Прежде всего, не стоит перенимать сенсационную тональность ряда комментариев в СМИ. Она объясняется во многом тем, что важнейшим пунктом соглашения стало решение о совместном тестировании ядерных боеголовок на базе двух соответствующих центров – «святая святых» оборонных комплексов Британии и Франции. Это решение действительно беспрецедент-но и говорит о высоком уровне доверия между двумя странами.
Что касается других пунктов соглашения, то они повторяют ранее принятые решения, выполнение которых осталось на бумаге. Можно вспомнить франко-британский саммит в Туке 4 февраля 2003 г., на котором стороны договорились использовать свои авиа-морские соединения таким образом, чтобы иметь в операционной готовности общий европейский авианосец. По-сле той встречи англичане дали добро на создание независимых от НАТО европейских штабных структур. Задолго до лондонского соглашения 2010 г. Британия активно участвовала в программах совместного производства вооружений, военной техни-ки и аппаратуры. Не стоит забывать и о том, что «Соглашение о кооперации в вопросах обороны и безопасности» было подпи-сано в рамках регулярных встреч на высшем уровне руководителей двух стран (то был уже 21-й франко-британский саммит), а не в каком-то особом формате.
Во-вторых, можно предположить, что нынешнее франко-британское сближение в военной сфере открывает новый тренд в ЕПБО, который, судя по всему, будет доминирующим в ближайшие годы. Его суть заключается в том, что Франция как ос-новной закопёрщик сильной «Европы обороны», уже не верит в успех своих попыток подключить к этому процессу большинст-во стран-членов ЕС и делает ставку на более углублённую, выборочную интеграцию с заинтересованными партнёрами по Ев-росоюзу (тем более что Лиссабонский договор предоставляет такую возможность).
Франция и Великобритания предпочли пустым разговорам реальное двухстороннее военно-политическое сотрудничество, необходимое для реализации глобальных амбиций обоих государств. Они пошли на вполне резонный шаг с учётом того, что обеспечивают без малого половину всех военных расходов ЕС, составляющих порядка 200 млрд евро, обладают ядерным потенциалом, боеспособными воинскими частями. Словом, составляют костяк той самой «Европы обороны», о которой фран-цузские политики давно мечтали.
События в Ливии подтвердили правильность выбора, сделанного Францией и Великобританией, ведь на практике в очередной раз выяснилось, что у ЕС нет ни единой внешней политики, ни единой политики обороны и безопасности. Как образно выразился журналист из газеты «Ле Паризьен», эти идеи «умерли и погребены в Ливии». Вместе с тем, военная операция против Джамахирии позволила проверить на прочность но-вый военный тандем и его претензии на особую роль в ЕС.
Впрочем, с самого начала военной интервенции в Ливии бы-ло понятно, что в одиночку, без участия американской военной машины, европейцам не справиться с ведением относительно небольшого, локального военного конфликта. Десять лет, прошедших после югославских событий, по сути мало что измени-ли. Для самостоятельных действий и ОПБО, и «новая Антанта» ещё слабоваты.
Тем не менее, окончательный вердикт выносить рано, ведь геополитическая и экономическая ситуация в мире в начале на-ступившего столетия быстро меняется. Время покажет, насколь-ко активизация франко-британского партнёрства в военно-поли-тической сфере подтвердит или опровергнет выводы доклада На-ционального Совета по разведке США («Global Trends 2025»[190]), обнародованного в ноябре 2008 г. В нём в частности говориться: «к 2025 году вряд ли осуществятся идеи европейских лидеров и политических элит о становлении Европы в качестве влия-тельного глобального игрока, способного самостоятельно применять весь спектр политических, экономических и военных инструментов для реализации целей Запада...».
Е.Ю. Полякова*
ВИЗИТ ЕЛИЗАВЕТЫ II В ИРЛАНДИЮ –
ПЕРЕЗАГРУЗКА АНГЛО-ИРЛАНДСКИХ ОТНОШЕНИЙ
В мае 2011 г. состоялось знаменательное для англо-ирланд-ских отношений событие – Ирландию посетила королева Елиза-вета II. Несмотря на связанную с визитом определённую эйфорию и в целом положительные оценки визита, в Ирландии его восприняли неоднозначно.
С точки зрения англо-ирландских отношений визит можно рассматривать в трёх аспектах: политическом, экономическом и психологическом.
Британский монарх впервые после обретения страной независимости в 1921 г. посетил Ирландию, и визит приурочили к столетию визита в Ирландию дедушки Елизаветы II – короля Георга V. С тех пор нога британских суверенов не ступала на землю независимого ирландского государства, хотя Северную Ирландию они посещали неоднократно. За время своего почти 60-летнего царствования Елизавета II посетила 129 стран, близ-ких и далёких, но сложные отношения с ближайшим соседом препятствовали королевским визитам.
