Рассматривая непосредственно социально-политические потребности, Г.Г.Дилигенский пишет, что они «представляют собой, с одной стороны, продукт экстраполяции других потребностей людей в макросоциальную и политическую сферы, обычно вызывающей их модификацию. С другой стороны, содержание социально-политических потребностей обусловлено отношениями и деятельностью, функционирующими в рамках самой этой сферы»[165].
На основе потребностей формируются различные социальные интересы групп. Интерес можно определить как избирательное отношение к объекту в силу его жизненной значимости и эмоциональной привлекательности. Жизненная значимость (сознается она или нет), по мнению А.Г.Ковалева, отражает потребность в определенных условиях жизни или деятельности. Эмоциональная привлекательность превращает эту объективную нужду в субъективный интерес, т.е. субъективную направленность определенного качества[166].
В научной литературе политический интерес рассматривается как «обобщенное выражение потребностей, идеальных стремлений и деятельностных начал в политическом сознании социальных групп и индивидов. Отражает объективное положение этих групп и индивидов в политической структуре общества и особенности его политико-культурных норм и традиций»[167]. Являясь единством объективного и субъективного моментов, политический интерес формирует политические установки и аттитюды и тем самым существенно влияет на поведение политических субъектов.
Давней традицией политической философии является рассмотрение интереса в качестве одного из важных связующих звеньев между человеком и миром политических явлений (когда, например, государство, закон описываются как выражение общих интересов).
Г.Г.Дилигенский вместе с тем отмечает, что зависимость установок от потребностей и интересов носит относительный характер, поскольку установки усваиваются индивидом в готовом виде через процессы социализации и коммуникации. Установки укрепляются вначале в сознании субъекта, приобретая вербальное выражение, и лишь потом укореняются в аффективной и бессознательной сферах психики. Поэтому предметное содержание потребностей с самого начала определяется именно установками[168].
Индивид очень редко, по мнению Г.Г.Дилигенского, вырабатывает свое уникальное отношение к политической действительности, поскольку сплошь и рядом он заимствует установки от других, от той или иной социальной общности, т.е. приобретая установки в готовом виде из социального опыта и культуры[169].
Такой способ приобретения установок сближает их с социально-политическими стереотипами, однако отождествлять эти понятия не стоит, так как стереотипы являются когнитивными образованиями, разновидностью социального знания, а установка, кроме когнитивности, обладает и мотивационным содержанием.
Для понимания роли установок в регуляции деятельности политических субъектов важное значение имеет рассмотрение их функций. А.Г.Асмолов в деятельности вообще выделяет три функции установок. Первая - «установка определяет устойчивый, последовательный, целенаправленный характер протекания деятельности, выступает как механизм ее стабильности, позволяющий сохранить ее направленность в непрерывно изменяющихся ситуациях». Вторая - «установка освобождает субъекта от необходимости принимать решения и произвольно контролировать протекание деятельности в стандартных, ранее встречавшихся ситуациях». Третья - «установка может выступать в качестве фактора, обусловливающего инертность, косность деятельности и затрудняющего приспособление субъекта к новым ситуациям»[170].
Рассматривая социально-политические установки и аттитюды, Г.Г.Дилигенский считает, что они обладают двумя главными функциональными свойствами. Первое из них он называет свойством относительной устойчивости. Второе функциональное свойство он связывает со способностью их «практически выступать в качестве относительно самостоятельных потребностей и мотивов»[171].
Первая функция установок и аттитюдов состоит в том, что они обеспечивают человека способностью реагировать на ситуацию и внешние объекты на основе прямого опыта. Опыт людей, как пишет Г.Г.Дилигенский, «отмечается значительно большей удаленностью от их непосредственного восприятия и практики, фрагментарностью и разорванностью, с гораздо большим трудом поддается адекватному освоению и воплощению в модели реакции на явления и события, происходящие в обществе. Поэтому социально-политические установки играют, в отличие от других, специфическую роль компенсатора когнитивного дефицита. Они моделируют реакцию людей не только на знакомые, но и на неясные, непонятные ситуации. Одна из функций таких установок - минимизировать риск, опасность, содержащиеся в таких ситуациях. Закрепленное в таких установках отношение к определенным объектам и ситуациям позволяет поддерживать минимальные мотивационно-психологические связи с макросоциальной средой, психически, интеллектуально или практически реагировать на исходящие от нее импульсы»[172].
