Автор монографии «Образ другого: мусульманин в хронике крестовых походов» (изд. «Алетейя», СПб, 2001 г.) С.И. Лучицкая, исследовавшая характер первых военных контактов этих двух мировых религий, отмечает, что оппозиция «свои – чужие» во все эпохи была присуща человеческому сознанию. Более того, она имеет фундаментальное значение для раскрытия специфики любой культуры и ее самосознания. Роль образа другого в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах исключительно важна, ведь познание чужой культуры и самопознание – суть явления одного порядка. Только в контактах с чужой культурой происходит осознание специфики собственной культуры.
В разные исторические времена «иной» имело различное содержание: иноплеменник, иноверец, политический противник, представитель иной культуры или цивилизации. Граница между «своими» и «чужими» не является данной раз и навсегда, а разворачивается в процессе исторического развития. Контакты с другой культурой приводят к изменению этой границы, и всякий раз к новому самоопределению культуры. Если в античности оппозиция «свои – чужие» имела культурный смысл, то в Средневековье главную роль в создании образа «другого» все же играла религия. Для христиан это были нехристи-язычники, иноверцы-мусульмане, иудеи, христиане-схизматики. Неизвестные народы, жившие на окраине Христовой Ойкумены, часто отождествлялись с народами «Гога и Магога», которые должны прийти с Севера для участия на стороне Антихриста в последней эсхатологической битве. Материалы федеральных СМИ дают основание думать, что в XXI веке мы возвращаемся к средневековой религиозной риторике, соответственно определяющей суть образа мусульманина.
Частично мы уже упомянули термины, которыми крестоносцы обозначали мусульман. Добавим к ним «племя презренное, служащее Дьяволу», «племя нечестивое и жестокое». С.И. Лучицкая в числе многих хроник приводит фрагмент из Рауля Каннского, где он называет ислам «ошибками язычников», подчеркивая агрессивный характер поведения мусульман. Гордыня и спесь отмечаются как наиболее характерные их черты, часто они рисуются неразумными и беспечными, не умеющими адаптироваться к новой ситуации. Таким образом, «христиане проявляют добродетель», а мусульмане ведут себя как «самонадеянные грешники».
Но уже XVI вносит в мировую гуманистическую мысль новое понимание «иного». Монтень на страницах своих «Опытов» делает первую попытку осмысления инаковости не как обязательно варварского и дикого, а скорее, «непривычного», что не одно и то же. Развитие в историческом времени этой темы породило в XX веке новую трактовку понятия «культура» как разнообразия единств, откуда вытекает необходимость равноправного диалога для всех культур (независимо от их уровня развития) как единственного объективного источника исторического познания. Наше общество, к сожалению, пока хорошо освоило только монологическую форму восприятия иных культур. Особенно заметно это в религиозной тематике, где христианство рассматривается как изначально миролюбивая религия терпимости, а ислам характеризуется врожденной воинственностью с обязательной установкой на джихад. Абсолютно идентифицируется международный терроризм – мусульмане России. Понятно, что эти вопросы не должна обходить пресса, но при этом СМИ обязаны представить адекватный образ российского ислама и рядового российского мусульманина. Пока мы можем констатировать отсутствие равного признания ислама и православия, двух схожих между собой цивилизаций, каждая из которых внесла свой вклад в мировую культуру. Это тем более важно для России, где доминирующими цивилизационными компонентами являются культурно-религиозные восточно-христианские и тюрко-исламские ценности. Отождествление терроризма и мусульманской религии отбрасывают ислам на задворки истории. «Нельзя не согласиться с предостережениями, что дух нетерпимости ко всему неисламскому, внушаемый и внедряемый исламистами в мусульманском сообществе, может быть опасен не столько для западной цивилизации, сколько для самого мира Ислама. Но для российской цивилизации не менее опасна и противоположная тенденция исламофобии, которая после взрывного всплеска исламистского терроризма в новом столетии стала набирать силу» (Л.И. Медведко. «Россия, Запад, Ислам: «столкновение цивилизаций»?», М., 2003 г.). Особенно заметно в общероссийском культурном дискурсе преобладание признания исторической, социально-культурной значимости православия. Безусловно, мы отдаем себе отчет, что объем и функции этих двух традиционных российских религий не равнозначны. Но уж слишком велик разрыв в подчеркивании значимости православия в современной России, его роли в обеспечении цивилизационной идентичности, в утверждении самобытной системы духовных ценностей русской нации, в соотношении к аналогичной роли ислама для российских мусульман.
