В событийно-сакральном композиционном блоке широко используются цитаты. Приведение цитат свидетельствует о достоверности передачи чужого высказывания и косвенно передает уважение к источнику информации и его содержанию. Цитаты из Священного Писания («Слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для спасаемых — сила Божия» [НВ] и под.) для религиозной аудитории являются бесспорно авторитетными, кроме того, они задают торжественную тональность речи. Завершается развитие событийно-сакральной темы обобщением (а), в котором, как правило, данная тема сопрягается с ситуативной (б): «Поэтому воспоминание о сем славном событии (а) и получило в нашей Церкви наименование Воздвижение Честного Креста Господня (б)» [НВ]; см. также: «Торжествуют и радуются христиане, празднуя этот праздник (а), потому что славное Преображение Господне величайшее дает утешение христианскому сердцу (б)» [Митр. Антоний, 2002] 2 ; «Сию-то радостную встречу Господа нашего Иисуса Христа (б) и мы с вами ежегодно торжественно празднуем (а)» [Арх. Кирилл, 2000] 3 .
Переход к реализации духовной темы происходит на логических основаниях, так как цель следующего композиционного блока — это истолкование сакральных событий в деятельно-нравственном аспекте, указание на их роль в духовном развитии человека. Данный блок в анализируемом тексте отвечает на конкретный вопрос: «В чем сила Животворящего Креста?», и вопросительная конструкция может рассматриваться как структурный сигнал смены тем проповеди. См. также: «Как совершается преображение человека душевного в человека духовного?» [ПГ]. Возможны и более сложные структуры. Так, в проповеди митр. Антония (Сурожского) применяется группа вопросов, функционально неоднозначных. Вначале идет серия вопросов, выделенная в отдельный абзац: «Каким же образом происходит, что раз за разом мы причащаемся — некоторые из нас дерзновенно из недели в неделю, другие с большим страхом Божиим, реже — и однако никто из окружающих нас не видит этого Божественного сияния на нашем лице, в наших глазах? Как происходит, что эта слава Божия не излучается из каждого нашего слова, из глубокого безмолвия души, не явлена красотой каждого нашего действия, когда каждое наше движение достойно Самого Бога?» [Митр. Антоний, 2002] 4 . Затем, вместо ожидаемого ответа, дается еще один вопрос, который развивает предыдущие: «И еще: каким это образом, причащаясь на протяжении стольких лет, мы едва ли отдаем себе отчет, что с нами совершается что-то неизъяснимо великое?» Далее автор отвечает именно на последний вопрос. Таким образом, первые два вопроса используются для обозначения перехода к развитию духовной темы, т. е. выполняют собственно композиционную функцию, третий же обозначает проблемное поле следующего фрагмента текста. В развернутом ответе, который структурирован с помощью еще одного вопроса: («Не потому ли, что идти к Причастию можно по-разному?»), проповедник размышляет о разном отношении к таинству Причастия, начиная с явно отрицательного, неправильного и заканчивая образцовым. С логико-риторической точки зрения связкой служит «лекторский вопрос», т. е. вопрос, на который сразу следует ответ самого спросившего. Семантической особенностью данных вопросов является использование слов смыслового ряда «духовная жизнь» (смысл, значение, сила, надежда, ободрение, духовность и др.) Стилистическое единство данного блока обеспечивается лексическим полем, для которого характерно использование абстрактных лексем, выражающих духовные понятия (вера, любовь, милосердие, благодать, грех, покаяние).
