131
В этой статье была сделана попытка (насколько это возможно) представить многостороннюю личность Фрейда, используя его личную переписку с близкими ему и выдающимися людьми своего времени, прежде всего с пионерами психоанализа, писателями и учеными. Несомненно, чтобы возникший перед читателем образ стал более полным и завершенным, необходимо прочесть и другие письма. Тем не менее из немногих приведенных здесь писем уже можно судить о всей значительности личности Фрейда.
Эти письма не только освещают основные этапы развития Фрейда на протяжении его жизни, но и демонстрируют то внимание, которое Фрейд готов был уделить каждому из своих корреспондентов. Они создают также портрет адресата, который вместе с Фрейдом задавал тематику и тональность этих документов, их интимность или отстраненность, но в любом случае ничто не заглушает голоса их создателя: язык и стиль Фрейда.
Только человек, блестяще владеющий языком, мог написать подобные письма. «Спонтанная страсть к повествованию, врожденная чувственная любовь к слову, образность, чувство ритма и звучания, единство поэтического и бытового языка» — как сформулировал Вальтер Мушг (Muschg 1956, 164) — характерны не только для научных и культурологических работ Фрейда, но и для его писем. Впрочем, не вызывает удивления, когда уже в «Очерках об истерии» (1895) мы читаем: «...мне самому кажется странным, что истории болезни, которые я пишу, читаются как новеллы...» «Равновесие между глубокомыслием и весельем, между личностным и объективным» (Muschg 1956, 194), которое можно обнаружить уже в школьных сочинениях Фрейда и которое с самого начала выдавало великолепного прозаика, достигло завершенности на рубеже веков, в зрелые годы Фрейда и своего рода духовной просветленности в его стиле в старческом возрасте. Так, незадолго до смерти он писал Мари Бонапарт (Schur 1973, 668):
20, Мэрсфилд-Гарденз, Лондон, N. W. 3,
28 апреля 1939 г.
Дорогая моя Мари,
Я давно Вам не писал, покуда Вы купались в синем море. Полагаю, Вы знаете причину и угадываете ее даже по моему почерку. (Перо уже не то, оно изменило мне, как врач и прочие наружные органы.) Мне плохо, моя болезнь и последствия лечения несут за это ответственность в непонятном для меня соотношении. Меня пытаются увлечь в атмосферу оптимизма: опухоль уменьшается, побочные явления скоро пройдут. Я в это не верю и не хочу обманываться..
Любая случайность, которая могла бы сразу оборвать жестокий процесс, была бы весьма желательна.
Должен ли я еще радоваться перспективе вскоре увидеть Вас в мае?..
Здесь, как и во многих других документах, вышедших из-под пера Фрейда, мы ощущаем: слова здесь не ради их самих, качество их звучания, завораживающая ритмика, создающая внутреннее равновесие, служат выражению и в конечном счете познанию.
Вальтер Йене, который сравнивает Фрейда с такими великими стилистами, как Касснер и Карл Краус, считает, что мы должны «быть благодарны» (Jens 1962, 63) Фрейду уже за одни его письма, а Гюнтер Блёккер (Blöcker 1967) говорит об этих томах писем как о «событии» 104. «Событии», поскольку благодаря им мы пережи-
132
ваем процесс превращения, «постепенного проникновения в то внутреннее пространство, где самое личное и самое общее сливаются» и где мы становимся свидетелями того, что «имеет отношение к материи всего человечества» (там же, 685).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Образ Моисея, легендарного основателя союза, заключенного иудейским богом Яхве с народом Израиля, который, следуя откровению, вывел евреев из Египта и сорок лет странствовал в пустыне, чтобы привести их в «страну обетованную», им самим, однако, не увиденную, Фрейд, основатель и законодатель психоанализа, ощущал как наиболее ему близкий и родственный. Ср. письмо К. Г. Юнгу от 1 января 1909 года, где Фрейд пишет: «...и Вы уподобитесь Иисусу Навину и овладеете обетованной страной психоанализа, тогда как я останусь Моисеем, взирающим на нее издалека». Относительно интереса Фрейда к фигуре Моисея см. также: «"Моисей" Микеланджело» (1914), G. W. X, «Дополнение к работе о "Моисее" Микеланджело» G. W. XIV, а также «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1939), G. W. XVI.
2 Ветхозаветный пророк Иов в диалоге — сначала с четырьмя друзьями, а затем и с самим Господом — выразил сомнения, связанные с проблемой страдания праведника. Этот образ также принадлежит к числу ключевых для Фрейда.
3 Ср.: Becker H.: Die Handschrift von Sigmund Freud в: «Die Heilkunst», 5, 1956, 141-149. В вышедшем в 1956 году «Журнале антропологии» почерк Фрейда разбирает Мартин Нинк. На его взгляд, этот почерк является выражением значительного напряжения, возникшего из-за противоречивости двух устремлений: борьбы между влечениями и Я; экспансией и самоограничением, импульсивностью и серьезностью, оптимистическим порывом и покорностью, склонностью к фантазированию и реализмом. «В целом создается образ многогранной и, кроме того, весьма динамичной личности» (228).
