Выступая в марте 2010 г. в Королевском институте объединённых родов войск «теневой» на тот момент министр иностран-ных дел У. Хейг выделил пять ключевых направлений британской внешней политики: реформа процесса принятия внешнепо-литических решений, приверженность НАТО, укрепление отно-шений с традиционными союзниками, а также новыми партнёрами, реформа и развитие международных политических инсти-тутов (в том числе и Евросоюза), сохранение ценностей и традиций страны[142]. Таким образом, новое правительство продемонстрировало свои притязания на формирование глобальной повестки дня.
1 июля 2010 г. Хейг уже в качестве действующего министра иностранных дел выступил с первой крупной программной речью по внешней политике (всего таких речей было четыре). На-рисовав картину изменяющегося мира, он выделил четыре при-чины происходящих изменений. Во-первых, смещение экономи-ческой мощи в сторону Востока и Юга, в пользу новых держав в лице Бразилии, Индии, Китая, Турции и Индонезии. Во-вто-рых, заметное расширение кругa стран, принимающих международные решения (вместо «большой восьмёрки» – «двадцатка»), что создаёт дополнительные трудности для британской диплома-тии, которой в новой ситуации приходится учитывать позиции гораздо более широкого круга государств. Хейг назвал также но-вые угрозы и изменение природы международных конфликтов.
Для сохранения способности влиять на ход мировых событий, что представляется консерваторам очень важным, британская внешняя политика нуждается в серьёзных изменениях, ко-торые, как подчеркнул глава Форин-офис, будут носить не революционный, а эволюционный характер.
Основными, приоритетными направлениями британской внешней политики остаются трансатлантическое и европейское направления, а также отношения с НАТО. Однако Лондон не будет, как это происходило при лейбористах, принимать внешнеполитические решения, постоянно оглядываться на Вашингтон. Евросоюз, по словам министра, будет по-прежнему иметь ключевое значение для Великобритании, которая намерена уве-личить своё влияние во всех его основных структурах за счёт наращивания британского присутствия в Еврокомиссии и других подразделениях организации.
Cогласно Хейгу, существенно изменится политика в отноше-нии стран с быстро развивающейся экономикой – Индии, Брази-лии, Китая, Чили и ЮАР. Она станет стабильной, в отличие от «беспорядочного» подхода, характерного для предыдущего пра-вительства.
Появление новых гигантов сопровождается неизбежным со-кращением влияния Евросоюза. При этом Западу, в силу падения его глобального политического влияния, как считает Хейг, будет всё труднее добиваться своих целей в сфере внешней по-литики, в том числе из-за заметного сокращения эффективности такого важного в прошлом инструментa, как санкции.
Отныне координировать деятельность всех министерств в вопросах внешней политики должен новый правительственный орган – Совет национальной безопасности. C помощью внешней политики предполагалось решить главную задачу ближайших лет – добиться скорейшей стабилизации государственных расходов, сокращения бюджетного дефицита и государственного долга. Британская дипломатия станет уделять больше внимания расширению торгово-экономических отношений. (Этот тезис получил развитие в речи Хейга, произнесенной позже в Токио).
Хейг перечислил факторы, которые ещё позволяют Велико-британии пользоваться значительно большим влиянием в мире, чем то, на которое она могла бы рассчитывать, исходя из численности своего населения. К ним относятся: искусный дипломатический корпус, постоянное членство в Совете Безопасности ООН, особые отношения с США, ключевая роль в делах Ев-росоюза, Содружество наций, роль глобальной торговой держа-вы, мощные вооружённые силы, а также единый (или близкий) подход ведущих британских партий к решению ключевых международных проблем.
В числе опасностей новой эпохи глава Форин-офис выделил «несостоявшиеся государства» и даже целые «несостоявшиеся регионы», международный терроризм и новые виды конфликтов. Все они, по его мнению, подпитываются хронической бедностью, поэтому борьба с ней остаётся важным направлением деятельности Великобритании.
Что касается отношений с Россией, Хейг признал, что постоянная конфронтация с Москвой не отвечает британским национальным интересам, в том числе и потому, что без России невозможно решить целый ряд важнейших международных про-блем, прежде всего нераспространения ядерного оружия. Поэто-му новое правительство «открывает дверь» для более тесных от-ношений с Россией, хотя процесс нормализации потребует существенных усилий с обеих сторон. С тех пор атмосфера в анг-ло-российских отношениях заметно потеплела: в 2011 г. состоялся обмен визитами глав внешнеполитических ведомств, подписано соглашение о прямой шифрованной связи между Лондоном и Москвой. Премьер-министр Д. Кэмерон и Президент Рос-сии Д. Медведев уже встречались на саммите «большой вось-мёрки», а в сентябре 2011 г. состоялся официальный визит бри-танского премьера в нашу страну.
