Но если трехчленная структура установок является общепризнанной, то по вопросу о взаимоотношениях между элементами установок существуют различные точки зрения. Так, если одни авторы утверждают, что между ними существует весьма тесная взаимосогласованность, то другие считают, что это не подтверждается эмпирическими данными[182].
Определенную сложность вызывает и вопрос о роли различных компонентов: «является ли центральным звеном установки эмоции по поводу ситуации или объекта, а отбор и мобилизация знаний производится в соответствии с эмоциональным переживанием, как бы по его «заказу» или, напротив, в установке доминирует именно знание»[183]. В.А.Ядов считает, что все три элемента трехчленной структуры установки «образуют относительно самостоятельные подсистемы регуляции активности субъекта»[184]. По мнению Г.Г.Дилигенского, хотя «это предположение и соответствует реальному многообразию типов мотивационных процессов», необходимо отметить, что «как различные в функциональном отношении компоненты установки (когнитивные, эмоциональные, поведенческие), так и установки, функционально однородные, но ориентированные на ситуации различных уровней (макро- и микросоциальные) могут или соответствовать друг другу или сливаться в единое целое, или расходиться, проявляя большую или меньшую самостоятельность. Вместе с тем относящиеся к разным социальным объектам и ситуациям установки человека обнаруживают тенденцию к взаимному согласованию, к формированию единой системы»[185].
В современной литературе выделяются различные виды политических установок, исходя из степени их «укорененности» и глубины в сознании. Так, Е.Б.Шестопал рассматривает такие виды установок, как мнение, диспозиции, убеждения. Мнение представляет собой поверхностный вербальный слой сознания, не обязательно соответствующий более глубоким личностным образованиям, поэтому мнения как вид установок отличаются значительной неустойчивостью. Другим видом установок является диспозиция, или общее отношение к политической реальности. Более глубокие корни имеет такой вид установок, как убеждения, которые составляют своего рода стержень политического сознания[186].
Политические установки можно также разделить на смысловые, целевые и операциональные в зависимости от того, на какой фактор политической деятельности направлена установка (мотив, цель, условие деятельности). Смысловая установка выражает проявляющееся в деятельности личности отношение ее к тем политическим объектам, которые имеют личностный смысл. Смысловые установки содержат информационный компонент (взгляды человека на политическую реальность и образ того, к чему человек стремится), эмоционально-оценочный компонент (антипатии и симпатии по отношению к значимым политическим объектам), поведенческий компонент (готовность действовать по отношению к политическому объекту). С помощью смысловых политических установок индивид приобщается к системе политических норм и ценностей определенной социальной среды (инструментальная функция), они помогают сохранить статус-кво личности в напряженных политических ситуациях (функция самозащиты), способствуют политическому самоутверждению личности (ценностно-экспрессивная функция), выражаются в стремлении личности привести в систему содержащиеся в них личностные смыслы политических знаний, норм, ценностей (познавательная функция).
Целевые политические установки проявляются в виде тенденций к завершению прерванного политического действия. Операциональные политические установки возникают в ходе решения задач с учетом условий конкретных ситуаций и вероятностного прогнозирования этих условий, опирающегося на прошлый опыт поведения.
Таким образом, под политическими установкам и аттитюдами мы будем понимать неосознанные и осознанные предрасположенности и готовности социальных субъектов, обусловленные политическими потребностями и интересами к определенным действиям в конкретной политической ситуации. Политические установки и аттитюды обусловлены потребностями людей, возникшими как в их обыденной жизни, так и непосредственно в сфере социально-политических отношений, а также процессами социализации и коммуникации и, следовательно, могут усваиваться людьми в готовом виде из социального опыта и политической культуры.
Функционально политические установки и аттитюды выступают, во-первых, мотивом политической деятельности, во-вторых, регулируют политический процесс, в-третьих, выступают средством политической идентификации.
В структуре политических установок и аттитюдов можно выделить когнитивные, аффективные и конативные элементы, находящиеся в сложном взаимодействии друг с другом.
