Аалее в этой работе Фрейд подробно разбирает понятие галлюцинаторного исполнения желания, понятие, выбранное по аналогии с психозом. При психозе галлюцинация оказывается возможна только тогда, когда Я и его способности восприятия настолько разрушены, что испытание реальности больше не стоит на пути образования галлюцинации. «Затем Я порывает связи с реальностью. Оно оставляет систему восприятия Сз без катексиса... Этим поворотом в сторону от реальности устраняется испытание реальности, желания-фантазии — не вытесненные, вполне осознанные — могут проникнуть в систему и быть признаны там в качестве наилучших реальностей» (X, 424—425). Говоря о сновидении, Фрейд исходит теперь из «нарциссизма состояния сна» (X, 426), для которого равным образом характерно отсутствие катексиса Я. Это означает, что внешние и внутренние раздражители в сновидениях также перерабатываются галлюцинаторным образом; то, что воспринимается в сновидении, считается реальным, поскольку способность испытания реальности упразднена из-за отсутствия катексиса Я. В своем «Новом цикле лекций по введению в психоанализ» Фрейд исходит уже из экономических и структурных принципов и отмечает вкратце: «Факт цензуры сновидений показывает, однако, что во время сна ещё в достаточной степени сохраняется сопротивление-вытеснение... Оно (сновидение) позволяет вытесненному инстинктивному побуждению достичь возможного в этих условиях удовлетворения в форме галлюцинаторного исполнения желания. Однако весь допущенный спящим Я процесс образования сновидения находится под контролем цензуры, осуществляемого остатками сохранившегося вытеснения» (XV, 16—18). Эти высказывания в его последней публикации по теории сновидений однозначно показывают, что Фрейд к тому времени исходил из того, что Я и во сне не прекращает своей деятельности, более того,, своих функций и по-прежнему дей-
327
ствует — пусть даже и на более низком уровне, — принимая участие в образовании сновидений.
Когда Фрейд писал книгу о сновидении, его прежде всего интересовал принцип действия сновидения, а также инфантильные корни скрытого содержания сновидения. Гораздо меньше он был знаком с аспектами Я и явлениями переноса. Это показано Шуром (Schur 1972) на основе обширной переписки тех лет между Фрейдом и его другом Флиссом. Флисс в то время играл для Фрейда роль аналитика в его собственном анализе. Последующие толкования тогдашних фрейдовских сновидений показали ему интенсивность, происхождение и изменение этих отношений переноса, в которых за всеми связями можно распознать внутреннюю амбивалентность.
Под работой сновидения Фрейд подразумевает деятельность, которая переводит скрытые мысли сновидения в явное сновидение. Еще в 1925 году он объясняет этот процесс с учетом топических и структурных аспектов. «Это ночное ослабление вытеснения используется бессознательным побуждением для того, чтобы проникнуть сновидением в сознание. Однако сопротивление-вытеснение со стороны Я не исчезло во сне, а просто уменьшилось. Его остаток сохраняется в виде цензуры сновидений и запрещает теперь бессознательному желанию-побуждению выразиться в формах, которые ему, собственно говоря, подошли бы. Из-за строгости цензуры сновидения скрытые мысли сновидения должны подвергнуться изменениям и ослаблениям, которые делают неузнаваемым предосудительный смысл сновидения. Этим-то и объясняется искажение сновидения, которому явное сновидение обязано своим необычным характером. Отсюда и правомерность утверждения: сновидение есть (скрытое) исполнение (вытесненного) желания. Теперь мы рке знаем, что сновидение строится как невротический симптом; оно является компромиссным образованием между притязаниями вытесненного инстинктивного побуждения и сопротивлением цензурирующей силе в Я. Вследствие одинакового происхождения оно является столь же непонятным, как симптом, и равным образом нуждается в толковании... Процесс, который при содействии цензуры сновидения переводит скрытые мысли в явное содержание сновидения, я и назвал работой сновидения» (XIV, 70—71).
