм. Его заслуга состоит в пристальном внимании к средствам, необходимым для реализации свободы, к тому минимуму материальных (экономических, политических и проч.) условий, без которых невозможно достойное человеческое существование. Либерализм борется за устранение внешних препятствий самореализации человека. Но он не задается вопросом о смысле свободы, о том, ради чего нужна свобода. Поэтому, если ограничиться только либеральными требованиями, то возникает опасность абсолютизации внешней свободы. Подчеркивая относительность ценности внешней свободы, ее, говоря языком школьной логики, необходимость, но не достаточность, С.С.Аверинцев пишет: "Внешняя свобода не имеет положительного содержания, но именно потому, что она представляет собой необходимое условие для какого бы то ни было положительного содержания. На фундаменте можно строить и храм, и неприличное заведение, но без фундамента, минуя фундамент, не построишь вообще ничего"15.