Определение сущностных характеристик менталитета как категории философско-политического исследования предполагает изучение, во-первых, эпистемологических предпосылок введения этого понятия в научный оборот, во-вторых, интерпретации его содержания и структуры в различных отраслях социально-гуманитарного знания и, в-третьих, соотнесения его с другими категориями политической философии.
Категориальный анализ понятия политического менталитета позволяет создать его многомерную модель эвристического характера и использовать эту модель при изучении его социальных спецификаций.
Широкое использование понятия «менталитет» в различных отраслях современной науки было обусловлено возникновением неклассической парадигмы социального познания, предметом которой является мир повседневной жизни и дорефлексивных форм обыденного сознания, а целью - исследование «живых» социальных коммуникаций и жизненных практик.
При определении сущности политического менталитета можно использовать идеи, которые разрабатываются в таких направлениях социально-гуманитарного знания, как история ментальностей, семиотика, теория «карнавальной» культуры, теория социальной информации, историческая и культурная антропология.
История ментальностей является центральным моментом антропологически ориентированной исторической науки, программа создания которой была задумана и реализована школой «Анналов» (М.Блок, Л.Февр, Ж.Дюби, Ж.Ле Гофф, Ф.Бродель, Р.Мандру, Ф.Ариес). При изучении ментальностей основное внимание уделяется мыслям, чувствам, ценностям и нормам поведения индивида и социальных групп, «разлитым» в культуре и обыденном сознании, и которые, по большей части, не осознаются людьми.
Политический менталитет имплицирован в языке и в других знаковых системах, поэтому при определении сущностных его характеристик можно использовать идеи семиотики, в первую очередь, тартусско-московской школы, которая занималась проблемами изучения культурных «кодов», принятых в том или ином сообществе и находящим свое выражение в различных текстах (Ю.М.Лотман, В.В.Иванов, Б.А.Успенский).
Большую роль в этом плане играют также идеи М.М.Бахтина, автора теории «карнавальной» культуры, описывающей повседневное поведение «безмолвствующего большинства», в области которого «проговариваются» неосознаваемые его культурные пласты.
Фундаментальным свойством самоорганизующихся общественных систем является способность аккумулировать и передавать жизненный опыт, используя его для адаптации к среде. Носителями политического менталитета выступают политические символы, которые усваиваются в процессе социальной коммуникации. Теория социальной информации позволяет объяснить социальный механизм передачи политического менталитета.
Историческая и культурная антропология также ориентирована на изучение потаенных пластов общественного сознания, тесно связанных с повседневной жизнью человека и его жизненными ориентациями.
Методологическое значение этих направлений социально-гумани-тарного знания в плане категориального анализа понятия политического менталитета и разработки его многомерной модели состоит в том, что они ориентируются на поиск таких представлений и ценностей, определяющих обыденное сознание и повседневное поведение человека или социальных общностей, которые лежат как бы «ниже» господствующих идеологий, порой не подвластных и даже противоречащих им.
В современной философской и научной литературе сложилось три подхода к определению содержания понятия «менталитет». При первом подходе менталитет рассматривается как совокупность повседневных осознанных представлений, символических образов и ценностей (В.Н., Иванов, М.М.Назаров, Д.Фильд и др.). При втором подходе акцент, наоборот, делается на коллективно-бессознательных, архетипических его компонентах (А.Я.Гуревич, И.В.Кондаков, А.П.Марков и др.). В рамках третьего подхода подчеркивается, что менталитет - это область как сознательного, так и бессознательного, при чем осознанные элементы менталитета неразрывно связаны со сферой бессознательного, которое может рассматриваться исключительно как коллективное (И.Г.Дубов, Г.Г.Дилигенский, С.И.Самыгин, Л.Д.Столяренко, Е.Б.Шестопал и др.).
Высказывается также мнение о том, что менталитет - это нечто общее, лежащее в основе как сознательного, так и бессознательного, логического и эмоционального, т.е. глубинный (и поэтому труднофиксируемый) источник идеологии, разума и веры (М.Рожанский). Существует и представление о менталитете как наиболее константной глубинной части социальной информации, определяемой традицией и культурой и трансформирующейся из поколения в поколение (М.Ю.Шевяков)