Таким образом, как видно из приведенного исследования цель существования русского народа исторически сложилась и идеал сформировался. Находятся они в сфере духовного, религиозного строительства. Примечательно и то, что это духовно-нравственное самоопределение русского народа имеет тесную связь с воинским делом, а значит, требует от него соответствующих качеств. Следовательно, правовая работа должна в первую очередь воспитывать и всемерно укреплять в народе именно эти качества. Это направление является главным, ведущим в содержании правовой работы.
Вместе с тем, в обществе выделяются все более и более противоположные целеполагания, зорко подмеченные И.А.Ильиным, А.А.Тер-Акоповым и др. учеными. Так, И.А.Ильин указывал, что в духовные врата, открытые христианством, всякий из нас призван войти и сохраняет свою волю и свободу – вступать в них или не вступать. За последние два века европейское культурное человечество поколебалось на пороге этих врат, отвернулось от них и попыталось идти своими, нехристианскими и нерелигиозными путями. Плоды этого поворота мы пожинаем ныне во всех областях культуры. Эти плоды и последствия выражаются в том, что благодарный дух христианства стал отлетать от жизни и покидать мировую культуру. Люди постепенно переложили цель и смысл своей жизни из внутреннего мира во внешний: материя стала первенствовать, духовность перестала цениться; все стало сводиться к земному на земле: небесное в земной жизни и небесное в небесах перестало привлекать взоры и сердца. Механическое начало возобладало над органическим. Рассудок исключил из культуры созерцание, веру и молитву и попытался их скомпрометировать. Учение о любви было вытеснено «спасительным» учением о классовой ненависти; сердца иссякли, глубина измельчала; ум отверг искренность и превратился в хитрость. Содержание жизни стало несущественным, началась погоня за формой[443].
Подобные тенденции отмечаются к сожалению и в праве и в правовой работе, как в нормотворческой деятельности, так и в правоприменительной. Количество принимаемых законов неуклонно растет, сами законы по своему содержанию все больше и больше превращаются в подробные инструкции, за которыми невозможно понять ни сущности регламентируемых правоотношений, ни смысла правового акта. В таком правовом потоке рассеивается внимание правоисполнителя, который, понимая, все большую невозможность строго выполнять нарастающий вал правовых предписаний (зачастую необеспеченных соответствующими материальными ресурсами), начинает все больше путаться, не понимать сущность права, тонуть в правовом нигилизме и формализме.
Как отмечает А.А.Тер-Акопов, современное российское право не ориентируется на конечную социальную цель. Это недостаток, из-за которого общество лишается стимула развития, топчется уже более десяти лет на пяточке перестройки. Представляется, что сейчас в России создается минимум цивилизации, по достижении которого у общества появится потребность формулировки своей духовной цели, и одна из возможных лежит в сфере традиционной для большей части коренного населения России религии – православного христианства [444].
Эта мысль еще глубже была сформулирована И.А.Ильиным: «Значение православия в Русской истории, культуре духовно определяющее. Для того чтобы это понять и убедиться в этом, не надо самому быть православным: достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость. Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развертывала свою духовную культуру именно в христианстве, и что христианство она исповедовала, восприняла, созерцала и вводила в жизнь именно в акте Православия. Именно это было постигнуто и выговорено гением Пушкина»[445]. И в другом месте И.А.Ильин прямо указывает: «…«Святая Русь» не есть «нравственно праведная» или «совершенная в своей добродетели» Россия: это есть правоверная Россия, признающая свою веру главным делом и отличительной особенностью своего земного естества. В течение веков Православие считалось отличительной чертой русскости – в борьбе с татарами, латинянами и другими иноверцами; в течение веков русский народ осмысливал свое бытие не хозяйством, не государством и не войнами, а верою и ее содержанием; и русские войны велись в ограждение нашей духовной и вероисповедной самобытности и свободы. Так было издревле – до конца 19 века включительно. Поэтому русское национальное самосознание не впадало в соблазны экономизма, этатизма и империализма, и русскому народу никогда не казалось, что главное дело его – это успех его хозяйства, его государственной власти и его оружия»[446].
По мнению И.А.Ильина, русское право и правоведение должны оберегать себя от западного формализма, от самодавлеющей юридической догматики, от правовой беспринципности, от релятивизма и сервилизма. «России необходимо новое правосознание, национальное по своим корням, христиански-православное по своему духу и творчески содержательное по своей цели. Для того, чтобы создать такое правосознание, русское сердце должно увидеть духовную свободу, как предметную цель права и государства, и убедиться в том, что в русском человеке надо воспитать свободную личность с достойным характером и предметною волею» [447].
