«Фильм «Марш-бросок» (режиссер Николай Стамбула). Очень патетичное кино о детдомовском мальчике, который рвется защищать Родину в Чечне, теряем там друга и находит невесту в лице его сестры. Идея: как хорошо защищать Родину в Чечне!»
«Сериал «Спецназ» (режиссер Андрей Малюков). Группа спецназа ГРУ борется со всевозможными террористами в разных странах и ситуациях. Идея: таким крутым можно стать только в спецназе!»
«Сериал «Господа офицеры» (режиссер Андрей Кравчук). Три друга-афганца встречаются через 20 лет в абсолютно другой стране, при этом один из них генерал, другой – начальник исправительно-трудовой колонии для бывших офицеров, а третий – бывший полковник, приговоренный к заключению в этой самой колонии за убийство по ошибке чеченского мальчика. Фильм должен донести до зрителя идеалы настоящей дружбы, офицерского благородства, верности долгу и чести. Идея: полковник Буданов – нормальный парень!»
«Многосерийный фильм «Честь имею» (режиссер Виктор Бутурлин). Переосмысленная легенда о шестой роте Псковской дивизии ВДВ, погибшей четыре года назад в Аргунском ущелье. Идея: русские не сдаются!» («МК» 12.07.04 г.)
«Я бы вообще предпочла обсуждать как явление, гораздо теснее связанное с действительностью, чем с кино. Хотя это классный кинематограф. В смысле «shoot». Но, играя в свою войну по правилам Голливуда (все супер: актеры, камера, диалоги, сценарий), режиссер «класса «А» Балабанов самым естественным образом братается с русской публикой. Она безошибочно признает в нем своего, и совсем не из любви к американским «стрелялкам». Русский зритель образца конца-начала века отзывается на все коды и пароли Алексея Балабанова как своего – потому что он свой. Русский. «И это многое объясняет».
<…> С англичан, собственно, все и началось. Балабанов увидел кадры, снятые на видео самыми боевиками, – две отрезанные английские головы. Потрясенный чудовищной казнью, он написал сценарий «Войны». В начале фильма тоже казнят двоих – русских. Ведь никакой эксвайр не прохрипит тебе в усатую рожу за миг до того, как перережут ему глотку, словно барану: «Вас, черножопых, давил и давить буду!». Англичанин появится потом. Появится, чтобы поначалу вести с Иваном (успешно реализующим эту угрозу) душеспасительные беседы о том, что женщин и детей – это грех…
К концу же фильма и своей войны Джон наконец постигнет главную мудрость: на войне стреляют. Понимаешь, Джон, не снимают, а стреляют. Джон поймет. И выпустит всю обойму в связанного Аслана. Потому что это война. Теперь и его война тоже.
А война, как говорит отец Ивана (Владимир Гостюхин) – «это хорошо. Война из парня мужика делает». Вот правда войны и «Войны». И никаких двух правд, никаких «у каждого – своя», о которых принято примирительно рассуждать, – нет.
<…> Балабанов не очень озабочен рефлексиями. Их он оставляет для иных своих снов. Про уродов и людей. А это кино – про баранов и пастухов, на которых, по словам звероподобного Аслана Гугаева, все и делятся. Но бандит Аслан ошибочно считает, что пастухи – чеченцы, а бараны – все остальные.
<…> Одному Ивану придут на смену десять, и будут давить и мочить, пока Асланы и Русланы не захлебнутся русской коровушкой и не сгинут в своих диких реках, так здорово снятых оператором Астаховым, и не посмотрят доверчиво бараны в камеру Балабанова честными и кроткими глазами агнцев.
Но этого не случится никогда. Потому что война – «это хорошо». Потому что это настоящий драйв. Потому что над страшной бездной на мосточке утром рано… Сами знаете. А также потому, что у слова «shoot» есть еще и четвертое значение: инъекция наркотика.
Капитан Медведев крепко подсел. Будучи безусловно русским патриотом. Как и режиссер Балабанов. Снимать, стрелять, ширять. Впрочем, третий глагол употребляется, по-моему, только в возвратной форме». (Алла Боссарт: «Охотник на баранов» // «Новая газета», № 20, 2002 г.)
«Название трехсерийного показа – «Спецназ». Канва – для тех, кто не видел, – схематична, как и положено лубку, обреченному на широкую народную, безоглядную любовь по-русски.
