Упомянутое здесь Фрейдом ограничение влечений относится — если вспомнить, например, о совершаемом при переходе от принципа удовольствия к принципу реальности отказе от непосредственного удовлетворения влечений, который, с другой стороны, только и обеспечивает гарантированную форму удовлетворения влечений — не только к определенным проявлениям влечений. Учет реальности,
395
переход к принципу реальности, то есть формирование Я, связаны с отходом в значительной мере от переживаний, в основе которых лежит первичный процесс, то есть от психической «примитивности» и, следовательно, с утратой непосредственности, которую Фрейд приписывает гипотетическому древнему человеку. Таким образом, во взглядах Фрейда на прогресс культуры и построение психического аппарата отчетливо проявляются мыслительные модели, основанные на одних и тех же главных исходных положениях.
С одной стороны, Фрейд говорит, что определенный вид «обманчивых инстинктивных сил» можно объяснить лежащими в их основе вытеснениями, с другой стороны подчеркивает, что «будущий невротик очень часто сочетает в своей конституции... особенно сильное половое влечение и склонность к раннему созреванию» (VII, 173). Если такое предположение верно, это означает, что невротик подобно древнему человеку по-прежнему близок «анималистической» природе и поэтому особенно сильно должен защищаться, вытеснять, чтобы утвердиться в социальной реальности, то есть чтобы достичь своего рода «роковой» культурной способности. То, что Фрейд фактически предполагает значительное сходство между первобытным человеком и невротиком, вытекает из его работы «Тотем и табу» (1913b).
Однако это предполагаемое Фрейдом у невротика «особенно сильное половое влечение» можно истолковать также и как результат неудачной сексуальной социализации, а значит и как проявление неинтегрированного архаичного влечения. Поскольку при воспитании ребенка в XIX веке исходили из его асексуальности, а потому проявления инфантильной сексуальности подавляли и отвергали, влечение волей-неволей оставалось несоциализированным. Недостаточная сексуальная социализация, особенно недостаточное расчленение влечения на аффективное и эмоциональное явление, могла, таким образом, привести к ошибочному выводу об особенно сильно выраженном влечении.
Как бы то ни было, Фрейд предполагает у невротика недостаточную социализацию — не только сексуальности. Невротик в известной степени «необуздан», «ани-малистичен». Обособляясь, он пытается «частными средствами осуществить то, что в обществе возникло благодаря коллективной работе» (IX, 91). Его симптомы похожи на «карикатуры» на религиозные и художественные творения, которые человечество создало сообща, преобразовав — благодаря развитию культуры — значительную часть архаичной конституции влечений, то есть сублимировав влечения и их компоненты. Что касается сексуальности, то асоциальность невротика, по мнению Фрейда, наводит на мысль о его более или менее выраженной нарцисси-ческой ориентации. Вместе с тем аутоэротизм и направленность на себя являются, по Фрейду, важными признаками инфантильной, первертированной и невротической сексуальности.
Невроз, однако, не возникает только из-за особой силы влечения, обусловленной либо конституционально, либо недостаточной социализацией. Невротический конфликт вызывает другой фактор — отвержение инстинктивных желаний, отказ от сексуальной потребности, от «всеобщей анималистической необходимости» (VIII, 171). Без отказа от инстинктивных желаний, которые можно свести к архаичным и потому недостаточно социализированным инстинктивным импульсам, возник бы не невроз, а скорее перверсия.
Осуществляемое в процессе терапии «связывание» влечения можно поэтому понимать также как признание задним числом этих инстинктивных желаний. Получив признание, они могут быть включены во все прочие психические явления. В этом смысле фрейдовскую концепцию терапии можно понимать как реинтеграцию обособившегося влечения, как форму перевоспитания, культурно необходимого преобразования архаичной инстинктивной жизни, благодаря чему одновремен-
396
но возникает способность любить, обязанная своим происхождением, согласно аргументации Фрейда, сдерживанию чувственного потока. Это означает, что «влечение воспринято полностью в гармонии с Я, доступно всем влияниям со стороны прочих стремлений в Я и больше не идет к удовлетворению своим собственным путем» (XVI, 69). Следовательно, цель терапии — исцелить «неврозы уверенностью от обуздания влечений» (XVI, 74). Это, однако, удается не всегда, продолжает Фрейд там же, а именно тогда, когда «при огромной силе влечения... зрелому и поддержанному анализом Я задача... (не удается — Б. Н.); контроль над влечениями становится лучше, но он остается несовершенным» (XVI, 74).