Исследуя и формулируя русскую идею И.А.Ильин заключает: «Она не выдумана мною. Ее возраст есть возраст самой России. А если мы обратимся к ее религиозному источнику, то мы увидим, что эта идея православного христианства. Россия восприняла свое национальное задание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности. Этой идее будет верна и грядущая Россия»[448].
Проводя сравнительный анализ задач права и христианства как нормативных систем, А.А.Тер-Акопов приходит к выводу о том, что в отличие от права христианство не может рассматриваться в качестве инструментария, используемого для решения каких-либо текущих задач, оно есть цель, к которой право может стремиться. Христианство отвлекается от решения потребительских, промежуточных задач, стоящих перед правом, хотя и не отвергает их, предлагая решения, исходящие из его целевого назначения[449].
Таким образом, если право и правовая работа это социальное средство достижения обществом цели своего существования на земле, то христианство, это как раз и есть тот самый идеал (образ жизни), та самая цель, к достижению (построению) которой и должна быть устремлена правовая работа.
Более того, само по себе православие обладает огромным потенциалом для совершенствования права и правовой работы. Прежде всего, потому что православие является универсальным, проверенным временем средством совершенствования правосознания граждан и в этом смысле оно бесценно для правовой работы и, по сути, является критерием, позволяющим объективно оценивать эффективность правовой работы в государстве. К похожему выводу склоняется и А.А.Тер-Акопов.
Право, по его мнению, не может дожидаться особого социального заказа, оно постоянно должно соотноситься с нормами православия с точки зрения возможности заимствования содержащихся в них нормативных моделей поведения личности. В качестве главной нормативной модели А.А.Тер-Акопов называет отношение человека к закону, поскольку успех достижения всякой социальной цели во многом зависит от того, как гражданин относится к закону, с помощью которого социальные цели могут быть достигнуты. Личностное отношение к норме – это свидетельство возможности осуществления правовой нормы, показатель доверия граждан друг к другу, к государству и закону, условие эффективности последнего[450].
Как видно из изложенного, внутреннее отношение человека к закону (с помощью которого достигаются социальные цели), т.е. состояние правосознания, как главная нормативная модель поведения личности определяет, с одной стороны, успех достижения этих целей и в то же время, с другой стороны, выступает условием эффективности закона. Таким образом, в Православии содержится не только цель существования человека и общества на земле, но также и главная нормативная модель поведения человека, позволяющая достигать эту цель и являющаяся условием и критерием эффективности права, правовой работы. Одним словом, Православие содержит в себе, указывает и цель, и средства правовой работы.
Как отмечается в юридической литературе, цели, пронизывающие содержание юридической деятельности субъектов, материализуются в ее задачах и средствах достижения. При этом задача, характеризующая аналогично целям будущее состояние, выражает определенную часть намеченной цели или составляет некоторую ступень ее достижения. Что касается средства, то оно представляет собой цель в действии, в движении, в практике осуществления. В ином обличье как через средства, цель проявляться не способна. Степень, полнота достижения цели определяет относительную значимость используемых юридических средств, как и совершаемых с ними действий[451].
Такое понимание в юридической науке соотношения и взаимосвязи целей и средств правовой работы, а также значимости последних в достижении первых выдвигает проблему правильного определения целей и средств в правовой работе как в стране в целом, так и в ее вооруженных силах в особенности.
Глубокое понимание цели и смысла существования русского народа отмечается во многих трудах выдающихся священнослужителей и святых подвижников. Так, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), в частности, указывает, что как не способен к полноценной жизни человек, лишенный памяти, не может нормально существовать и народ, не имеющий ясного, осмысленного понимания своей исторической судьбы, своего высшего, промыслительного предназначения, своих религиозных святынь и традиционных гражданских, государственных, державных идеалов. Стремление к идеалу представляет собой вековую особенность русского характера. Крещение Руси и кропотливое, многолетнее церковное воспитание, последовавшее за ним, придали этому стремлению осмысленность, ясность и великую, надмирную цель: воплотить в своей жизни чистоту и праведность божественных истин настолько, насколько это вообще доступно падшей и оскверненной грехом человеческой природе. Неисповедимы пути Господни – недомыслимому Промыслу Его угодно было соделать Русь ковчегом Своих святынь, их хранителем, стражем и усердным защитником[452].