Рубеж 1980/90-х гг. можно обозначить как начало нового этапа в развитии идей постиндустриализма. Прежде всего это связано с теми изменениями, которые произошли в развитии современной индустриальной цивилизации. Новейшие концепции в русле постидустриализма опираются на исследования Питера Дракера и Мануэля Кастельса. Питер Дракер, известный американский экономист, один из создателей современной теории менеджмента, принимал участие еще в дискуссиях 1970-х гг. Однако свой вклад в формирование нового облика концепции постиндустриализма он внес в 1995 г. опубликовав книгу "Посткапиталистическое общество". Ядром концепции Дракера является идея преодоления традиционного капитализма, причем основными признаками происходящего сдвига считаются переход от индустриального хозяйства к экономической системе, основанной на знаниях и информации, преодоление капиталистической частной собственности и отчуждения (в марксистском понимании), формирование новой системы ценностей современного человека и трансформация национального государства под воздействием процессов глобализации экономики и социума. По мнению Дракера, современная эпоха - это эпоха радикальной перестройки - трансформации капиталистического общества в общество основанное на знаниях (knowledgesociety).
Мануэль Кастельс в качестве отправной точки своих построений использует глобальную экономику и международные финансовые рынки как основные признаки формирующегося нового миропорядка. Фундаментальное исследование Кастельса "Информационная эра: экономика, общество и культура" (1996-1998 гг.) посвящено развернутому анализу современных тенденций, приводящих к формированию основ общества, которое он называет "сетевым". Исходя из постулата, что информация по своей природе является таким ресурсом, который легче других проникает через всяческие преграды и границы, Кастельс рассматривает информационную эру как эпоху глобализации. При этом сетевые структуры являются одновременно и средством и результатом глобализации общества.
Среди российских ученых, исследующих проблемы трансформации общества с учетом традиций постиндустриализма, концепций информационного общества и развития информационной цивилизации следует отметить В.Л. Иноземцева, А.И. Ракитова, Р.Ф. Абдеева. К вопросам периодизации общественного развития обращаются и российские экономисты, среди которых необходимо отметить работы С.А. Дятлова и О.С. Сухарева.
Наиболее серьезные разработки в области теории политической системы связаны с "системной моделью" Д. Истона, "функциональной моделью" Г. Алмонда и "кибернетической моделью" К. Дойча. Эти модели адаптировали общесистемный и структурно-функциональный подходы к анализу политической жизни. В частности, в политической теории начинает использоваться "внеисторичный" подход, имеющий свои корни в естествознании (Л. фон Берталанфи) и кибернетике (Н.Винер). В политологии начинают использоваться термины "вход" в систему, "выход", "обратная связь", "внешняя cреда". Естественно, что неотъемлемой частью этих моделей является политическая коммуникация, т.к. концепция политической системы вывела на первый план рассмотрение процессов взаимодействия политических институтов, социальной среды и центров принятия решений.
Истон в работах 1950/60-х гг. выстраивает целостную теорию, которая опирается на изучение "прямых" и "обратных" связей между политической системой и внешней средой, используя кибернетические принципы, системный подход и элементы общей теории систем. "Функциональная модель" политической системы была разработана американским политологом Габриелом А. Алмондом, который в 1956 году предложил ставшую классической типологию политических систем. Структурно-функциональный подход к интерпретации политических систем разрабатывается Алмондом в рамках целого цикла работ. В своей модели политической системы Алмонд выделяет три аналитических уровня (или блока), связывая функции макросистемы с деятельностью отдельных институтов, групп и даже индивидов, включенных в систему в качестве ее элементов.
Следует отметить, что в отличие от Истона, Алмонд успешно интегрирует макро- и микроподходы, что в известной мере послужило стимулом для активного использования его теоретических моделей в широком спектре политологических исследований.
Информационно-кибернетическая модель политической системы была предложена американским политологом Карлом Дойчем, который определяет политическую систему как сеть коммуникаций и информационных потоков. При этом именно правительство, как субъект государственного управления, мобилизует политическую систему путем регулирования информационных потоков и коммуникативных взаимодействий между системой и средой, а также отдельными блоками внутри самой системы.
Описание и анализ политических систем показал, что во всех рассмотренных моделях важную роль играет информационно-коммуникативное взаимодействие, причем информация и коммуникация и выполняют, по меньшей мере, две основные функции в каждой из рассмотренных систем:
· Информация и коммуникация являются специфическими ресурсами властных структур и политических субъектов;
· Они являются специфическим инструментом или средством реализации интересов политических субъектов.
