Третья классификация пользуется категориями структурной модели (см. статью А. Холдера). Здесь важно, к какой психической инстанции принадлежит нарушающее намерение. Нарушение может исходить от импульсов Оно или намерений Сверх-Я (например, при самокалечении, мотивируемом самонаказанием или искуплением), а по мнению Бреннера, и от намерений Я. Возможна и сверхдетерминированность ошибочного действия, когда одновременно действует несколько мотивов, относящихся к разным инстанциям.
Четвертая классификация основана на том, в какой смысловой связи находится нарушающее намерение с нарушенным, содержит ли оно возражение, поправку или дополнение к последнему или же они никак между собой не связаны. Этот случай является более редким и непонятным. Нарушение действия порождается
302
здесь мыслями, занимавшими человека незадолго перед тем, и эти размышления «отзываются» в ошибочном действии. «Также и здесь нет недостатка в ассоциативной связи между тем, что нарушает, и тем, что нарушено, однако связь эта задается не содержанием, а создается искусственными, часто вынужденными связями» (XI, 58).
Тут следует добавить, что к ошибочным действиям примыкают случайные или симптоматические действия, почти незаметные, незначительные по последствиям и кажущиеся излишними, в которых отсутствует момент нарушения другого намеренного действия. Они граничат с жестами и движениями, в которых выражаются эмоции и душевные побуждения (XI, 55). К числу таких симптоматических действий относятся внешне бесцельные, чисто шутливые манипуляции с одеждой, частями тела и предметами, или мелодии, которые мы напеваем. Общим для случайных и ошибочных действий является то, что они представляют собой полноценные психические акты, лишенные осмысленной мотивировки. В них личность выражает нечто такое, о наличии чего она в себе не догадывается и о чем, как правило, не склонна сообщать, но стремится держать при себе, то есть символически представленные желания и фантазии.
Последнее замечание касается толкования ошибочных действий. Для него нет прямого доказательства. Его нельзя получить без совместной аналитической работы с человеком. Без такой работы любое толкование останется гипотезой. Однако толкование может быть основано и на косвенных доказательствах. Материалом для доказательства здесь служит психическая ситуация, в которой совершается ошибочное действие, знание характера человека, совершившего ошибочное действие, впечатление, произведенное этим человеком до совершения ошибочного действия, и, по возможности, его реакция на это действие. Можно также почерпнуть доказательства из событий, случившихся позднее, но в известной степени заявивших о себе в этом ошибочном действии; можно использовать доказательства по аналогии (доказательства, основанные на сходстве с феноменами, которые не являются ошибочными действиями), вроде утверждения, что подмена одного имени другим «по недосмотру» имеет такой же оскорбительный смысл, как и намеренное произнесение другого имени. Наилучший материал для косвенного доказательства дают ошибочные действия, совершаемые подряд. Один такой случай описан Фрейдом (XI, 50): «Э. Джонс рассказывает, что однажды он по непонятным причинам в течение нескольких дней забывал письмо на письменном столе. Наконец решился его отправить, но письмо вернулось, так как он забыл написать адрес. Указав адрес, он принес письмо на почту, но, как оказалось, забыл наклеить марку. Тут он был вынужден признать, что вообще не хотел отправлять это письмо».
ЛИТЕРАТУРА
Brenner, Ch.: An elementary textbook of psychoanalysis.
New York: Int. Univ. Press 1967 Freud, S.: Zur Psychopathologie des Alltagslebens (1901).
G. W. IV
Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse
(1916-1917) G. W. XI
HeiB, R.: Allgemeine Tiefenpsychologie. Bern: Huber 1956; Geist und Psyche, т. 2088. München: Kindler
Eixenberger, H. F.: The Discovery of the Unconscious. New York: Basic Books 1970
Laplanche, J., Pontalis, J.-B.: Vocabulaire de la Psychanalyse. Paris: Presses Universitaires de France 1967
303
ОСТРОУМИЕ И ЮМОР
Ганс Штроцка
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ НА ОСТРОУМИЕ И ЮМОР
Представители психологии сознания и психоаналитики постоянно обращались к проблемам, касающимся природы смешного, происхождения и путей воздействия острот и юмора. Патриция Кейт-Шпигель (Goldstein, McGhee 1972) предприняла попытку классифицировать существующие в психологии теории юмора. Она выделяет следующие классы теорий:
Биологические, инстинктивистские и эволюционистские теории
Общим для всех этих теорий является исходная посылка, что смех и чувство юмора заложены в нервных механизмах человека и имеют приспособительную функцию. Смех появляется в очень раннем детстве, еще до формирования сложных познавательных процессов. Смех и юмор — чисто человеческие проявления, имеющие определенное утилитарное назначение. Они восстанавливают гомеостаз, стабилизируют давление крови, стимулируют кровообращение, облегчают пищеварение, создают разрядку и хорошее настроение. Одним из первых отнес смех к инстинктам Макдугалл (McDougall 1903, 1922, 1923). Без этой способности человечество едва ли смогло бы выжить. Маккомас (McComas 1923) и Хэйуорт (Hayworth 1928) предположили, что в период, предшествующий возникновению речи, смех выполнял важную коммуникативную функцию. Ряд других авторов (Rapp 1947, 1949, 1971) считали смех рудиментом кусания и физической агрессии. Об этом, пожалуй, свидетельствует сходство мимики в том и другом случае.
