Запад сейчас действует аналогично по отношению к окружающим нас среднеазиатским странам и государствам Кавказа. И делает все возможное, чтобы ни к нам, ни к другим они не примкнули. И «помогает» им ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы они, как те червяки, дергались, но жили. Многие силы хотели бы и России уготовить такую же участь – чтобы она не могла ни подняться, ни уйти в партнеры к другим. Но пока нынешняя расстановка сил на геополитической сцене и подмоченный авторитет Америки воплотить в жизнь эти мечты не позволяют.
Э. ПАИН: «Как найти выход из чеченского тупика» // «Ведомости», 28.10.2002 г.
<…> Наиболее вероятным следствием последних московских событий может стать рост античеченских настроений в российском обществе и в армии. Неизбежна волна новых «зачисток» в Чечне. Однако военно-зачисточный дебют обрекает партию на провал. Общее правило военных операций в таких районах мира, как Чечня, гласит: «Нельзя долго (более года) держать армию на территории, население которой к ней враждебно настроено». Неизбежно будет расти взаимное ожесточение сторон. В таких условиях армия быстро деморализуется, устают машины, чаще разбиваются вертолеты. Окружающее ее население, в свою очередь, радикализируется. В сопротивление втягиваются не только молодые мужчины, но и женщины, дети. Матери гордятся детьми, погибшими «за свободу и веру». Знамя погибшего боевика подхватывает сын, племянник, двоюродный брат жены. В том, что продолжение зачисток будет усиливать ненависть чеченцев к России и рост их вовлеченности в вооруженное сопротивление, убеждены почти 70% опрошенных россиян.
Первые результаты новой переписи населения показывают, что в Чечне сегодня свыше миллиона жителей, – из них более половины в трудоспособном, а значит, и военноспособном возрасте. Следовательно, демографического потенциала Чечни хватит еще на полвека сопротивления, как в кавказскую войну в XIX веке. Но ведь тогда обычая совершать набеги на Петербург с целью, скажем, захвата Мариинского театра.
Б. ОРЛОВ: «Тогда считать мы стали раны…» // «Новые известия», 31.10.2002 г.
Хочу со всей откровенностью признаться: когда по телевизору показывали убитых в театре на Дубровке уже после завершения спецоперации, молодых женщин, сидящих в театральных креслах с бледными запрокинутыми лицами, у меня не было чувства злорадства – вот, мол, так вам и надо. Получили по заслугам. Было другое чувство – горечи, ощущение трагедии, к которой все мы причастны – и правые, и виноватые. Ощущение беды, которая напрочь поселилась в нашем большом российском доме и которую одни безропотно воспринимают как нечто неизбежное, а другие упорно не желают видеть ее во всей сложной реальности.
<…> Я задавался вопросом, почему у европейцев и у нашей общественности разное отношение к недавним события в Косово. Одно из объяснений, к которому в результате пришел: по-разному освещали эти события у них и у нас. Там по телевидению показывали траншеи, набитые трупами косоваров, бесконечные повозки беженцев со стариками и детьми, у нас – в основном разговоры о натовской агрессии и показ разбомбленных мостов и здания китайского посольства.
Если бы европейцам (да и американцам) показали с места событий, как, какими методами осуществляются пресловутые «зачистки» в Чечне, как в наши дни цивилизованного существования продолжается это жестокое варварство, по сути дела, являющееся преступлением против человечества, они бы в отличие от нас потребовали от политиков, чтобы те всерьез начали разговаривать с российским президентом о методах разрешения национальных конфликтов.
<…> Ура-патриоты любят повторять высказывание полководца Суворова: «Русский – какой восторг!» Насчет восторга стоило бы подумать. А на мой взгляд, русский – это прежде всего ответственность. Ответственность за ту огромную страну, которая досталась нам в наследство от наших предков. За все народы, которые проживают на этой земле. Оперативными разработками, составляемыми в лубянских штабах, проблемы, которые стоят перед Россией, не решить. Здесь нужно глубокое государственное мышление, которое тес но увязывает причины и следствия происходящего.
Да и вообще надо помнить мораль того, кто наказывает террориста, должна быть выше морали этого террориста. Со всеми очень трудными, но необходимыми выводами. В противном случае одно зло оборачивается другим.
Е. ЕГОРОВА: «Теперь и пацифисты требуют крутых мер» // «Век», № 38, 2002 г.
Ситуация ожесточила людей, заставила по-другому взглянуть на военную операцию в Чечне. Я знаю многих пацифистов, которые после событий на Дубровке стали говорить страшные вещи: «выжечь все каленым железом» или «согнать на стадион и за одного расстрелянного расстреливать тысячу». В обществе испарилось ощущение, что в Чечне живут наши сограждане.
