Преподаватель школы задала вопрос: «Осталось ли у вас какое-либо негативное чувство по отношению к Австрии?»
Евгений Васильевич ответил, что нет, и поблагодарил за внимание.
После выступления Кокорева Ольга Юрьевна сказала: «Мы студенческий ансамбль «Колокол» Московского колледжа управления и права. В нашей стране мы организуем активную антифашистскую работу. И сейчас мы хотим спеть песню, которая рассказывает об ужасах войны, о том, как много людей умирают, и как много детей остаются одни во время войны. Мы хотим сказать, что мы против войны во всех ее проявлениях». Прозвучала песня «Хотят ли русские войны…» в исполнении ансамбля «Колокол»
Конопатченков А.В. сказал: «Сегодня в России мы отмечаем очень большой праздник. Сегодня 9 мая – День победы. Это наиболее важный праздник в России. Итак, вы видите 2 флага. Первый флаг – флаг Российской Федерации, он трехцветный: его цвета белый, синий, красный. А второй флаг, красный, - это флаг победы, флаг, под которым Советская армия победила фашистов и свергла нацистский режим. Именно поэтому вы видите два флага».
Далее слово было предоставлено бывшему малолетнему партизану, несовершеннолетнему узнику Гузен-1, Шилину Николаю Денисовичу. Он сказал: «Дорогие ребята, я, наверное, самый молодой из присутствующих. Хочу вам рассказать о двух лагерях, в которых мне пришлось побывать. Я в гитлеровской Германии числился преступником № 3. Преступник № 1 был Левитан, диктор советского радио, который в конце выступления всегда говорил: «Смерть фашистским захватчикам!», преступник № 2 был Маринеско, подводник. А третим был я. Я был взят в партизанской зоне. Прошел три гестаповских тюрьмы, затем Освенцим, Маутхаузен, команда Мельк. Об Освенциме, наверное, вы слышали. Люди там гибли тысячами. При подходе к Польше нас стали эвакуировать. Нас с Освенцима гнали пешком до польского города Вроцлав. Во Вроцлаве погрузили в открытые вагоны, это было зимой, в январе 1944 года, и привезли в Маутхаузен. О Маутхаузене много сказано, я не буду повторяться, это ужасный концлагерь. Три месяца я работал в Мельке. После этого я был переведен в центральный лагерь Маутхаузен. Я хочу рассказать один случай из лагерной жизни. Я был очень худой, и попал в команду подростков, где были цыгане, евреи из других стран. Нас должны были сжечь в крематории. Хочу сказать, какие мысли одолевают человека, когда ты идешь на смерть. В литературе написано, что люди, идущие на смерть, вспоминают луга, полет журавлей, пение птиц. Ничего этого не было. Были мысли: буду жив – не буду жив, и аргументы к ним. Когда мы подошли к воротам, доложили, и цыган и евреев, пропустили в лагерь, загнали в крематорий, а остальным велели уходить. Наутро весь цыганский лагерь был сожжен. Я хочу поблагодарить австрийскую сторону и российскую сторону за предоставленный мне шанс поклониться земле, на которой были убиты наши товарищи». Николай Денисович предложил задавать ему вопросы.
Вопрос: «В первый ли раз вы приехали в Австрию после освобождения?»
Ответ: «Да»
Вопрос: «Как вы добрались до дома после освобождения?»
Ответ: «В концлагерь Маутхаузен приехал майор Мишкин. Было 3 машины от русской стороны, остальные шли пешком. Мы прошли пешком до Вены, около 200 километров».
Вопрос: «На руке написан ваш лагерный номер?»
Ответ: «Это номер, который мне присвоили в Освенциме, где номера заключенным накалывались на руке. Номер означал, как много людей находилось там. В Маутхаузене номера были на стальных табличках. Когда я вернулся домой, я долго не мог вспомнить свое имя и фамилию, а помнил только номер».
Николай Денисович поблагодарил всех за внимание.
Затем Кокорева Ольга Юрьевна сказала: «Сейчас мы хотим спеть песню, посвященную узникам Маутхаузена. Эта песня рассказывает об ужасах концлагеря, которые там происходили, а также о том, что мы против любого проявления фашизма». Ольга Юрьевна прочитала один из куплетов песни «Пепел Маутхаузена» на английском языке. Далее прозвучала песня «Пепел Маутхаузена» в исполнении ансамбля «Колокол».