Необходимо подчеркнуть тесную внутреннюю связь двух моделей - модели политической системы Истона и модели массовой коммуникации Лассуэлла. Обе модели имеют одну основную функцию - поддержание равновесия и устойчивости в общественной системе. Г. Лассуэлл определяет массовую коммуникацию в понятиях как ее собственной структуры, так и выполняемых ею основных социальных функций, предложив, ставшее классическим, определение ее как такого "акта коммуникации", который раскрывается по мере ответа на последовательно возникающие по мере его осмысления вопросы "КТО - сообщает ЧТО - по какому КАНАЛУ - КОМУ - с каким ЭФФЕКТОМ".
В течение пяти последних десятилетий исследовательской деятельности в области теории политических коммуникаций, ученые предлагали различные модели, объясняющие воздействие СМИ на общественное мнение и, следовательно, (если общественное мнение рассматривается как один из наиболее существенных элементов политической культуры) на формирование и развитие политического процесса. В 40-годы многие американские и западноевропейские аналитики считали, что пресса и радио, контролируют мысли людей в общественной сфере. Эта модель получила название модели максимального эффекта.
Однако после второй мировой войны до начала 70-х годов господствующим был, скорее, обратный взгляд: независимо от того - идет ли речь о прямом обращении СМИ к индивидам или же косвенном (семья, знакомые, клубы и т. д.), их влияние на формирование позиций, отношения к обществу и политике имеет минимальный эффект. Таким образом возникла модель минимального эффекта.
В настоящее время можно выделить две основные модели, ориентируясь на которые ученые изучали СМИ. Первая была ориентирована на исследования воздействия массовых коммуникаций на индивидуальное поведение и социальную жизнь. Вторая, развивавшаяся в последние тридцать лет под влиянием культурологии, культурной антропологии и других междисциплинарных научных направлений, концентрировала внимание ученых на понимание связей между текстами, индивидами и социальными структурами. В дальнейшем эти модели получили в литературе соответствующие названия - модель "исследования воздействия" (EffectsResearch) и модель "анализа текста" (TextAnalysis). Теория политических коммуникаций, развиваясь как одно из наиболее динамичных направлений политической науки, будучи первоначально более ориентированной на первую модель, постепенно все более испытывала влияние междисциплинарных исследований.
Говоря о междисциплинарном подходе к исследованию воздействия СМК на общество, необходимо обратиться к концепции У. Гэмсона, который отмечает особый характер массовой коммуникации - в рамках СМК общество реализует технологические способы производства социальных значений. Гэмсон считает, что различные социальные группы пытаются навязать обществу свою модель интерпретации того или иного события и предлагает так называемую "конструкционистскую" модель массовой коммуникации.
Необходимо отметить, что несмотря на различия в мировоззренческих позициях "модель воздействия" и "текстуальный анализ" функционировали в рамках сходной онтологической системы, выдвигая на первый план дуалистические схемы - "индивид и общество", "структура и действие", "текст и читатель" и т.д. При этом, на первой стадии развития обе традиции постоянно склонялись в сторону одного из полюсов биполярной структуры, подчеркивая относительную пассивность индивида как социального агента, которого связывает общество, СМИ, язык, текст. Эта связь осуществляется через процесс социализации и обуславливается местом индивида в социальной системе.
Позднее были сформулированы резко альтернативные гипотезы, которые преувеличивали значение "другой стороны" - т.е. способности индивида действовать автономно. В частности, концепция "использования и удовлетворения", став преемницей традиционной "модели воздействия", выдвинула идею "активной аудитории". Такие альтернативы, естественно, не могут рассматриваться как исключительно ложные. Но играя роль именно альтернатив, они не могли преодолеть традиционные для этих концепций противоречия.
Одна из наиболее серьезных попыток преодолеть этот дуализм была предпринята Э. Гидденсом. Основная задача, которую он перед собой поставил, заключалась в стремлении разработать новые основания социальной теории для того, чтобы преодолеть традиционные дуалистические дихотомии. Ядром этой проблемы, по мнению Гидденса, является признание учеными всеобщего дуализма "объективизма" и "субъективизма". Под "объективизмом" Гидденс подразумевает ту перспективу в социальной теории, в соответствии с которой социальный объект обладает приоритетом над индивидуальным агентом. При этом общественные институты рассматриваются в качестве главного компонента социального анализа. "Субъективизм, отмечает Гидденс, в сущности, означает противоположность объективизма. В соответствии с его точкой зрения, человек, как действующее лицо рассматривается как центральный пункт социального анализа".