Заметим, при кемалистах в Турции черкесы практически потеряли свое национальное лицо, были подвергнуты настоящему геноциду. Именно это бедственное положение заставило их обратиться к правительству СССР с просьбой о возвращении на родные земли. Последующая ведомственная переписка показывает, что в обратном переселении было отказано и черкесам, и татарам.
Что касается чеченцев, о которых россияне теперь знают только как о разбойниках, о них написаны славные страницы русскими людьми, несколько иначе, чем диакон Кураев, понимавшими смысл служения своему Отечеству.
«Чеченцы, – писал в конце XIX в. русский историк Бутков, – трудолюбивее других кавказских народов. Когда чеченец дома, он работает неусыпно. Хлебопашество удовлетворяет первые их нужды, иногда и с избытком, который идет в обмен на товары. Чеченцы честолюбивы, горды, вспыльчивы, храбры, решительны. Чеченец легче снесет всякую другую обиду, нежели оскорбляющую личность его. Сказать, что он трус – значит, сделать его себе врагом непримиримым и подвергнуться мщению. Они редко попадают в руки неприятелей, почитая за стыд жить после плена».
«Смертельно опасно держать в бесправии или в состоянии правовой и политической дискриминации целую национальную группу, это всегда чревато ее антигосударственной активностью», – напоминает М. Золотоносов об историческом уроке российского еврейства, революционность которого была спровоцирована отсутствием политических прав, «борьба за которые будоражила и революционизировала евреев в течение более 150 лет. Отменить дискриминационную черту оседлости дальновидные русские люди предлагали еще в 1860-е годы, но российская бюрократия не была бы бюрократией, если бы пошла на это. Характерно, что нынче на сходной социальной основе создается миф о «чеченской мафии», о тайной «чеченской руке», протянувшейся повсюду. Скоро появятся «Протоколы чеченских мудрецов», центры которых находятся за границей…» («Московские новости», 5-11.11.2002 г.)
Антикавказскую пропаганду, кавказофобию, раздуваемую СМИ вполне можно отнести к разряду антигосударственной деятельности, в противном случае следует усомниться в искренности слов, произносимых Президентом страны. В феврале с.г. на совещании с членами правительства В. Путин поручил Кабинету министров более внимательно рассмотреть федеральную программу развития юга России: «Здесь очень много проблем. Причем не только текущих, связанных с летними катаклизмами, но и вопросов стратегического характера», – отметил глава государства. Президент подчеркнул, что «развитие юга страны – это один из наших стратегических интересов». Но если газеты и впредь будут пестреть заголовками типа «Северный Кавказ в огне» или «Чеченские шлюхи взрывают Москву», то вряд ли можно рассчитывать на реализацию этой программы. Бывший министр по делам национальностей Р. Абдулатипов, хорошо осведомленный о состоянии этноконфессиональной политики государства, подводит горестные итоги: «Мы научились по-новому относится к американцам, немцам, французам, англичанам, но разучились по-старому, по-человечески относиться к русским, украинцам, эстонцам, чеченцам, ингушам, дагестанцам, кабардинцам, балкарцам и другим народам СНГ и России». Ныне даже Министерство по делам национальностей упразднено, правда, существует министр РФ Владимир Зорин, который занимается в правительстве национальными проблемами. На вопрос корреспонденту газеты «Время новостей»: «Что было приоритетным в национальной политике новой России, утвержденной указом президента Б. Ельцина в июне 1996 года», – В. Зорин отметил, что она сыграла положительную роль в реализации прав и свобод граждан, прежде всего, в удовлетворении национально-культурных потребностей.
«Сегодня зарегистрировано более 300 общественных национально-культурных автономий, решающих вопросы образования, культуры, информации, – федеральных, региональных, местного уровня. В Москве, например, печатные СМИ выходят на девяти языках народов России, в Камчатской области – на четырех. В целом по стране радиовещание ведется на 43, а телевещание – на 33 языках. При правительстве создан Консультативный совет национально-культурных автономий в целях осуществления постоянного диалога между исполнительной властью и общественными организациями гражданского форума.
Российская национальная политика соответствует демократическим европейским и мировым стандартам. Более того, наш закон о языках народов Российской Федерации считается лучшим в Европе по провозглашению и защите прав на изучение родного языка. Вообще этнический элемент культуры, образования и изучения языка у нас закреплен законодательно. Помимо закона о национально-культурных автономиях, есть законы о гарантиях прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, о землях традиционного природопользования – всего не меньше десятка. С законодательной базой все в порядке. Другое дело – не все реализуется, выполняется. Самый главный мировой, европейский и общероссийский стандарт очень прост: каждый человек, независимо от происхождения, вероисповедания и национальности должен чувствовать себя дома в любой точке Российской Федерации.