Далее слово было предоставлено бывшему узнику концлагеря Линц Цирульникову Алексею Иосифовичу. Он сказал:
« Дорогие юные друзья.!Я очень волнуюсь, и как говорилось в немецком стихотворении, у меня стучит в груди память о прошедшем. Прошло очень много времени. Я родился в Петербурге в 1921 г., т.е. мне уже исполнилось 82 года. Семья переехала в Москву в 1925 году, где я поступил в школу, которую закончил в 1940 году.
Я был призван в армию и, став радистом, попал служить на бронепоезд в пограничные войска. Война началась в июне 1941 года, а в октябре оказалось, что железная дорога с обеих сторон от бронепоезда разбита на большом участке. Часть солдат двинулась пешком на восток. В этой группе находился и я. Мы попали в окружение немецких войск, и вся группа была взята в плен. Нас использовали для погрузки железнодорожных вагонов, отправлявшихся в Германию.
Было уже холодно, а среди пленных находилось много южан, которые не переносили холода, да и среди русских было много совершенно истощенных. Начался тиф, и ежедневно умирало много пленных, труппы которых складывали под навесом на территории лагеря.
В это время стали поступать в лагерь новые пленные из-под Киева, где было взято в плен порядка 600 тысяч солдат и офицеров кадровой армии. В конюшнях, где раньше были лошади, были устроены нары, на которых мы без всякой постели спали, прижавшись друг к другу. Утром оказывалось, что твой сосед по ночлегу умер. Всех умерших укладывали на тележки и вывозили в овраг за лагерем, где их выбрасывали в овраг и не засыпали, так как уже было холодно, и покойники не разлагались: это были кожа и кости. Была установлена очередь живым, которых так же вывозили в овраг.
Через несколько дней очередь дошла до меня и еще одного москвича. Охрана из немецких военных обычно не доходила до оврага, и немцы не подозревали, что среди мертвых могут быть и живые. После ухода пленных с пустыми тележками мы с товарищем пошли в противоположную от лагеря сторону, в восточную сторону. Около 3-х дней мы шли глухими местами на восток. Люди боялись оставлять нас на ночлег, так как местные полицаи предупреждали их, что они будут отвечать за это, вплоть до наказания – расстрелом. Дальше мы «обнаглели» и стали идти по местным дорогам, и были схвачены местной полицией. Они повели нас. Один из сопровождающих нас сказал, что они могут сдать нас не в лагерь, а в местную полицию. Что и было сделано. Нас передали дежурному в тюрьме. Это было в г. Проскуров. Там мы заявили, что мы не военные, а гражданские лица. Вскоре из местных жителей собрали большую группу людей для отправки на работу в Германию. В эту группу попали и мы. Как оказалось, нас привезли в Австрию, которая тогда входила в Рейх. Я упускаю все подробности, но в конце концов нас поместили в лагерь где-то на окраине Линца на строительстве химического завода Штикштофверке. Там тоже были тяжелые условия работы: по 10-12 часов в день без выходных и скверно кормили. Основная пища – кольраби (на 1-ое и на 2-ое). Мои товарищи 3 человека решили бежать. На этой стройке работали много национальностей, в том числе чехи, которые в субботу уезжали домой и утром в воскресение возвращались. Мои друзья решили бежать под видом чехов в Чехословакию и далее на Украину, где жили их семьи. Они все очень плохо или совсем не умели говорить по-немецки, а я уже довольно прилично говорил по-немецки. Через подземный ход мы вышли из лагеря, окруженного колючей проволокой, минуя охрану, и пришли на железнодорожную станцию, где я взял билеты. Они уезжали, а я вернулся в лагерь. Здесь я хочу сказать, что среди немцев было не мало хороших людей, благодаря которым я остался жив. Я припоминаю 7 случаев, когда я на 100% должен был погибнуть, и в двух случаях меня спасли немцы. Это в частности был оберлейтенант Hall. К сожалению, я его больше никогда не увидел. И еще один человек, имени которого я не помню.
Я еще раз подчеркиваю, что немецкие люди так же различны как и русские – нельзя всех считать плохими. И большинство людей все-таки хорошие и очень хорошие. За недостатком времени я не успел рассказать как меня предал свой товарищ и я попал в гестапо, штрафлагерь, а потом в филиал Маутхаузена. Благодарю за внимание!»