«Завершение процесса сновидения состоит в том, что регрессивно трансформированное, переработанное в желание-фантазию содержание мысли осознается в виде чувственного восприятия, при этом оно подвергается вторичной переработке, которой подлежит всякое содержание восприятия» (И/III, 613).
Фрейд называл сновидения «via regia к бессознательному». Он обнаружил, что особенно так называемая «амнезия детства» удивительным образом может быть прорвана посредством сновидений и связанных с ними ассоциаций. В своем сновидении об «инъекции Ирме» Фрейд впервые признал, что каждый элемент явного сновидения несет в себе некий смысл и что каждый такой элемент может быть расшифрован с помощью свободных ассоциаций. Таким же образом он открыл и работу сновидений. Поэтому приснившийся ему в ночь с 23 на 24 июля 1895 года сон об Ирме Фрейд назвал «вехой как в своем самоанализе, так и в психоанализе» в целом. В ходе его самоанализа толкование сновидений играло огромную роль. Его сновидения все более открывали ему амбивалентность, присущую всем объектным отношениям, существование эдипова комплекса, а также значение чувства вины, которое у самого себя он свел к бессознательному желанию смерти своему брату-погодку, умершему восьми месяцев от роду. Этим во многом объясняются все его последующие дружеские отношения (Schur 1972). Сны Фрейда показывают, что в период с 1895 (сон об Ирме) по 1899 год (когда вышла в свет книга «Толкование
332
сновидений») ему все больше удавалось с помощью ассоциаций к сновидениям пробиться к полностью вытесненным воспоминаниям детства и связать их с нынешними событиями, конфликтами и желаниями. Фрейд, правда, тогда еще не знал, что и недавние конфликтные, частично бессознательные мысли и желания могут в свою очередь выражаться благодаря ассоциациям с инфантильным материалом, которые для Я не столь дистоничны (Schur 1972). Работа сновидений может, следовательно, действовать в двух направлениях: от настоящего к прошлому и
наоборот.
Этот путь к бессознательному он демонстрирует в описании своей пациентки Доры в работе «Фрагмент анализа одного случая истерии» (1905); Фрейд узнал важную часть предыстории Доры только благодаря ее сновидениям. В рамках психоаналитической терапии он поступал со сновидениями пациентки точно так же, как и со всеми другими ее сообщениями, то есть просил называть к ним свободные ассоциации. С помощью этих стихийных мыслей своей пациентки, а также учитывая все то, что он уже знал о ее жизни, а порой используя и перевод символов, он пытался заменить явные сновидения чем-то таким, что в качестве «полновесного и равноценного звена включается в цепь наших душевных акций»
(Н/Ш, 100).
Это разложение явного сновидения на скрытые содержания сновидения Фрейд назвал «толкованием сновидений». И хотя с точки зрения чисто научной, строгой терминологии выражение «толкование сновидений» носит оттенок дилетантизма и полунаучности, оно все же сохраняется в качестве введенного Фрейдом термина. Толкование сновидения означает обратный путь в сравнении с работой сновидения: если последняя в результате сгущения, смещения, перевода в зрительные образы и вторичной переработки создает из скрытых содержаний сновидения явное сновидение, то задача первого состоит в том, чтобы из явного содержания сновидения извлечь скрытые и измененные мысли. Фрейд проследил за опытами, которые в 1889 году произвел в Нанси Бернгейм \ и их результаты утвердили его в стремлении выявить с помощью свободных ассоциаций пациентов мысли, скрывающиеся за явным сновидением. Бернгейм вводил человека в сомнамбулическое состояние, чтобы он галлюцинаторно пережил в нем все, что только возможно, а затем его будил. Поначалу казалось, что тот ничего не знал о процессах, происходивших во время его гипнотического сна, однако, когда Бернгейм настаивал, пациент сперва смутно припоминал тот или иной фрагмент, затем воспоминания становились отчетливей, имевшиеся пробелы заполнялись и наконец, окончательно всплывала вся
картина (Freud 1916—1917).