Тори, безусловно, не собираются отказываться от «особых отношений» с США и при любом удобном случае будут подчёркивать свой привилегированный статус. Хейг охарактеризо-вал союз двух стран как «нерушимый», однако дал понять, что британская сторона намерена руководствоваться национальны-ми интересами в этом партнёрстве, в отличие от предыдущего лейбористского правительства. «Важны и другие двусторонние отношения», – заявил министр. Можно ожидать, что периодически Лондон будет демонстрировать свою самостоятельность и приоритет национальных интересов, которые, как показывает практика, ненамного расходятся с американскими.
В ходе недавнего визита президента США в Великобританию, состоявшегося в конце мая 2011 г., не было недостатка в высокопарных выражениях и реверансах в отношении друг дру-га. Президент США Б. Обама, который цитировал не только Черчилля, но и Шекспира, охарактеризовал англо-американские отношения не просто как особые, а «жизненно важные» в деле обеспечения глобальной стабильности и процветания. При этом он говорил о «новой главе в нашей общей истории». Безусловно, Соединённые Штаты нуждаются в Великобритании и её поддержке, особенно в последние годы. В Вашингтоне хорошо понимают, что ближе и надёжнее партнёра в Европе у них нет и не предвидится (несмотря на настораживающую американскую сторону риторику консерваторов об отказе от «раболепия»). И в этом смысле (c точки зрения важности партнёров друг для друга) можно сказать, что по мере ослабления позиций США в мире англо-американские отношения будут становиться всё бо-лее равноправными.
Обама стал первым в истории президентом США, который выступил в знаменитом Вестминстер-холле британского парла-мента перед членами обеих палат. Центральное место на переговорах в Лондоне заняли проблемы Ливии и Афганистана. Обама заверил на совместной пресс-конференции, что наземной операции в Ливии не будет (Кэмерон при этом отмолчался). Тем не менее, всё больше фактов свидетельствовало о том, что дело шло именно к наземной операции. Таким образом, повторялась ситуация 1999 г. (война против Югославии), а роль посредника, который должен «дожать» Каддафи (по аналогии с Милоше-вичем), вновь отводилась России.
Проблема отношений с Евросоюзом стала предметом наибольших разногласий консерваторов с предыдущим правительством. Консерваторы, как известно, всегда выступали последовательными противниками единой европейской валюты, проти-вились евроконституции и Лиссабонскому договору, ратовали за децентрализацию и большую гибкость ЕС. В партии широко распространено мнение, что отношения с ЕС необходимо поста-вить на иную договорно-правовую основу, в частности, вернуть Великобритании отдельные полномочия, переданные Европейскому суду. Бывший лидер партии М. Ховард даже вынашивал идею выхода из Евросоюза, а затем возвращения в эту организацию, но уже на другой договорной основе.
Тем не менее, Евросоюз остаётся и для нового правительства ключевым направлением внешней политики. Не случайно свой первый визит в качестве премьер-министра евроскептик-прагматик Кэмерон совершил в мае 2010 г. в Европу, более того – в Париж (к этому моменту в Вашингтоне уже побывал Хейг).
Благодаря коалиции с самой проевропейской из крупнейших британских партий – либерал-демократами – тори пришлось смягчить свой евроскептицизм, отказаться от некоторых предвыборных обещаний, в том числе касавшихся Евросоюза. Например, они отказались от идеи заключить на новых условиях соглашения с ЕС в сфере трудового права и юстиции. Некоторые аналитики говорили в этой связи о «странной кончине» ев-роскептицизма тори[143]. Однако новые законы в области уголов-ного права теперь будут рассматриваться самым пристальным образом под углом зрения укрепления безопасности Великобри-тании, а также защиты прав и свобод ее граждан.
Тори выполнили обещание не допустить дальнейшего расширения полномочий Брюсселя без согласия британцев: правительство внесло на рассмотрение парламента законопроект о ЕС, который предусматривает проведение референдума в стране по вопросу дальнейшей передачи прерогатив от Великобритании Евросоюзу. В итоге, по большинству чувствительных для Лондона проблем в отношениях с ЕС Британия к настоящему времени «подстрахована» референдумами.
В целом же, как и при предыдущем правительстве, Великобритания намерена играть важную роль в Евросоюзе, заинтере-сована в его расширении, укреплении единого европейского рын-ка, реформе единой сельскохозяйственной политики, сокращении бюджета. Лондон по-прежнему проявляет осторожность в области социальной политики, юстиции и обороны. Вместе с тем, есть и различия.
Визит Кэмерона в Париж стал символом стремления установить более близкие отношения с Францией, «сцементировать партнёрство». Лондон демонстрирует, что Франция – один из главных его визави не только в Европе, но и мире. Здесь свою роль сыграло и намерение Кэмерона сгладить свой имидж евро-скептика.