Критика Фрейдом культуры и связанного с нею отказа от влечений оставляет открытым ряд вопросов. Почему сексуальность и связанные с нею инстинктивные желания так плохо поддаются интеграции? Почему влечение должно до известной степени обособляться и почему значительная часть эмоциональных переживаний, связанных с инстинктивной жизнью, должна вытесняться, расщепляться и диссоциироваться? Точка зрения Фрейда на архаичную, анималистическую по своей природе конституцию человеческих влечений, разумеется, дает ответ на эти вопросы. Если человек фактически обладает определенной конституцией влечений, то отказ от влечений является conditio sine qua поп [непременным условием (лат.). — Ред.] при любых общественных условиях. Тем не менее Фрейд сам дает указание, которому он, правда, не всегда следует, что необходимый отказ от влечений — по крайней мере отчасти — следует рассматривать и с других точек зрения, не только с антропологической.
Как уже говорилось, культура, с точки зрения Фрейда, — это все то, чем человеческая жизнь отличается от ее изначальных анималистических условий. Однако предпосылками культуры, согласно Фрейду, являются «принуждение к труду и отказ от влечений» (XIV, 331). Кроме того, культура, так же, как и формирование Я, является выражением стремления к самосохранению. Самосохранение же есть не что иное, как выражение экономического принципа, необходимости выжить благодаря труду. Таким образом, проблему отказа от влечений следует также рассматривать с экономической точки зрения, «поскольку на взаимоотношениях людей во многом сказывается степень удовлетворения влечений, обеспечиваемая имеющимися товарами» (XIV, 326).
Преодоление анималистичности, становление человека, Маркс обосновывает необходимостью материального воспроизводства, то есть трудом, причем общественная организация труда представляет собой выражение и средство этого процесса развития человека к его нынешнему состоянию. Производство же товаров, необходимых для удовлетворения влечений, предполагает прежде всего отсрочку удовлетворения влечений и способность на протяжении долгого времени добиваться цели. Рассматриваемое Фрейдом принуждение к труду нельзя поэтому понимать только с позиции извне, как необходимость воспроизводства, его следует трактовать и в психическом смысле. Способность к труду предполагает структурную перестройку первоначальных способов реагирования и переживания, которые, пожалуй, представляют собой материальное ядро неоднократно обсуждаемого Фрейдом «принуждения к реальности». Фрейд скептически относился к готовности человека трудиться по доброй воле, и это, пожалуй, следовало бы также рассмотреть в связи с теми условиями, в которых работают люди. Не будь принуждения к труду, выполнять необходимую работу многие люди, наверное, были бы не готовы (Freud 1927). Правда, Фрейд видел в труде также и позитивные стороны. Он является средством интегрировать индивида в общество и связать его «с реальностью». Кроме того, благодаря труду иногда могут удовлетворяться инстинктивные желания, «масса ли-бидинозных компонентов, нарциссических, агрессивных и даже эротических» (XIV, 438, прим.).
397
Следовательно, отказ от влечений, которого, согласно Фрейду, требует культура, можно связать с общественно необходимым принуждением к труду (ср.: Marcuse 1957). Маркузе (Marcuse 1957; 1968) указывает на то, что приучение к труду при условии господства общественной реальности делает полностью понятным постулируемый Фрейдом отказ от влечений. В связи с этим Маркузе интерпретирует психическую «нормальность» в зависимости от готовности трудиться и полагает, что эта форма нормальности сводится к «искажению и искалечению человеческого естества» (Marcuse 1968, 135).
Несмотря на то, что Фрейд усматривает в принуждении к труду, а следовательно и в труде конституирующий фактор «культуры», тем не менее он не готов признать в этом факторе последнее основание своей теории об отказе от влечений. Даже если учитывать принуждение к труду, при более тщательном анализе культуры опять-таки «центр тяжести перекладывается с материального на душевное» (XIV, 328). В начале человеческого общества, в первобытном племени, подавление следует рассматривать прежде всего с психологической точки зрения, в аспекте агрессивных и сексуальных инстинктивных желаний в связи со стремлением обладать сексуальным объектом (Freud 1913b). Стремление к материальным благам — если не считать самых элементарных средств воспроизводства, — равно как и стремление к власти, влиянию или славе, зачастую выступает у Фрейда лишь как своего рода промежуточный шаг, за которым скрывается стремление к сексуальному объекту.