Самое страшное, что мы видели в СМИ за прошедшую неделю, – это вовсе не кадры из захваченного зала и не слезы родственников. Самыми страшными оказались две контекстные передачи – репортаж и документальный фильм (последний вышел на первом канале в воскресенье), которые очень серьезно воздействовали на общественное сознание. В репортаже показывали мирных женщин-чеченок разного возраста, которые на вопрос, как вы относитесь к захвату заложников, отвечали: «Правильно сделали, молодцы, окажись мы там, поступили бы так же». Фильм рассказывал о рабах в Чечне – с кадрами отстрела пальцев, избиения, свидетельствами очевидцев об отрезании голов двуручной пилой и т.д. Таким образом, доктрина, что существует боевики и ни в чем не повинное гражданское население Чечни отходит на второй план. И возникает совершенно новая – есть боевики, есть вдовы боевиков, есть женщины, которые рождают боевиков, и дети, которые вырастают в боевиков. В итоге может сформироваться вывод, что нашим контрагентом в Чечне стало все население. Остается только гадать, случайно ли так вышло или это изменение доктрины, которая готовит нас к массированному возмездию.
Мы столкнулись в Чечне не с классическим военным противником, а с партизанской войной. Полностью контролировать территорию, на которой идет партизанская война, невозможно. В Великую Отечественную немцы тоже назначали старост на оккупированных территориях, а население уходило в леса. Поэтому власти надо искать выход – в военном или экономическом плане (каковыми может оказаться блокада Чечни). Несомненно одно – этот выход должен быть жестким.
И. БУНИН, «Московский комсомолец», 30.10.2002 г.
<…> – Националистические настроения в обществе усиливаются, начиная с 90-х годов. Но надо помнить и то, что без санкций государства они работать не будут. В России всегда ксенофобия сдерживалась государством. Есть низший и средний состав руководства, где есть ксенофобские настроения, например, в милиции. Но в целом государство против этого погромного синдрома – это первая сдерживающая причина. А вторая – в том, что эти события все-таки вернули некое достоинство нации (нам удалось победить бандитов), и такое чувство гордости будет являться сдерживающим фактором.
Д. ОЛЬШАНСКИЙ: «Мы все – агенты спецслужб» // «Известия», 1.11.2002 г.
<…> Если бы мы были умнее, мы бы уже несколько лет учили молодых чеченцев в России. Причем давали бы гуманитарное – педагогическое, психологическое и прочее – образование. Гуманитарное образование создает определенные ценностные системы, которые очень трудно преодолеть. Впитав наш менталитет, наши ценности, наши оценки, они могли бы постепенно перестраивать чеченское общество. Но такого рода идеи никогда не звучат со стороны чеченской диаспоры: они туда не хотят ехать – зачем? Им и тут хорошо, а все разговоры о страдающем народе – не больше чем разговоры. Но формирование третьей силы – процесс длительный, на годы. Это старая, как мир, проблема – модернизация сознания. У чеченцев сознание диких людей, спустившихся с гор, из своих аулов. Возьмите часть из них и цивилизуйте – они и станут той силой, которая изменит ситуацию. Привезите детей сюда, учите, воспитывайте – будет результат. Не надо «мочить людей в сортирах». Британское правительство неоднократно заключало договоры с Ирландской республиканской армией и – обнималось. Шли на это. А потом те нарушали договоры и вновь начинали террор. И опять переговоры, и опять обнимались. Это и называется ответственная политика.
В. Аксенов: «Норд-Ост с Юга» // «Московские новости» – 29.10 – 4.11.2002 г.
У этой войны еще нет номерного знака, но прилагательного у нее уже не отнимешь. Посмотрите на географию боев: Израиль, Алжир, Чечня, Франция, Кувейт, Россия (Буденновск), Дагестан, Россия (Москва), Кения, Танзания, США, Афганистан, Индонезия, Филиппины, Россия (Москва, концертный зал на Дубровке, мюзикл «Норд-Ост»).
Страшные существа прервали спектакль, чтобы потребовать прекращения войны в Чечне. На самом деле Чечня имеет к этой истории довольно косвенное отношение. Более прямое отношение к этому имеет взбесившийся по всему миру Ислам, комплекс скорпиона и садомазохистская страсть.
<…> И в каждом случае бандиты выдвигают как бы весомые, а на самом деле косвенные причины для своих злодеяний: отмену выборов, прекращение оккупации, американский империализм, превосходство Ислама, независимость Чечни. Прямая же причина заключается в исполненном ненависти, а потому совершенно бессмысленном вопле «Аллах акбар!», который дает индульгенцию на любое преступление ради уничтожения того современного мира, в котором мы все – и они в том числе – живем.
Давайте дадим Чечне эту ее вожделенную независимость. Отберем последние аргументы у «Вашингтон пост». Проведем всечеченский референдум, и если большинство выскажется против дальнейшего пребывания в Федерации, приподнимем шляпу: «Скатертью дорога, господа чеченцы! Была без радости любовь, разлука будет без печали!»