Во-первых, вот тебе – Чечня-западня и исключительно вражеская территория. Во-вторых, вот «фашисты» – чеченцы, хитрые, мерзкие, вороватые, воюющие за фальшивые доллары, а также те, кого они нанимают, – тоже очень плохие. В-третьих, «наши» – отряд спецназначения военной разведки (ГРУ то бишь), творящий прямо-таки чудеса в смысле уничтожения живой силы противника.
<…> Все три серии напролет красной нитью тянется этот шлейф – о том, что в Чечне у нас именно «десятки русских парней гибнут» (цитата). И поэтому…
Поэтому колем, рубим – «делайте, что хотите» (цитата из генеральских напутствий), убиваем иноверцев с наслаждением, перекрывающим даже сексуальное (в фильме ни одной любовной сцены, у «наших» «девушки потом…»).
<…> Один из героев, подполковник с «нашей» фамилией Озорных, в исполнении качанной-перекачанной, говорят, мускульной знаменитости, так и орет, поднимая солдат в бой: «За Родину!», мол.
И тут же – ассоциация. С Великой Отечественной. А с чем еще? И значит, «идет война народная, священная война». И мы в Чечне – на вражеской территории, и нет ни единого «хорошего» чеченца на все три серии, и зритель должен подкоркой воспринять главное: не следует в Чечне хоть кого-то жалеть, кто не «наш».
Думаете, кино – ложь? Нет. Самая что ни на есть правда жизни воинских частей в зоне «антитеррористической операции».
Но вместе с тем идеология на марше? Конечно. Только вообразите, каким встанет с дивана, посмотрев этот фильм, «наш» подросток? Готовым к сражениям с «ними». А что почувствует «их» подросток в конце сеанса? Ярую непримиримость к «нам» – и у него нет выхода, если он не подонок. Да и только ли подросток? (Анна Политковская: «Кубанский Спецназ» //»Новая газета» 1-7 апреля 2002 г.»)
«Антикиллер-2: Антитеррор».
«Поклонники первого «Антикиллера» – а таких немало – восхищаются вторым: «Он еще лучше!» Приходится отвечать: на самом деле «Антикиллер-2» производит еще более гнетущее впечатление, чем его во многом наивный предшественник. Поэтому одни порадуются, а другие ужаснутся тому факту, что выходит в прокат 162 копии фильма. Предыдущий рекорд для российского кино – 83 копии.
Идея первого фильма была несколько размытой – мол, весь мир един и живет по воровским законам. Во втором все куда четче: вселенная поделена надвое. На одной стороне – свои, хорошие, русские. На другой – враги, пришельцы, террористы.
Наши в самом начале к другу на свадьбу идут – они любить умеют, и дружить, и не предадут ни друг друга, ни Родину (в мире «Антикиллера» писать это слово с маленькой буквы – преступление). Даже воры Крест и Петруччио готовы с ментами сдружиться, чтобы не выпасть из лагеря наших. С террористами все наоборот. Сперва они любуются «домашним видео» с кадрами зверского убийства православных священников, потом отправляются с родного Кавказа в город Лиса – освобождать главаря, по совместительству отца. А заодно (они же злодеи, им одним освобождением отделаться нельзя) отомстить простодушным россиянам тотальным терактом, который уничтожит их всех поголовно. Не-наши многолики, но круг их очерчен четко. Во главе угла – демонические чеченцы, которые направо и налево расстреливают мирных жителей (пока не решают для разнообразия перерезать им горла), за ними идут тусоваться евреи (торгующие наркотой), предатели-милиционеры (в исполнении Владимира Стеклова один из таковых тоже кажется сыном Сиона) и злобные фашисты-скинхеды (во главе с бритоголовым, известным всему СССР под именем палача из Лилля). Понятно, что нацисты включены в состав врагов, дабы не обвиняли создателей фильма в разжигании сами знаете чего. Только погром кавказского рынка скинами снят настолько сладострастно и продолжительно, что зритель скорее сольется в экстазе с погромщиками, чем пожалеет торгашей.
