Такое связывание (правосознания с религией) в обществе должно пролегать в первую очередь через религиозное воспитание личности, в результате которого ее правосознание должно получать естественное, единственно верное становление, развитие и укрепление.
Как отмечает И.А.Ильин, духовная свобода и религиозная самостоятельность людей отнюдь не исключают воспитания и преподавания. Напротив, всякий, недоросший до этой свободы, должен быть воспитан к ней, и всякий, не имеющий религиозной самостоятельности, поступит правильно, если начнет учиться ей у тех, кто ее уже достиг. Было бы великой ошибкой, если бы кто-нибудь ссылаясь на свободу и автономию духа, потребовал, например, отмены преподавания Закона Божия для детей и Богословия для взрослых. Ведь самостоятельности надо еще научиться!.. Люди держатся на ногах сами и ходят самостоятельно, однако сначала их учат ходить… И кто захотел бы не учить своих детей ходить, а предоставил им свободу ползанья на четвереньках? И точно так же люди читают, считают и рассуждают свободно и самостоятельно, однако сначала их учат этому – в порядке обязательном и авторитетном… Кто согласился бы оставить своих детей малограмотными дикарями – во имя духовной автономии? И вот подобно этому, человек, владеющий духовным опытом и религиозным видением, призван и обязан преподавать другим свою способность и власть. Свободу духа нельзя истолковывать как свободу от духа. Если человек превращает свободу духа – в свободу от духа, то она будет у него отнята… Так было в человеческой истории много раз, так будет и впредь. Если внешняя свобода духа развращает человека и делает его разнузданным, то самое разнуздание его вызовет к жизни такой строй и такую власть, которые урежут или погасят эту свободу. К этому не стоит даже призывать, ибо это исторически неизбежно[329].
Выше приведенные рассуждения и доводы обличают несостоятельность и опасность позиции тех социальных сил, которые препятствуют официальному религиозному воспитанию и преподаванию религиозных основ среди населения, в том числе и в войсках. Между тем, здесь уместно будет отметить и тот факт, что поводом обращения к религии часто становится непосредственное участие в боевых действиях. Это в свое время подтвердил вооруженный конфликт в Чеченской Республике. Так, среди военнослужащих по призыву, участников штурма г. Грозного, количество верующих было в полтора раза больше, чем в других частях[330]. Это обстоятельство подтверждает необходимость и востребованность религиозного воспитания, укрепления духовных основ личности, духовной воли в борьбе с различными проявлениями зла, особенно в вооруженном столкновении, в условиях ведения боевых действий, когда риск потерять здоровье и саму жизнь многократно возрастает.
Огромное значение как в укреплении правосознания, так и в военном деле имеет такое важное социальное явление как патриотизм. Трудно себе представить настоящего защитника Отечества, не питающего к своему народу и своей Родине глубоких патриотических чувств, беззаветной преданности и любви. Без наличия этих качеств жертвенное служение своему Отечеству невозможно. Военная служба в этом случае превращается в наемничество, при котором перенесение тягот и лишений превращается для многих в непосильное бремя. О героизме и подвигах, на которых основана победа в сражениях, говорить вообще в этом случае не приходится.
В этой связи возникает вопрос об истоках патриотизма, о его связи с правосознанием и правовой работой, о его месте и роли в государственном строительстве, в деле обеспечения вооруженной защиты Отечества.
Все это, по мнению И.А.Ильина, можно выразить так: в основе достойного и могучего правопорядка, достойной и могучей государственности лежит религиозное настроение, – религиозность в глубоком и подлинном смысле этого слова. Именно она раскрывает последнюю глубину человеческой души и сообщает ей безусловную преданность и безусловную стойкость. Именно она делает человека способным – узреть себя и свой народ перед лицом Божиим, принять жизнь своего народа, как служение Богу, и стать патриотом. Патриотизм, если он не есть зоологическое пристрастие, если он есть состояние духовное, есть некая религиозно укорененная безусловная преданность и безусловная стойкость души в обращении к своему богослужащему народу. Так, в основе государства лежит патриотизм, а в основе патриотизма – религиозное дыхание души[331].
Как видно из изложенного в основе подлинного патриотизма, также как и в основе здорового правосознания лежит религиозность. Следовательно, для укрепления патриотизма и правосознания, а вместе с ними основ государственного устройства и обороноспособности страны на первое место выступает задача по обеспечению религиозного воспитания и всемерного укрепления религиозного сознания в стране в целом и в Вооруженных Силах в особенности.