Переход к заключительной части, которая в проповеди носит назидательный характер, обычно происходит с помощью обращения: «Дорогие братья и сестры…» Это наиболее типичный речевой сигнал композиционно-тематического перехода в тексте проповеди. Целостность данного композиционного фрагмента и одновременно его своеобразие проявляется в явном речевом выражении идеи долженствования. На данном этапе смыслового развертывания проповедник прямо указывает прихожанам, что надо делать для того, чтобы приблизиться к идеалу, Богу: «…мы должны заботиться о том…»; «…мы должны всегда исповедовать свою веру в распятого за нас Господа…»; «…постараемся жить благочестиво…»; «преисполнимся чувством благодарности к Господу и… припадем к этому Кресту» [НВ]. См. также: «…так и всякий должен прославлять Господа своим добрым поведением и жизнью. Должны мы прославлять Господа и устами своими во всяком духовном пении и молитве…» [ВГ]. Другими логическими связками служат стандартные сигналы итак, таким образом, поэтому: «Итак, дорогие братья и сестры, будем со своей стороны употреблять все усилия, чтобы очистить себя внутренно от всякого порока, чтобы не царствовал в нашем сердце грех, а царствовал Христос» [ПГ]; «Поэтому, причащаясь Святых Таин, будем готовиться внимательно и сосредоточенно, и будем готовиться прийти сознательно на исповедь, отречься от неправды в себе, отвернуться от всего того, что могло нас пленять, и готовиться к тому, чтобы после исповеди и соединения со Христом начать жить новой жизнью, чего бы это нам ни стоило» [ОП].
Для заключения проповеди характерно сочетание призыва к слушателям и к самому себе с цепочкой вопросов, например, в проповеди митрополита Антония: «Будем же помнить эти предостережения, которые мы слышим и от святых, и от обратившихся грешников, и ставить перед собой вопрос: как я приступаю к Причастию? В отчаянной ли нужде — или беспечной самоуверенности? С сердцем сокрушенным, потому что мне Бог нужен больше, чем нужна жизнь, или что иное, — или “по-дешевому”: потому что я числюсь членом Его Церкви, даже если и не являюсь живым членом Его Тела?» [ОП]. С помощью серии вопросов осуществляется и связь с предыдущим смысловым фрагментом, и подведение итогов, и актуализация сказанного, и создание у слушателей определенного эмоционального состояния. Смысловой блок заключения заканчивается новым — основным — побуждением: «Задумаемся над этим… и станем судить себя, чтобы не быть судимыми и осужденными! Аминь» [ОП]. Абсолютной концовкой анализируемой проповеди служит цитата из тропаря праздника «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко…» [НВ] и слово-фраза «Аминь (Да будет так)». Этот кратчайший фрагмент также можно считать композиционным компонентом проповеди: слово аминь прихожане произносят вместе с проповедником, принимая тем самым к действию все вышесказанное.
В заключительном блоке, как правило, представлены и духовная, и предметная темы, налицо объединительное логическое предназначение фрагмента, подчеркнутое долженствовательной модальностью, активизацией идеи воздействия, магистральной для жанра проповеди.
Экспликация ведущих тем в проповеди достаточно четко соотносится с классическим трехчастным композиционным членением. Презентация ситуативной темы происходит во вступлении, завершается она, факультативно, в заключении проповеди, развитие событийно-сакральной и духовной темы в сопровождении сопутствующих фрагментов составляет «тело» текста, слияние духовной темы с ситуативной формирует заключение (рис. 1).
Представленная на рисунке композиционно-тематическая модель строится на правильных дидактических основаниях: движение от повода к причинам, от поверхностно-событийного к глубинно-смысловому слою, от информативного к воздействующему смыслу соответствует методически целесообразному движению от простого к сложному, от конкретного к абстрактному и, наконец, от чужого к личностно воспринятому, своему. Добавим, что речевые сигналы этого движения — композиционные речевые связки — располагаются в начальной позиции тематических фрагментов, предваряют их, что чрезвычайно важно при устном восприятии текста.
Эта базовая композиционно-тематическая схема развития проповеди имеет варианты. Достаточно распространенным является вариант, при котором событийно-сакральная и духовная тема образуют некий повторяющийся комплекс (например, в проповеди, посвященной памяти нескольких святых, или в проповеди, где текст Священного Писания анализируется по частям). При этом поучительная часть может располагаться как после каждого такого комплекса, так и в общем заключении проповеди (рис. 2).
Так происходит, например, в проповеди арх. Кирилла «Слово о молитве преподобного Ефрема Сирина» [Архим. Кирилл, 2000] 5 , где автор последовательно представляет обе части молитвы и дает их нравственное истолкование. В результате проповедь состоит из двух частей («бесед», как называет их автор), каждая из которых представляет собой относительно самостоятельный текст.