Над армией хороших актеров (особенно запоминаются Сергей Шакуров и Иван Бортник, работу которого можно, пожалуй, признать по-настоящему удачной) возвышается монументальная фигура Гоши Куценко. Этот фактурный и совершенно неспособный к актерскому ремеслу (по меньше мере в кино) персонаж – тот самый Антикиллер, идеальное воплощение путинской эпохи, когда только ненависть к безликому врагу-террористу может сплотить людей, выдвинув в авангард вопиющую серость. Правда, до конца фильма остается загадкой само понятие «антикеллер»: кто он, пацифист или киллер киллеров? Финал расставляет точки над i: антикиллер – тот милиционер, который вместо того, чтобы арестовать бандита, размажет того по стенке при помощи подвернувшегося грузовика. Публика будет аплодировать, а над неряшливой кляксой – экс-трупом террориста – будет красоваться граффити с русским богатырем, поражающим копьем нечестивого нехристя-половца. И что до числа нелепостей, которыми полон фильм, – от пересчета денег на евро, а расстояний на мили (это в российском провинциальном городке) до суперопераций спецназа, в итоге которой остаются в живых человек десять террористов! Что до возмутительных диалогов и до батальных схваток, снятых и смонтированных настолько слабо, что невозможно разобрать, кто, кого и чем ударил! Ведь авторы думали не об этих мелочах – они за Россию болели. А кто не болеет, пусть убирается в Израиль, Штаты или Чечню». (А. Долин: «Террора incognita» // «Газета», 26.11.2003 г.)
Фильм «Смерти нет», актера и режиссера Бориса Галкина, показанный по каналу «Московия» в программе «Русский дом» ( август, 2002г.) – демонстрация не столько «квасного патриотизма», сколько агрессивного национализма. И если бы в СМИ существовал соответствующий надзирающий орган, то автор этого «патриотического опуса» равно как и те кто предоставил ему эфир, должны были бы держать ответ за пропаганду расизма. Ведущий передачи, журналист А. Крутов предваряет показ информацией о том, что зрители сейчас увидят фрагменты фильма (на самом деле он шел целиком). Оговорка по поводу фрагментов была не случайна, так как со слов режиссера стало понятно, что все каналы ЦТ в демонстрации фильма ему отказали, после просмотра мне стало понятно, почему. В великом желании достучаться до сердца зрителя Борис Галкин провез свою работу по провинциям, прокрутив фильм по региональным телекомпаниям. «Перед просмотром я обратился к зрителям: «Женщинам и детям смотреть не надо, а мужчины должны посмотреть – все». На последних кадрах стало ясно, для чего все мужчины должны быть у экрана: для получения инъекции ненависти к чеченцам. Далее Борис Галкин сообщает, что он показывал фильм в колонии для подростков. После просмотра стояла тишина. Режиссер спросил: «Надо ли показывать этот фильм?» Все воодушевленно ответили: «Обязательно». Очень «адекватную» аудиторию для творческой поддержки обнаружил Б. Галкин. В фильме много сцен насилия. Всю его канву составляет монтаж документальных кадров пыток и казней заложников, а также трофейных кассет тренировок боевиков в военных лагерях. Здесь же несколько синхронов с русскими женщинами, которые говорят о геноциде славян в Чечне. На фоне арабской музыки – лица боевиков. Авторский текст за кадром: «Конечно, арабская музыка милее чеченскому сердцу, чем русская. Но арабы учат ненавидеть, а восстанавливать республику будут русские. Вряд ли можно рассчитывать, что охотники за людьми начнут пахать, строить дома, учить детей. Ничего, кроме автомата, они держать в руках не умеют». Рефреном через фильм идет песня из фильма «Цыган», которая там была посвящена ветеранам Великой Отечественной войны (Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели. Мы пред нашим комбатом как пред Господом Богом чисты). На фоне лиц чеченцев – постоянно возникающий кадр перерезания горла баранам, текст за кадром: «В V веке из Грузии сюда, в Чечню, пришло христианство, а в XVI веке из Дагестана – ислам. У них был выбор, и они выбрали ту религию, которая позволяла им убивать». Еще один авторский перл, демонстрирующий полную историческую безграмотность: «Здесь в XIX веке построили русскую крепость в Грозном. Таким образом русские – коренное население Чечни». Видимо сущий пустяк для автора, что вайнахи прожили на этих землях свою тысячелетнюю историю. Вот тут бы и уточнить патриоту Галкину, с какой целью и какой ценой строилась здесь русская крепость. Все чеченцы показаны так негативно, так злобно, что даже я, житель Северного Кавказа, тележурналист, много снимавший в этом регионе и хорошо знающий истинную ситуацию, вдруг тоже почувствовала подсознательный прилив ненависти. Как же воспримут эти кадры жители России, благодаря моим коллегам знающие, что в Чечне есть только одна «национальность» – бандит?