Характерным примером такой установки является реакция экономического поведения людей на политические события, которые воспринимаются как угроза стабильности положения в стране или мире. В ситуации обострения политической напряженности люди стараются запастись продуктами, выстраивая длинные очереди в продовольственные магазины. Они не знают «перерастет ли очередной конфликт в войну и сопряженный с ней дефицит необходимого, но аккумулирующая прошлый опыт установка подсказывает им поведение, ориентирующееся на такую возможность»[173].
Такого типа установки социальные психологи называют ситуационными или «установками на ситуацию». «Из компонентов, формирующих установку, - потребность, прошлый опыт и ситуация - в таких случаях решающую роль играют два последних: включаемые в установку потребности (например, в продуктах питания, стабильном или растущем капитале и доходе) самоочевидны, не нуждаются в каком-то особом осознании и опредмечивании»[174].
Вторая функция установок и аттитюдов состоит в том, что они сами начинают выступать в роли потребностей и мотивов поведения людей. Это происходит в тех случаях, когда решающую роль в формировании установок играет фиксация предмета потребности. Такие установки называются «установками на объект». Эти установки, как отмечает Г.Г.Дилигенский, связаны с потребностями, предмет которых «выбирается» самим субъектом, что более всего характерно для потребностей социального существования[175]. По отношению к одним и тем же явлениям у одних людей могут преобладать «установки на ситуацию», у других - «на объект», и это различие оказывает существенное влияние на их политическое поведение.
Выявляя отношение между потребностями и социально-политическими установками. Г.Г.Дилигенский делает вывод о двойственной мотивационной основе этих установок. Одни из них представляют собой продукт «экстраполяции в сфере социально-политической психологии «обыденных» и личных потребностей людей, сложившихся вне этой сферы». Подобные потребности и выражающие их установки воплощаются в требования, которые люди предъявляют к политическим институтам в обществе. Другие потребности и установки рождаются непосредственно из социально-политических отношений, «причем в процессе их формирования и воспроизводства первичным звеном часто являются социально-политические установки (аттитюды), усвоенные индивидом из общественного сознания». Такого рода самостоятельными установками-потребностями выступают политические цели, при условии, если они интериоризированы множеством людей, превратившись в мотивы их суждений и действий[176].
По мнению Е.Б.Шестопал, функциональная характеристика политических установок также состоит в их вовлеченности в мотивационные механизмы менталитета в силу того, что «они, во-первых, служат для настройки деятельности на объект, а, во-вторых, обеспечивают относительно устойчивую форму потребностей и мотивов»[177]. Кроме того, политические установки выполняют роль регулятора социально-политических взаимоотношений, так как любое политическое действие или событие возможно лишь в том случае, если существует предварительная готовность к осуществлению действия, то есть тогда, когда сформулирована установка, которая может носить как негативный, так и позитивный характер[178].
Политические установки, на наш взгляд, выполняют функцию идентификации, то есть присущего человеку бессознательного отождествления себя с «другими», переживания тождественности им. Разновидностью идентификации выступает эмпатия - способность человека переживать, чувствовать за другого, как за самого себя[179].
В структуре политических установок обычно выделяют когнитивные, или познавательные; эмоциональные, или аффективные; поведенческие, или конативные, элементы[180].
Когнитивные элементы установок предполагают наличие у людей предварительных знаний, интереса к политике. Наличие этого компонента объясняет отбор информации, который они ведут в отношении тех или иных политических субъектов. Эмоциональное отношение к политическому объекту (нравится - не нравится, приятно - неприятно), как правило, предшествует критическому осмыслению информации о политике. Без этого компонента не получили бы столь большого значения политические предрассудки, стереотипы. Поведенческий компонент установки представляет собственно готовность к политическому действию[181].