Технику свободных ассоциаций Фрейд описывает следующим образом: «Мы можем просто следовать хронологическому порядку, как это и происходит при рассказывании сновидения... или мы можем попросить сновидца отыскать вначале в сновидении остатки дня... Прослеживая за этими привязками, мы часто вдруг обнаруживали переход от, казалось бы, далекого мира сновидений к реальной жизни пациента. Или же мы велим ему начать с тех элементов содержания сновидения, которые привлекают к себе внимание своей особой четкостью и силой ощущений... Нет никакой разницы, каким из этих путей мы приблизимся к искомым ассоциациям» (XV, 11). Эти ассоциации, равно как и пропуски, забытые и затем снова припомненные фрагменты сновидения могут дать указания на мысли сновидения. Наблюдаемое при этом сопротивление является вернейшим признаком конфликта. Однако пациент способен давать ассоциации даже к забытым частям сновидения, благодаря чему толкование сновидения становится все же возможным. Тем не менее Фрейд особо подчеркивает, что в ходе психоаналитического лечения ему лишь в редких случаях удавалось действительно
333
до конца понять сновидение. Во-первых, на это уходит так много времени, что приходится жертвовать другими событиями; во-вторых, настаивая на дальнейшей проработке сновидения, аналитик может искусственно вызвать сопротивление, которое впоследствии наносит ущерб совместной работе над сновидениями. Как правило, приходится довольствоваться постижением в сновидении того, что связано с актуальными событиями во время лечения. И только собственные сновидения снова и снова анализировались Фрейдом и постоянно предоставляли ему новые аспекты для дополнения его теории, которые он мог затем проверить и применить при лечении. Наконец, Фрейд указывает на эгоистический характер каждого сновидения: чаще всего в нем присутствует собственная персона, а также на то, что любое рассказанное во время аналитической терапии сновидение имеет какое-то отношение к аналитику, а это значит, что здесь должны учитываться аспекты переноса. Экспериментально было установлено, что каждой ночью от трех до шести так называемых фаз сна сменяются фазами сновидения, которые в общей сложности составляют около 20 процентов всего времени сна. О некоторых сновидениях испытуемые рассказывали сразу после пробуждения и в своем-явном содержании прямо или косвенно они указывали главным образом на непреодоленные ситуации предшествующего дня, чаще всего на элементы экспериментальной ситуации. Тем самым подтвердилось не только влияние переноса на сновидения, но и положение Фрейда, что «сновидение — это страж сна, а не нарушитель» (П/Ш, 239). Оказалось, что припомненные сновидения содержали незавершенные остатки дня, к которым присоединялись — что удалось доказать только у пациентов, которые наряду с участием в эксперименте проходили анализ — другие неосуществленные желания. Другие сновидения забывались или под влиянием сопротивления, то есть были вытеснены, или же вследствие того, что желание исполнялось благодаря успешному образованию сновидения, а потому сновидение могло быть забыто. Федерн (Federn 1956) даже рассматривает способность долго помнить сны как проявление психического здоровья; Арлоу (Arlow 1961) и Бергманн (Bergmann 1966) также подчеркивают, что сновидения, в которых исполняются желания, как правило, забываются, и наоборот, они вспоминаются или же вытесняются только тогда — что согласуется с теорией Фрейда, — когда желания Оно или требования Сверх-Я настолько в них сильны, что Я спящего человека вынуждено создавать разнообразные защитные механизмы. В других случаях либо дериватам Оно удается во сне подобраться сквозь защиту к сознанию, либо, если никакая защита невозможна, сновидец просыпается. Депривация сновидений приводила в эксперименте к появлению психотических переживаний, тогда как прерывание фаз сна, лишенных сновидений — только к значительному утомлению.
Пересказ сновидения всегда связан с объектами, о которых повествует сновидение. Поэтому сновидению (рассказу о нем) присуща коммуникативная функция, на что было указано прежде всего Клаубером (Klauber 1969), а также другими авторами. Экспериментально полученные данные и анализы сновидений подтвердили это наблюдение.
Особые сновидения
Первое сновидение, о котором рассказывается в ходе аналитического лечения, так называемое инициальное сновидение, указывает, соответственно, также на то, что в отношении к объекту-аналитику — переносу — что-то изменилось, что сделало возможным это сообщение о сновидении. По поводу все более частого появления сновидений в процессе психоанализа Фрейд замечает: «Едва ли здесь
334
можно привести какой-либо другой фактор, чем проистекающую из родительского комплекса уступчивость анализируемого в отношении аналитика», имея при этом в виду позитивный перенос (XIII, 310).
В некоторых инициальных сновидениях аналитик появляется в неискаженном виде. Различные авторы занимались этим феноменом и пришли к выводу, что у пациентов, видевших инициальные сновидения, в которых аналитик предстает подобным образом, чаще всего речь идет об очень глубоком расстройстве. Как правило, здесь можно ожидать особенно проблематичную ситуацию переноса, а также что их изначальные объектные отношения отличаются особым нарушением. Часто они с трудом отличают фантазию от реальности. Аналитик прямо-таки маниакальным образом катектируется в переносе и должен обеспечивать непосредственное удовлетворение их желаний (М. Bergmann, Rapaport, Yazmajian, P. Heimann и др., цит. по: Becker 1972). По сообщению Винникотта (Winnicott 1971), сновидения подобного рода наблюдаются перед началом лечения только у детей. Они часто видят во сне самого аналитика, и он совершенно неотличим от объекта этого сновидения. Кроме того, это первое сновидение часто содержит всю патодинами-ку пациента, тогда как последующие сновидения, появляющиеся в ходе лечения, обычно воспроизводят — из-за возникающей терапевтической регрессии — лишь части патогенного материала (Becker 1972). «Эти инициальные сновидения являются, так сказать, наивными, они очень многое выдают слушателю, равно как и сновидения так называемых здоровых людей» (VIII, 355). Инициальным сновидением Фрейда был сон об «инъекции Ирме». В своем «Толковании сновидений» он подробно разбирает его в качестве «образчика сновидения» и первого сновидения, которое он подверг тщательному анализу.