Шинн Фейн получила в правительстве практически весь культурный блок. Дж. О’Дауд стал министром образования, а К. Ни Чуллин была назначена на пост министра культуры. В свете требований Шинн Фейн предоставить населению региона равный доступ к изучению ирландского языка, эти назначения имели особое значение[127].
Всего ДЮП закрепила за собой пять министерских портфелей, включая недавно учреждённый пост министра юстиции, Шинн Фейн – три. ЮПО, СДЛП и Альянс ввели в правительст-во по одному человеку.
Заседания Ассамблеи, проведённые в мае 2011 г., свидетель-ствовали об изменении характера политических дебатов в поль-зу решения вопросов, направленных на улучшение жизни насе-ления. Большое внимание уделялось проблемам налогообложе-ния предприятий, улучшения здравоохранения, расширения си-стемы профессионального образования[128].
А.П. Калачев*
БРИТАНСКИЕ РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПАРТИЙНЫЕ
СТРУКТУРЫ КАК ИДЕАЛ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ
ПАРТИЙ ОБРАЗЦА 1990-х гг.
Процесс становления региональных партийных структур в Российской Федерации имел исключительное значение с точки зрения развития гражданского общества. Уместно сопоставить уровень развития региональных партийных организаций в 1990-е гг. (то есть в период, когда партии формировались по преиму-ществу без применения «административного ресурса») с анало-гичными показателями в странах с развитой партийной системой, в частности, в Великобритании – стране с богатейшей историей политических партий.
Относительно Великобритании доминирует точка зрения о том, что «политические партии – главная движущая сила выбо-ров всех уровней, они формируют коллективные идентификации и предлагают электорату альтернативы». Одна из старейших партий Соединённого Королевства – Консервативная – длительное время в незначительной степени учитывала интере-сы своих региональных и местных структур. «С незначительными изменениями Консервативная партия оставалась таковой вплоть до второй половины 90-х годов. В партийной иерархии фигура лидера по традиции считалась главной…», а роль низовых организация была незначительной. Однако «в 90-е годы в Консервативной партии росло значение местных партийных ас-социаций и партийных конференций. Депутатам-тори приходи-лось всё внимательнее прислушиваться к настроениям партийных активистов и делегатов». Иначе говоря, наличие острой партийной конкуренции вкупе с развитым гражданским обществом привели к серьёзным изменениям в работе одной из старейших партий мира[129].
Несколько иначе складывались взаимоотношения централь-ных партийных органов и низовых структур у главного конкурента тори – партии лейбористов. Как отмечал видный исследо-ватель политической системы Великобритании С.П. Перегудов, «низовой, первичной ячейкой Лейбористской партии являются так называемые участковые комитеты, образованные на террито-рии городского микрорайона, совпадающего в большинстве слу-чаев с территорией избирательного участка». При этом «…окружная партийная организация и её члены имеют весьма широ-кое поле деятельности». В этих условиях естественна высокая ак-тивность окружных и других местных партийных организаций.
Впрочем, имеются и определённые трудности у низовых ячеек Лейбористской партии, так: «…посещаемость собраний участковых организаций, не говоря уже о других видах партий-ной активности, была и остаётся крайне низкой, и в них участвует лишь незначительная часть индивидуальных членов партии (не более 5-10%)»[130]. В 1980-е гг. партия столкнулась ещё с одной проблемой: «на запросы избирателей было готово реагировать руководство партии, но не её партийные активисты и низо-вое звено…»[131], страдавшие догматичностью и косностью. Тем не менее, даже эти обстоятельства не позволяют утверждать, что низовые и региональные структуры лейбористов являются малозначимым áктором внутренней политики. Упомянем также, что «уменьшив зависимость от профсоюзов, руководство ЛПВ предприняло меры по увеличению численности партии, выдви-нув амбициозную цель довести её до 1 млн чел. …Эта цель так и не была достигнута», однако в середине 1990-х гг. численность партии достигла очень высокой отметки в 420 тыс. членов[132].
Следует согласиться с мнением, согласно которому «…в Ве-ликобритании новые типы организаций явились не результатом теоретических построений, а вышли из опыта политической ра-боты. Что особенно важно, этот опыт шёл не сверху, от партийно-го руководства, а снизу, от партийных активистов в округах»[133]. В целом же партийно-политическая система Великобритании состоит из трёх уровней: национального, регионального и мест-ного, и все три играют важную роль во внутренней политике.
Для сравнения с британской спецификой вполне уместно проанализировать ситуацию в Нижегородской области в 1990-е гг. Отметим, что данный регион отличался от большинства дру-гих субъектов РФ в лучшую сторону в плане развития граждан-ского общества[134], а также имел большую известность за рубежом (имидж «региона реформ»).