Здоровое могучее правосознание, продолжает рассуждать И.А.Ильин далее, по своей основе и по своему строению, имеет религиозный характер. Это определяется самой сущностью его и религии. Религиозность в ее основном существе есть духовное, целостное, жизненное и безусловное принятие Божества, как совершенного и реального средоточия жизни. Религиозность состоит всегда в том, что нечто испытывается, как совершенное. Она начинается там, где душа выходит из состояния безразличия и различает между «лучше» и «хуже»; где душа тяготеет именно к тому, что «лучше» и, следуя за ним, восходит к тому, что совершенно. Религия есть пафос совершенства; именно поэтому она невозможна там, где царит индифферентизм[332].
Таким образом, религиозность, по сути, задает направление развития как правосознания, так и правовой работы, содержит в себе огромный потенциал для их совершенствования. При этом такое совершенствование может проводиться в двух плоскостях: совершенствование предмета правовой работы (т.е. тех общественных отношений, которые предполагается улучшить с помощью правовых средств) и совершенствование самой правовой работы (т.е. тех средств, методов и способов, с помощью которых эта работа проводится в жизнь). Следовательно, укрепление религиозного сознания способствует наращиванию такого потенциала совершенствования, задает верное направление развития и улучшения правовой работы, помогает более полно и всесторонне достигать цели правовой работы и решать с помощью правовых средств государственные задачи.
Религиозность, как указывает И.А.Ильин, открывает человеку его религиозную сущность и связывает его с совершенным средоточием жизни; это дает чувство собственного духовного достоинства, абсолютное мерило всякой ценности и действительную энергию жизни и воли; а это сообщает душе способность к духовной автономии, к внутренней самодисциплине и учит ее духовному признанию других людей. Религиозность пробуждает в душе способность к жизнеопределяющей любви и указывает ей жизненное призвание; она воспитывает в человеке духовную зрячесть, духовную цельность и жизненный героизм. Религиозное обращение человека перерождает сами истоки его жизни и перестраивает весь его личный характер: он обновляется и разумом, и чувством, и волей, и воображением; он проходит через духовное очищение и приобретает власть над злой стихией жизни. Именно эти основные черты религиозности, по глубокому убеждению И.А.Ильина, раскрывают связь с нормальным правосознанием. Настоящая религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях. Пробуждая в душе духовную зрячесть и оживляя в ней силу любви, религиозность ведет человека к патриотизму, к культу солидарности, к взаимному духовному уважению и доверию: ибо все эти состояния родятся именно через союз духовного разумения с чувством любви. Религиозность несет правосознанию все свои дары: и высшее призвание, и абсолютное мерило ценности, и цельность характера, и силу вдохновения, и жизненный героизм[333].
Такое глубокое проникновение в сущность правосознания, выявление его тесных взаимосвязей с религиозностью выдвигает перед государством и его вооруженными силами на первый план вопросы исследования религиозных основ самосознания русского народа, а также богатого исторического опыта по укреплению государственности и обороноспособности с использованием элементов религиозного сознания народа, плодотворного взаимодействия в этом тяжелом деле с Православной Церковью. Представляется необходимым также изучать и исторический опыт по организации и проведению в вооруженных силах религиозного воспитания и духовного окормления личного состава. Особое внимание при этом следует уделить организационно-правовым формам сотрудничества государства с Православной Церковью, месту и роли в этом деле военного духовенства, тому значению, которое играло религиозное воспитание в укреплении воинской дисциплины, морально-психологическом состоянии войск, в поведении воинов на поле боя.
Религиозный гражданин, по меткому замечанию И.А.Ильина, соединяет в душе своей силу подлинной религиозности с силой здорового и верного правосознания; и притом так, что правосознание его является зрелым проявлением его религиозности. Соединяясь с правосознанием, религия находит новый могучий путь для преобразования жизни; соединяясь с религиозностью, правосознание придает себе безусловную основу, утверждая «волю к духу», как волю к Богу. Из этой атмосферы возрастают и религиозные вожди народов и безвестные герои-патриоты, безмолвно отдающие свою жизнь за родину. С углублением и упрочением этой атмосферы связано будущее всех государств и всего человечества[334].