Надо сказать, что до 1911 г. визиты британских монархов не были редкостью. Только в начале ХХ столетия там побывала королева Виктория (1901 г.), короли Эдуард VII (1903 г.) и Георг V (1911 г.). Как правило, эти визиты преследовали определённые политические цели. Так, Виктория в разгар англо-бур-ской войны стремилась вызвать у ирландцев подъём патриотических чувств, чтобы рекрутировать солдат на войну с бурами. Эдуард VII прибыл в страну во время прохождения в Палате об-щин важного для Ирландии земельного закона, тем самым подав сигнал о его одобрении, рассчитывая на укрепление лояльности ирландцев британской короне.
Поскольку создание ирландского государства происходило отнюдь не мирным путём, англо-ирландские отношения после 1921 г. отличались большой сложностью. После войны за независимость в начале 1930-х гг. разразилась война экономическая. Во время Второй мировой войны отношения обострились из-за нейтральной позиции Ирландии и её отказа участвовать в анти-гитлеровской коалиции. Наконец, последняя треть ХХ столетия была отмечена североирландским кризисом, усилившим напря-жение между Ирландской Республикой и Великобританией.
В результате сложного и длительного, растянувшегося на десятилетия трёхстороннего переговорного процесса между Ве-ликобританией, Северной Ирландией и Ирландской Республикой было подписано соглашение «Страстной пятницы» (1998 г.). За ним стояли многолетние усилия английских и ирландских политиков: М. Тэтчер, Дж. Мейджора и др. Особую роль сыграл Тони Блэр, поставивший задачу урегулировать североирландский конфликт и добившийся ощутимого результата.
Сразу после подписания соглашения заговорили о возможности визита королевы, но потребовалось более 10 лет для его реализации, как и для нормализации обстановки в Северной Ир-ландии на основе достигнутых договорённостей. Было много сомнений и барьеров не только политических, но и психологи-ческих. Они были связаны, в частности, с убийством ирландски-ми республиканцами в Ирландии в 1979 г. члена королевской семьи лорда Маунтбеттена, дяди супруга королевы – герцога Эдинбургского. Нужны были особые, беспрецедентные меры бе-зопасности, которые и были приняты в ходе визита, хотя в сентябре 2005 г. произошло разоружение ИРА, и обстановка с тех пор стала спокойнее.
В конкретную плоскость вопрос был переведён в 2010 г., ко-гда Д. Кэмерон договорился с ирландским премьером Б. Коэном приурочить визит к столетию посещения Ирландии Георгом V. Определённую роль в подготовке сыграл принц Уэльский, встре-тившись в ирландском посольстве в Лондоне с представителями ирландской элиты.
Как справедливо писала английская и ирландская пресса, ви-зит Елизаветы II носил исторический характер. Действительно, он символизировал окончательное признание на высшем уровне суверенности ирландского государства. Именно так его, в основ-ном, и восприняли в Ирландии. Такое отношение показало, что ирландцы ушли от свойственного им долгие годы понимания независимости как противопоставления всему английскому, из-бавились от связанных с Британией болезненных ощущений.
Можно даже сказать, что британская монархия стала пользоваться популярностью в Ирландии. Так, свадьбу принца Уэль-ского смотрели по телевизору 1,3 млн человек, т.е. почти треть населения страны, а визит королевы одобрили (согласно опросам) 80% жителей. Такое было невозможно представить ещё 10-15 лет назад. Подтверждением позитивных перемен в настроениях стала редакционная статья майского журнала «Хистори Айленд» (History Ireland). В ней приводился такой сарказм 1980-х гг.: «Если королева когда-либо посетит Ирландию, мы с изви-нениями отдадим ей страну»[191]. Тогда казалось, что сама возможность такого события – из разряда нереальных. Визит состоялся во второй половине мая, а в начале месяца в упомянутом журнале появилось несколько статей, посвящённых истории пребывания на ирландской земле королевских особ: Виктории (1901), Эдуарда VII (1903), Елизаветы Австрийской в 1879 и 1880 гг. В другой статье отметили тот факт, что коронация Ели-заветы II в 1953 г., которая впервые транслировалась по телеви-дению, повлияла на создание сети телевещания в Ирландии.
Интерес к подобным сюжетам свидетельствовал о значимости визита для ирландского общества. Сторонники приглашения королевы подчёркивали необходимость продемонстрировать традиции ирландского этикета и гостеприимства. Однако в понимании противников визита приглашение королевы означало низкопоклонство, противоречащее принципам демократии и су-веренитета. В упомянутой редакционной статье говорилось: «Мы приветствуем главу соседнего государства не подобострастно, но как суверенный народ, помнящий своё прошлое и, несмотря на текущие трудности, уверенный в будущем»[192]. Таким образом, ирландцы рассматривали приезд Елизаветы как признание равноправия двух государств. В речи на торжествен-ном ужине, устроенном в её честь в Дублинском замке, короле-ва заявила, что Ирландия и Великобритания нашли в себе силы преодолеть комплексы прошлого и стать не просто соседями, но настоящими друзьями и равноправными партнёрами.