Теории превосходства
Смех возникает тогда, когда мы чувствуем себя не столь глупыми, уродливыми, несчастными или слабыми, как окружающие. Похоже, к этому мнению склонялись также Аристотель в своей «Поэтике» и Гоббс (Hobbes 1651). Бергсон (Bergson 1900) тоже рассматривал юмор как наказание и унижение людей, выпавших из системы общественных связей. Тем не менее большинство сторонников этой точки зрения все же полагали, что смех не всегда является выражением презрения, что наряду с чувством превосходства здесь нередко присутствует симпатия и сочувствие.
304
Юмор возникает из столкновения разнородных и плохо согласующихся друг с другом идей или ситуаций, выходящих за рамки привычных форм поведения. Это мнение мы встречаем у Канта (Kant 1790) и Шопенгауэра (см.: Piddington 1933). Спенсер (Spencer 1860) утверждал, что человеку становится смешно, когда имеет место неконгруэнтность, нисходящая от большего к меньшему. При обратном движении возникает удивление. В эту же категорию попадают идеи Кёстлера (Koestler 1964) о бисоциации.
Теории неожиданности
В качестве необходимого, хотя и не всегда достаточного элемента для возникновения юмористической ситуации рассматривается внезапность или неожиданность. Эта теория тесно связана с предыдущей группой теорий. Подобной точки зрения придерживался еще Декарт (Descartes 1649).
Теории амбивалентности
Человеку бывает смешно, когда он испытывает двойственные чувства. В отличие от теории неконгруэнтности, где на первом плане стоят идеи и восприятие, данная теория делает акцент на чувствах. Речь идет о смене друг другом удовольствия и страдания. Первым на связь смеха с депрессией указал Винтерштейн (Winterstein 1934).
Теории разрядки
Функция юмора состоит в том, чтобы снять стресс и напряжение. Еще Спенсер (Spencer 1860) указал на функцию юмора как предохранительного клапана, через который выпускается излишек энергии (purposeless nervous energy — никчемная нервная энергия).
Конфигурационные теории
Юмор возникает, когда элементы, вначале казавшиеся не связанными между собой, вдруг складываются в некую единую картину. Неожиданная конфигурация вызывает также удивление (Maier 1932).
Психоаналитические теории мы рассмотрим в дальнейшем отдельно и более
подробно.
Дифференциальная теория Айзенка
Айзенк (Eysenck 1942) разграничил когнитивные теории, где основной акцент делается на неконгруэнтности, от конативных теорий, где превалирует стремление к превосходству, и аффективных. Два последних типа теорий он объединил под названием «оректические» (совокупность инстинктивного и побудительного явления).
305
Другую, на наш взгляд, особенно убедительную классификацию теорий мы обнаружили в неопубликованной диссертации Ренаты Зингер (Singer 1972) «Эксперименты относительно структуры и способа действия смешного» (работа хранится в Вене). Автор делит теории на однофакторные и многофакторные.
Однофакторные теории
В эту группу попадают аффективные и когнитивные теории. К первым относятся теории деградации, превосходства и доминирования. Они приложимы лишь к некоторым категориям острот, где выведены персонажи, на фоне которых слушатель испытывает чувство превосходства. И все же в таких ситуациях часто нет ничего комичною.
Теории редукции напряжения и аффективного контраста. У них есть тот изъян, что далеко не все ситуации, содержащие элемент облегчения, человек воспринимает как смешные.
Пиддингтон (Piddington 1933) указывает, что у людей всегда вызывает смех ситуация, по-разному оцениваемая со стороны общества. Тем самым осуществляется компенсаторная защита житейских норм поведения от угрожающего им потрясения.
Среди когнитивных теорий наиболее значима теория неконгруэнтности или когнитивных конфликтов. Локк (Locke 1690) указывал, что в остроте неожиданно сходятся различные направления мысли. Кант (Kant 1790) в «Критике чистого разума» показывает, что смех вызывается внезапным разрешением напряженного ожидания.
Под многофакторными теориями понимаются преимущественно концепции Фрейда и других психоаналитиков, а также концепции Айзенка и Кёстлера.
ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ
«Из исследований Фрейда до сих пор менее всего оценено по достоинству научное значение тех, что связаны с психологией остроумия и комического. По-прежнему не понята их огромная важность, всё еще не использовано богатство психологических находок. Большинство авторов-психоаналитиков даже имеют обыкновение не обращать внимания на эту область, лишь вскользь упоминая книгу Фрейда или передавая ее содержание в нескольких фразах».