Рода Визер (Graphologisches Archiv, случай 19) также подчеркивает динамичность и преобладание воли, не позволявшей свободно колебаться подпочве души: «Эта натура никоим образом не была обделена в душевном отношении, однако воля мощно сражалась против собственной души» (30), и: «Таким образом проявляется огромнейшее напряжение, но не обнаруживается никаких возможностей компромисса» (31). Как следующий более существенный момент в почерке Фрейда обнаруживается стремление пишущего к истине: «Поиск был страстным и безжалостным, но перспективы заперты. То есть, несмотря на динамичность, "запер-тость" также принадлежит к числу характеристик этого почерка. Напрашивается образ крепких решеток темницы» ( 30).
Рихард Покорны («Психология почерка», 1967; «Geist und Psyche» т. 2100,1973) прежде всею обращает внимание на неразборчивость почерка Фрейда (232). И если Макс Пульвер («Зигмунд Фрейд и его самовыражение в почерке» ) и Аня Тейллар-Мендельссон («Почерк Фрейда») в «Psyche» 4, 1950 (где опубликован также и «Анализ почерка Зигмунда Фрейда» Люси Вайцзек-кер) интерпретируют это свойство как проявление целостности, единства, «гештальта», Покорны воспринимает почерк Фрейда как проявление образно-созерцательного, а не понятийно-рационального мышления: «Образ его мышления является не рациональным, но интуитивным, процесс мышления не индуктивным, но дедуктивным, исходным пунктом является гипотеза, а не отдельное наблюдение как таковое» (233).
Интересное замечание относительно почерка Фрейда можно найти у Виктора фон Вайцзек-кера, который сравнивает его развитие с физиогномикой Фрейда в молодом и пожилом возрасте. В своих мемуарах «Природа и дух» он пишет:
«В одном письме, где проводится параллель между физиогномикой и изучением почерка, Фрейд писал мне, что в течение жизни его почерк изменился в такой степени, что по нему невозможно было бы установить идентичность автора» . К этому Вайцзеккер добавляет: «То есть с его почерком произошло то же, что и с его лицом: очень медленно, но все более отчетливо проявляются коллизии его тяжкой борьбы. Старческий почерк напоминает мне густо переплетенные и размашисто расположенные нити ковра. Господствуют оба элементарных направления, вертикаль и горизонталь. Ни одна буква, даже ни одно слово не выделяются из тесной связи со своим окружением, все движется вместе, словно атакующая армия, распределенная в ряды и колонны. Впечатление постоянного движения отдельных частей усиливается, когда пытаешься зафиксировать взгляд на отдельном штрихе. Он достаточно длинный и прямой, но с другой стороны он слегка изогнут или будто бы слегка дрожит» («Geist und Psyche», т. 2004, 119).
4 См., например, работу Фрейда «Психоанализ и телепатия» (1921) (G. W. XVII, 41-42), где графология причислена к оккультным явлениям, поскольку доказать здесь ничего не возможно.
Ср. также протоколы Венского психоаналитического объединения, изд. Германом Нунбер-
133
том и Эрнстом Федерном, т. III, Протокол № 148: дискуссия о Людвиге Клагесе.
5 Джоан Ривьере, в дальнейшем занимавшаяся психоаналитической практикой в Лондоне, вела учебный анализ у Д. В. Винникотта после того, как тот прервал курс анализа у Сгрейчи. Совместно с Мелани Кляйн она опубликовала в 1937 году «Любовь, ненависть и чувство вины», а также совместно с Мелани Кляйн, Сьюзен Айзеке и Паулой Хайманн «Развитие в психоанализе» (1952). Кроме того, она перевела на английский язык некоторые работы Фрейда.
6 См.: «A Character Trait of Freud's», 1958,145: «Write it, put it down in black and white; that's the way to deal with it; you get it out of your system» и: «Get it out, produce it, make something of it outside you; give it an existence independently of you».
7 Комитет состоял из шести человек, присягнувших Фрейду и психоанализу: Абрахама, Фе-ренци, Джонса, Ранка, Захса и (после смерти Антона фон Фройнда) Эйтингона. Их называли также «носителями колец», поскольку все они получили от Фрейда по перстню в знак их союза.
8 В своей работе «Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть» (1973) Макс Шур попытался разобраться в том влиянии, которое Флисс оказывал на Фрейда.
9 Это наблюдение оправдывается в некоторых случаях психосоматического или аллергического насморка (rhinitis vasomotorica).
10 Книга вышла 4 ноября 1899 года, но издатель предпочел поставить на титульном листе дату 1900 (Jones I, 417).
11 Обозначает сон до того, как он подвергается аналитическому исследованию, то есть в том виде, в каком он грезится человеку, превращающему его затем в рассказ. В более широком смысле говорят о «явном содержании» любой вербализованной продукции, от фантазии до литературного произведения, которое можно интерпретировать в соответствии с аналитическим методом (определение дано по: Laplansche/Pontalis, 1973).
12 Фрейд и его племянник и сверстник Йон оставались неразлучны до третьего года жизни, они любили друг друга и постоянно ссорились. Эти первые отношения повлияли на все дальнейшие отношения с ровесниками.