Конечно, особенности национальных российских характеров учитываются при стратегическом планировании экономического развития России. Но мы забываем, что у нас теперь есть и такой регулятор экономики, как рынок, который как раз и проявляет особенности, где больше преуспевают.
Советская национальная политика была не просто политикой лозунга дружбы народов: ассимиляция в СССР поощрялась и на деле. Сейчас в России поощряется не ассимиляция, а интеграция. Тема нашего разговора – национальная самоидентификация. Но мы забываем, что в стране идет процесс общероссийского общегражданского строительства, выстраивание приоритетов развития, понимания российского патриотизма, общероссийской идентичности. Да, мы все россияне, но у каждого есть и имя и отчество. И в том, что мы такие разные, я вижу источник стабильности и огромного потенциала нашего государства». В. Зорин
Как бы жизнеутверждающе ни звучал монолог министра, по всем декларируемым положениям можно привести соответствующие возражения и контраргументы, тем более что реальное положение дел в национальном вопросе в корне противоречит оптимизму В. Зорина. Более подробно мы остановимся на этом в главе «СМИ и национальная идея». Заметим только фундаментальное противоречие между реальностью и декларированием: при стратегическом планировании экономического развития России (если оно вообще существует в стране) абсолютно не учитываются особенности национальных российских характеров. А говорить о том, что неправославные и нерусские граждане чувствуют себя дома в любой точке Российской Федерации, не только преждевременно, но и безосновательно. Скорее, реалии свидетельствуют об обратном. Выходящие в Москве печатные издания на языках разных народов России читаются самими народами, которые и без того неплохо себя знают. Телевещание на языках в этнорегионах существенно урезано общефедеральным ВГТРК, теперь местному телевидению оставлены только новости. Кто не смог и не успел создать запасной канал (республики Северного Кавказа, например, экономически дотационны), так и останется потребителем «центрального телевидения». Из общественного пространства этносубъектов исчезнет такой важнейший транслятор национальной культуры, как местное ТВ. Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, на чьих землях в основном ведутся нефте– и газоразработки, стремительно вымирают от пьянства, безработицы и безденежья. Такое важное условие сохранения традиционного уклада жизни народов Севера как оленеводство находится на грани исчезновения. Численность поголовья оленей на Чукотке, например, сократилась настолько, что можно вести речь о полном уничтожении оленеводства в округе. Так называемая интеграция приводит к деградации национального самосознания. Национальная самоидентификация нивелируется, и это особенно трагично на фоне отсутствия приоритетов общероссийской идентичности. Список национальных претензий на этом не заканчивается.
Кого сегодня в российском правительстве волнует сохранение, например, такого северокавказского этноса как адыги? Знает ли кто в России такую дату как 21 мая 1864 года – завершение Кавказской войны? В этот день был положен конец существованию некогда процветавшей исторической Черкессии, которая в конце XIX века потеряла 90% своего населения, убитыми и сосланными в Турцию. В результате Кавказской войны и последующей советской национальной политики оставшийся этнос был разделен – ныне часть адыгов проживает в Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Адыгее, одно из самых крупных адыгских племен – шапсуги оказались изолированными от основного этнического массива на черноморском побережье Краснодарского края, где они не имеют даже культурной автономии, не говоря уже о другой форме национальной государственности. На территории Северной Осетии проживает еще одна небольшая часть адыгов – моздокские кабардинцы. В постперестроечное время попытки адыгов этнически консолидироваться в надежде на возрождение вылились в создание Международной черкесской ассоциации. Поиск выхода из современного духовного кризиса был тут же трансформирован в российских СМИ в миф о «Великой Черкессии». Эксперты Северокавказского военного округа на основе якобы анализа ситуации в регионе яростно предостерегали об опасности возможного союза горцев Северного Кавказа, который может привести к распаду России в случае, если кабардинцы, адыгейцы, черкесы, шапсуги (все это один народ – адыги) объединятся, создадут Великую Черкесию, то они тут же потребуют вернуть свои исторические земли – Закубанье и Черноморское побережье. Это неуважение и высокомерие по отношению к целому народу транслировали многие центральные СМИ. Нужно быть народом-самоубийцей, чтобы дерзнуть на реализацию этого плана, а «экспертам» необходимо хотя бы владеть историческим минимумом и обладать географическими познаниями. Все эти измышления практически списывают со счетов несколько поколений северокавказского этноса, выросших в советском интернациональном пространстве, прошедшем вместе с русским народом все потрясения и трудности прошлого столетия, представив их эдакими абреками с кинжалами в зубах, жаждущими скальпа убитого врага.