Общество получило серьезный повод для размышлений, как случилось, что в России террористками-смертницами становятся женщины, что противоречит самой женской сущности как продолжательнице рода. Ответ на этот жесткий вопрос вылился в СМИ в виде вышеприведенных сюжетов, что само по себе загоняет проблему в еще больший тупик. И все же констатация того, что склонность к терроризму заложена в самой природе человека с того момента, когда Каин убил своего брата Авеля, равно как и объяснять терроризм фанатизмом группы людей, ставших на путь насилия, напоминая при этом, что фанатик-индуист убил Махатму Ганди, мусульманина Анвара Садата застрел боевик из организации «Братья-мусульмане», а еврея Ицхака Рабина – молодой израильский экстремист (добавим сюда А. Желябова, С. Перовскую, А. Ульянова, вспомним, убийство Шарлоттой Корде Марата и т.д. и т.п.), – все это вряд ли сможет прояснить, почему в XXI веке принцип непримиримости достиг угрожающих масштабов. В этом смысле прогресс человеческой истории можно рассматривать лишь как замену стрелы автоматом Калашникова или управляемым фугасом. Фактически вся история международных отношений и их нынешнее состояние является ничем иным как террористическими отношениями, где присутствует насилие, агрессия, в которой участвуют мужчины, женщины и даже дети. Раздающиеся по всему миру взрывы под знаменем ислама – это всего лишь одно из звеньев в цепи агрессивной истории человечества. К сожалению именно льющаяся в терактах кровь позволяет увидеть стоящие за спинами шахидов сложнейшие проблемы. Но, к сожалению, часто эмоциональное восприятие трагических событий заслоняет поиск объективных и субъективных причин возникновения и развития такого явления как терроризм.
* * *
Каковы же реальные истоки исламского терроризма, причины, его порождающие? Надо заметить, что поиски ответов на этот вопрос «приглушены» в публичной сфере, включая и национальные СМИ. Как правило, это удел общественных правозащитных организаций. Терроризм – раковая опухоль постиндустриального общества: таковы взгляды на проблему обществоведов, политологов, культурологов. Именно эта составляющая почти не представлена в федеральных СМИ. А если и обозначена, то в качестве анонсной публикации появляющимся на Западе аналитическим трудам. Чаще всего, подобные материалы или редкие интервью специалистов публикуют независимые общественные издания. Правозащитный журнал «Карта» предоставил свои страницы данной проблематике.
«Не загоняем ли мы себя в правовой, политический и просто нравственный тупик, когда борьбу за национальную свободу и независимость, отстаивание целостности государства или, наоборот, попытку выйти из страны, найти свою идентичность в зависимости от ситуации и точки зрения, объявляем или терроризмом или антитерроризмом. Трагедия состоит в том, что мало кто из числа политических элит задумывается о том, какая цена человеческой жизни будет заплачена в достижении той или иной цели, которая, в конечном счете, может оказаться мифической», – спрашивает доктор исторических наук А. А. Челядинский (Белоруссия) в статье «Где же выход». Подробно анализируя последствия трагических событий в США 11 сентября 2001 года, ученый-международник предлагает аргументированные выводы, позволяющие определить истоки терроризма и наметить стратегию противодействия ему. В кратком изложении публикации остановимся на главном. Как это ни парадоксально звучит, но возможность террора прямо пропорциональна достижениям цивилизации. Террор ужасен не только конкретными жертвами, его разрушительная сила гораздо страшнее, ибо она способна привести современную цивилизацию в состояние хоррора. Если «террор» с латыни – «устрашать», «наполнять страхом», то «хоррор» в латинской терминологии означает «наполняться страхом», «ощетиниваться», «вставать дыбом». И тогда охваченная хоррором цивилизация начинает бояться самой себя, «потому что любые ее достижения: почта, медицина, компьютер, авиация, высотные здания, водохранилища, все средства транспорта, АЭС, – могут быть использованы для ее разрушения».
«На смену экологии как первоочередной заботе приходит хоррология – наука об ужасах цивилизации как системы ловушек и о человечестве как заложнике сотворенной им цивилизации. И чем выше цивилизация здесь и сейчас, тем она опасней. Нью-Йорк, Вашингтон, Москва, Тель-Авив, Лондон опаснее, чем маленькие городки. Бурлящие стадион, пляжи, аэропорты, вокзалы опаснее, чем маленькие деревушки. Цивилизация становится особенно грозной в местах своего скопления. Цивилизация уязвима проникновенностью своих коммуникативных сетей. Цивилизация не только обнаруживает свою уязвимость, она становится причиной и мерой уязвимости, мерой ее совершенства и есть мера ее хрупкости. «Цивилизация – лестница прогресса, ведущая на эшафот» (Эпштейн). Растет возможность террористической деятельности с использованием высоких технологий, особенно опасных в биологической, электронной и информационной среде».