Работу сновидения отчасти можно приравнять к защитной деятельности бодрствующего Я. Тем не менее ее отличительные признаки, согласно Фрейду, иные, чем бодрствующего мышления. «Она (работа сновидения) не является более небрежной, некорректной, забывчивой, неполной, нежели бодрствующее мышление; она есть нечто качественно полностью от него отличное и потому не поддающееся с ним сравнению. Она вообще не думает, не считает, не выносит суждений, но ограничивается лишь тем, чтобы преобразовывать... Ее продукт, сновидение, должен прежде всего избавиться от цензуры и для достижения этой цели работа сновидения прибегает к смещению психических интенсивностей вплоть до переоценки всех психических ценностей; мысли должны воспроизводиться исключительно или по преимуществу в материале визуальных или акустических следов воспоминаний, и ввиду этого требования в работе сновидения возникает внимание к изобразительности, которой она отвечает благодаря новым смещениям. Должны быть созданы (вероятно) еще большие интенсивности, чем те, которые имеются в распоряжении ночью в мыслях сновидения, и этой цели служит сильное сгущение, которое предпринимается составными частями мыслей сновидения» (П/Ш, 511).
Разберем еще раз отдельные механизмы, которыми пользуется работа сновидения. 1. Сгущение. Сама по себе тенденция к сгущению не является чем-то специфическим для сновидения, ее нередко можно встретить и в обычной человеческой жизни, а именно там, где выявляется нечто общее, например, общий знаменатель
328
в исчислении дробей или всевозможные родовые обозначения организмов в естествознании. Так и в сновидении происходит сгущение там, где оно обнаруживает у нескольких людей или разных предметов нечто общее и может изобразить это в том или ином аспекте. При этом за позитивным и общим удается скрыть неприятные, подлежащие вытеснению стороны личности или переживаний и тем самым служить исполнению желаний и, соответственно, обходить цензуру. Однако и противоположности таким же образом могут создавать мотив для сгущения, поскольку противоположное стоит за всеобщим. Для объяснения этого феномена Кемпер (Кетрег 1955) приводит параллели из жизни в бодрствовании, которые он обнаружил в определенных оборотах речи, таких, как «Gott sei leider» (как на грех), считая это выражение сгущением «Gott sei Dank» (слава Богу) и «leider Gottes» (к великому сожалению). Он описывает еще и третью форму сгущения, которая состоит из частичного соответствия между двумя людьми или предметами и образования общего третьего из первых двух частей, причем этот третий человек (или предмет) способен пробудить лишь несущественные индифферентные воспоминания.
Широко распространенную склонность принимать часть за целое — а ничем другим сгущение и не является — можно увидеть в хранении вещей, принадлежавших любимым, но утраченным людям, когда подарок, сделанный ими, письмо, предмет одежды так почитаются и лелеются, как будто они представляют собой
целиком этого человека.
2. Смещение. Этот пример иллюстрирует также и смещение, поскольку все чувства, которые первоначально предназначались любимому человеку, сосредоточиваются теперь на этом предмете; они на него «смещаются». Фрейд различает два
вида смещения:
а) психический акцент с важного элемента смещается на другой, неважный, из-за чего сновидение центрируется по-другому и кажется чужеродным. События, происходящие во сне, которые являются эмоционально значимыми для сновидца, кажутся ему тогда неинтересными и на них наслаиваются другие события, сами по себе более нейтральные. Для иллюстрации смещения акцента Фрейд вспоминает анекдот: сельский кузнец совершил преступление, за которое полагается смертная казнь. Суд решил, что вина должна быть искуплена, но поскольку больше кузнецов в деревне не было и он был незаменим, а портных, напротив, было целых три, то вместо кузнеца повесили одного из них (Freud 1916—1917).
б) Скрытый элемент замещается не собственной составной частью, а чем-то более отдаленным, то есть намеком. Этот намек связан с элементом, который ему предстоит заместить, самыми поверхностными и отдаленными связями, а потому непонятен. Если этот намек пропадает, то его толкование часто производит впечатление неуклюжей шутки или насильственного, притянутого за уши истолкования
(там же).
Процессы сгущения и смещения, которые с экономической точки зрения объясняются как результат изменения интенсивности катексиса, были для Фрейда признаками того, что функционирует так называемый первичный психический процесс. Он считал необходимым использовать экономические формулировки лишь в соответствующем особом контексте, а именно при толковании как сновидений, так