Отсчёт становления партийной системы региона можно ве-сти с событий 25 октября 1990 г. Именно тогда в депутатском центре на своеобразный «вечер знакомств» собрались представители нескольких течений КПСС, а также оппозиционных Де-мократического союза, Российского христианско-демократиче-ского движения, Демократической партии России, социал-демо-кратов, партии «зелёных», анархоклуба. Как писали наблюдате-ли, «спектр мнений – самый широкий, идеи – часто взаимоисклю-чающие. Единственное, что всех, пожалуй, объединяло там – это искренняя обеспокоенность за судьбу страны, её народа. В какой-то степени объединило и в то же время …разделило собрав-шихся на две неравные группы – отношение к программе Шата-лина – Явлинского «500 дней»... Более четырёх часов продолжа-лась встреча в депутатском клубе. Во многом она напоминала… встречи в действовавшем в преддверии и во время последних выборов городском клубе избирателей. Участники в основном те же, споры в основном о том же. Только культура дискуссии выше. Немудрено. Бывшие неформалы успели оформиться в пар-тии, некоторые избраны в Советы различных уровней»[135].
Впрочем, столь интересное начало не привело в итоге к стре-мительному росту численности и влиятельности региональных партийных структур. Так, претендовавшая на большую роль в 1992–1993 гг. движение «Демократическая Россия» в Нижнем Новгороде вскоре раскололось, так как часть его членов взяли курс на «долой всех и вся» и в результате способствовали превращению структуры не в работающую, а в декларирующую[136]. Несколько позднее сходные процессы стали характерными и для ряда других региональных структур демократических орга-низаций.
Другой характерный пример представляла нижегородская организация Либерально-демократической партии России (ЛДПР). Её численность после 12 декабря 1993 г. (выборов, за-кончившихся сенсационной победой этой партии при голосова-нии по партийным спискам на выборах в Государственную Ду-му) увеличилась вдвое, и в 1994–1996 гг. в регионе насчитывалось примерно 200 «соколов» Жириновского. Среди них преоб-ладали люди среднего возраста и разных профессий, в том чи-сле и сотрудники правоохранительных органов, военные[137]. Ина-че говоря, Нижний Новгород, да и весь регион оказался в плане распространённости и влиятельности ЛДПР вполне типичным. Региональная ячейка партии, набравшая первое место в выборах в нижнюю палату парламента по партийным спискам и имевшая одну из самых больших фракций, влачила жалкое существование. Её активисты были практически неизвестны большей части нижегородцев. Никаких самостоятельных знаковых акций они не проводили. Впрочем, эти обстоятельства никак не влияли на результат выборов по партийным спискам, так как «вождь» ЛДПР проталкивал своих нехаризматических сторонников в парламент.
Не стали значимым политическим áктором и нижегородские социал-демократы. В конце 1980-х – начале 1990-х гг. они пытались играть активную роль в политической жизни Нижегород-ской области. За симпатии нижегородцев боролись Социал-де-мократическая партия России (СДПР) и Социалистическая пар-тия трудящихся (СПТ), причём первая была социал-демократи-ческой партией европейского типа, а вторая – частью антиельцинской, достаточно радикальной оппозиции. Нижегородские региональные структуры обеих партий достаточно эффективно вели пропаганду своих идей среди интеллигенции, но представители других социальных групп по большому счёту отказали им в своей поддержке. Крупными финансовыми средствами ни нижегородское отделение СДПР, ни местная организация СПТ не обладали. По сути, точку в их деятельности поставили собы-тия октября 1993 г., после которых возможность эффективно действовать на политической сцене страны стала напрямую свя-зана с поддержкой (во всех её проявлениях) со стороны власти и олигархов, чем ни СДПР, ни СПТ не располагали.
Одновременно политическая активность россиян стала схо-дить на нет, и уровень активной поддержки политических орга-низаций (в том числе социал-демократического толка) стал неуклонно снижаться. Как следствие, партийные структуры нижегородских социал-демократов мало чем отличались в плане численности и влиятельности от аналогичных структур демократических организаций и ЛДПР.
Существенно мощнее в плане численности и охвата территории области своими ячейками была КПРФ. Со времени возникновения и по октябрь 1998 г. её возглавлял Владимир Кири-енко, профессор Технического университета. Формирование пер-вичных организаций КПРФ шло достаточно быстрыми темпами. Неслучайно, уже в марте 1993 г. численность партии в общероссийском масштабе составляла более 500 тыс. человек, ле-том процесс формирования охватил районный уровень. Вскоре КПРФ имела районные организации во всех районах области и города. Последние наделялись правами юридического лица, име-ли право открывать счета в банке, иметь печати и штампы, наделялись обособленным имуществом[138]. Впрочем, успехи КПРФ в партстроительстве объясняются в первую очередь грамотным использованием наследия КПСС, в том числе и её бренда.