Одну из причин нестабильности в мире А. Челядинский видит в быстрых темпах глобализации, усиливающих разрыв между странами, двести из которых остались на обочине глобализационных процессов, и только тридцать в них вовлечены. «Дисгармония развития порождает новые вызовы и угрозы, к которым относятся, прежде всего, массовая миграция населения в благополучные, но тем не менее, стремительно стареющие районы мира. Протестная масса растет и в развитых обществах, и не только за счет иммигрантов с арабского Востока. Есть ведь и внутренние протестанты. Антиглобалистское движение молодежи объективно отражает тревогу по поводу своей невостребованности в настоящем и будущем».
Еще одной важнейшей причиной активизации терроризма является поведение США в международных отношениях, во внешнеполитических установках которых после распада СССР «стала просматриваться тенденция к общемировой и региональной гегемонии, к попытке сделать XXI век новым американским веком». Не вдаваясь в анализ тактики, посредством которой осуществляется панамериканская стратегия, отметим культурную политику США, когда под флагом «взаимообогащения культур» фактически навязывается модель одной страны.
«На знаменитый вопрос Понтия Пилата, заданный Христу: что есть истина, – разные ветви цивилизации дают разные ответы. Разнятся подходы к таким понятиям как «справедливость», «правда», «пределы насилия», «цена человеческой жизни». Для европейцев и американцев представители другой культуры, традиции – носители качественно другой цивилизации, которая породила совершенно другую ментальность. В мусульманском мире иная система запретов и ограничений, иное отношение к женщине, власти, демократии. Для европейца забить человека камнями – дикость, для арабов – часть правовой культуры. Для араба умыкание невесты, ношение кинжала – традиция, для европейца – преступление – похищение человека и ношение холодного оружия. Для европейца многоженство – экзотика, для мусульманина – норма» (А. Челядинский «Где же выход», ж-л «Карта» № 32-33, 2000 г.)
Так же как неприемлимо для кавказского человека бросать детей, не кормить старых родителей, жить в нищете, валяться пьяным, существовать за счет женщины, не признавать родственников, равно как и однополая любовь, феминизм, эмансипация женщины, «свобода» детей от собственных родителей, свобода сексуального выбора и т.д., – словом, все то, что пришло в нашу жизнь вместе с «западными ценностями», чуждо кавказской ментальности, сформированной не исламом, а историко-географическими условиями и этническим поведенческим кодексом.
«Все это вызывало и будет еще больше вызывать сопротивление, включая терроризм. Например, исламская часть человечества, живущая почти в 60 странах мира и объединяющая полтора миллиарда человек, не может присоединиться к американским или и европейским стандартам. Прежде всего, потому, что она вместе с восточноазиатской, индийской, славяно-православной, латино-американской и африканской частями цивилизации находится на других стадиях общественно-политического развития. Не лучших и не худших. Просто других». Общая картина мирового терроризма, описанная А. Челядинским, позволяет сделать вывод, что для России решение этих проблем лежит несколько в другой плоскости. У российских мусульман, как у автохтонных этносов, органично вмонтированных в российскую государственность, в общую для всех культуру российских ценностей, нет принципиальных разногласий с русским миром, нет причин для антагонизма, радикального неприятия русской цивилизации. Уже очевиден факт, что именно чеченская война позволила появиться в нашей стране самому понятию «терроризм». Даже при открытости границ и возможности миссионерской деятельности исламистских эмиссаров на территории российских мусульманских республик, невозможно себе представить, чтобы в постсоветской среде могли оформиться террористические центры, если бы не война в Чечне. Поэтому осмысление этих проблем в России должно идти принципиально в другом направлении. Не соглашаясь в некоторых деталях с профессором Челядинским, заметим, что прислушаться к сказанному им все же придется, ибо если сейчас христиане составляют 30 % населения планеты, а мусульмане – 12, то через четверть века первых будет 25 %, а вторых – 30. Такие прогнозы дает современная демографическая ситуация. Самое страшное, что эта возможная война будет войной нового типа, непредсказуемой, неподвластной любым прогнозам и сценариям, – считает Челядинский. Это война «новых варваров» против «старой цивилизации». Рядовой исламский террорист, скорее, всего даже не понимает значимости для евроамериканца таких ценностей как демократия, свобода, права человека. Там, где, по нашему мнению, существует современная экономика, свобода, равенство, терпимость, он видит безбожие, разврат, плутократию, порнографию.