Место православной церкви в жизни русского общества в значительной степени отличается от участия ислама в становлении и развитии государственного и национального самосознания российских народов. Но и в этом вопросе существует градация. Во-первых, степень влияния мусульманских ценностей на духовную культуру, ментальность и образ жизни, например, народов Северного Кавказа, несколько разнятся даже внутри самого северокавказского сообщества. Религиозная организация существования этноса была неоднозначной ни по степени воздействия и восприятия, ни по временным рамкам. Это заметно и в современной ситуации. Сила исламских традиций на Северном Кавказе идет по убывающей с востока на запад, от Дагестана до Адыгеи. Если среди западных адыгов ислам не стал заметным общественно-социальным и культурным регулятором, то в Чечне, Ингушетии, Дагестане он охватил значительную историческую, социальную и духовно-культурную сферы этих народов. К тому же восприятие всего Кавказа как «горячей точки» на карте России заслонило суть религиозной ситуации в этом этнически и конфессионально многоликом регионе. Грузия и Армения – особая ветка христианства. Азербайджан разделен в рамках ислама на суннитов и шиитов. Среди дагестанских народностей аналогичное разделение существует у лезгин. Большая часть осетин исповедуют христианство, адаптированное к местной языческой традиции. Аджарцы в составе христианской Грузии в большинстве своем – мусульмане. В Чечне, в отличие от остальных северокавказских республик, получили распространение идеи суфизма. Все это приводит к религиозной изоляции народов внутри одного геополитического региона, что сегодня совершенно не учитывается тактикой Центра в противодействии распространению радикальных исламистских настроений в регионе, и уж тем более, абсолютно не понимается средствами массовой информации.
На протяжении последнего столетия российские мусульмане были лишены возможности развивать собственную культуру в соответствии со своими цивилизационными традициями. К концу 20 века мусульманский мир, как и Россия, стали рассматриваться Западом в качестве арены борьбы за использование природных и людских ресурсов. Россия оказалась не готова к этому вызову, тем более что во внутренней государственной политики невнятно прослеживается понимание роли нашей страны как основного цивилизационного стержня не только православного христианства, но и части мусульманского мира. Откуда в России такое недоверие к исламу? Есть ли почва для этого? Нужны ли нашей исторически поликонфессиональной и полиэтничной державе эти игры в политический ислам? Как бы ни ломались копья в философских баталиях о смысле и действенности веры, реалии жизни демонстрируют, что религия уже давно воспринимается как очень существенный фактор светской общественно-политической жизни. А «страшилка» исламизма расколола мир на «наших» и «не наших».
«Об истинной силе и степени влияния исламистов в том или ином отдельно взятом обществе судить очень непросто, даже несмотря на огромное, прямо-таки лавинообразное количество публикаций на этот счет. Подавляющая их часть основана на информации, периодически вбрасываемой спецслужбами, на амбициозных заявлениях разного рода духовных вождей, на конъюнктурных высказываниях политиков и экспертов. Радикальный ислам уже давно обрел инструментальный характер и вовсю используется светскими лидерами для достижения своих целей. Таким же образом его разыгрывают разного рода силовые структуры, использующие исламистскую угрозу как способ высасывания денег из госбюджета» (проф. А. Малашенко, «Время новостей», 4.12.02 г.)
Безусловно, в прессе слышны здравомыслящие голоса российской интеллектуальной элиты, которая отдает себе отчет, что противоречия в исламе необходимо анализировать в свете идущих в мире глобализационных процессов, породивших множество новых проблем в геополитическом пространстве планеты. Одна из них – глобальная миграция населения бедных стран в зажиточные, что неизбежно приводит к этническим конфликтам.