Доказательства сказанному выше Фрейд стремится найти в своей психоаналитической практике. При лечении больного делается попытка вновь сделать сознательными вытесненные когда-то потребности и импульсы: содержания бессознательного должны стать осознанными. Это осознание достигается путем свободных ассоциаций. Пациент должен сообщить врачу первое, что ему приходит в голову. Эти спонтанные мысли являются более или менее отдаленными дериватами бессознательного, то есть они представляют собой косвенные выражения бессознательного, которые перерабатываются совместными усилиями врача и пациента с целью проникнуть в когда-то вытесненные содержания.
На этом пути естественным образом встают серьезные преграды, возникает своего рода противодействующая сила, стремящаяся помешать процессу. Фрейд называет эту силу сопротивлением. По его мнению, здесь мы сталкиваемся с той самой силой, что когда-то привела к вытеснению. Работа врача в немалой степени и состоит в том, чтобы с помощью определенных приемов постепенно сломить сопротивление. Тем самым удается добиться того, чтобы некогда вытесненные, то есть запретные, потребности и импульсы открылись сознательной системе. Эта интеграция происходит, однако, не в форме рационального понимания, которое могло бы при случае возникнуть благодаря информации врача. В аналитической терапии в процессе осознания скорее проявляется доселе неосознанное, чем осознанное и прочувствованное переживание, то бессознательное, которое связано с преображением всего человека. Человек, отыскавший доступ к своим вытесненным
274
потребностям и импульсам, способен отныне бороться с ними. Теперь он, помимо бессознательной защиты, может найти для этого другой путь — либо действительно отказаться от их удовлетворения, либо удовлетворить их иным способом, либо непосредственно их изжить.
БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ И СНОВИДЕНИЯ
Фрейдовская концепция сновидений играет важную роль в понимании бессознательного. Здесь Фрейд снова показал себя великим первооткрывателем. В европейской медицине нового времени на сновидения смотрели как на обман чувств, происходящий вследствие ослабления во сне или нарушения работы сознания. Поэтому их считали запутанными, бессмысленными, беспорядочными проявлениями нервной системы, лишившейся части своих функций. В противоположность этому взгляду Фрейд в своей знаменитой работе «Толкование сновидений» (1900) утверждал, что в феноменах сновидений мы сталкиваемся с объяснимыми явлениями, которые следует осмысленно соотнести со всей совокупностью переживаний человека (см. статью А. Бек-кер). Разумеется, чтобы разобраться в сновидениях, их нужно научиться толковать. Это подчеркивает и само название обобщающего труда Фрейда. Сколь большое значение Фрейд придавал сновидениям, видно из следующего его высказывания: «Толкование сновидений... есть via regia к познанию бессознательного в душевной жизни» (И/Ш, 613). Истоки фрейдовского представления о бессознательном связаны с изучением болезненных проявлений истерии. В попытках понять и лечить их он разработал метод свободных ассоциаций. Во время этой процедуры часто случалось так, что пациенты Фрейда рассказывали о сновидениях, которые явно имели какое-то отношение к симптомам их заболевания. Казалось, сновидения явно находятся в некотором родстве с последними. Однако, если истерические или невротические симптомы проявляются у определенного числа больных, то сновидения представляют собой феномен, свойственный всем людям. Сновидения занимают у Фрейда большое место не только потому, что представляют собой своеобразное проявление психики, но и из-за того, что они, как и ошибочные действия, позволяют установить связь с нормальным переживанием. «...Само сновидение тоже является невротическим симптомом, причем таким — ив этом состоит его неоценимое для нас преимущество, — который присутствует у всех здоровых людей. Более того, если бы все люди были здоровы и всего лишь видели сны, мы бы могли, опираясь на их сновидения, достичь почти всех тех успехов, к которым привело исследование неврозов» (XI, 79).
Сознательной системе с ее функциями восприятия, мышления, владения двигательной сферой была противопоставлена бессознательная система, в которой господствует другой принцип душевной работы. В бессознательной системе нет представлений, упорядоченных во времени и пространстве, нет отрицания, энергетические части подвижны, они могут перемещаться с одного представления на другое и сосредоточиваться на одном-единственном. В этой системе, с ее чуждым сознанию способом переработки, и возникают сновидения. Фрейд полагает, что образный, символический способ выражения сновидений как онтогенетически, так и филогенетически соответствует архаичной ступени развития. Вместе с тем бессознательная система описывается и как область репрезентации влечений. Не всякие стремления и желания могут быть изжиты. Многие из них встречают отпор сознательной системы — либо когда не могут выйти за пределы области бессознательного, либо когда подлежат отклонению в качестве предсознательного (подпорогового) представления и оттесняются назад в бессознательное. Фрейд однажды сравнил эту систему с двумя помещениями, которые переходят одно в
275
другое. В месте их соединения находится дверь, оснащенная контролирующим устройством. «Итак, мы уподобляем систему бессознательного большой прихожей, в которой, словно некие существа, толпятся душевные побуждения. К этой прихожей примыкает второе, более тесное, помещение, что-то вроде гостиной, в котором пребывает также сознание. Однако на пороге между этими двумя помещениями несет свою службу страж, который проверяет каждое душевное побуждение и не пускает в гостиную, если оно вызывает его неудовольствие. Вы, разумеется, видите, что нет большой разницы, прогонит ли страж некое душевное побуждение с порога или снова вытолкнет его за порог после того, как оно уже проникло в гостиную» (XI, 305). Страж в этой метафоре — это как бы цензор, который хоть и послушен приказаниям сознательной системы, но все же не является там хозяином, не чувствует себя дома и исполняет свои обязанности без участия сознательной работы. Во время сна сознательная система отключается и ее действие прекращается. Получается так, что человек как бы вернулся из мира внешних восприятий, сознательного мышления, проявлений воли и сознательных поступков в какое-то свое прежнее состояние, в котором этих функций у него еще не было. «Сон есть такое состояние, в котором мне нет дела до внешнего мира, и я теряю к нему интерес. Я погружаюсь в сон, покидая внешний мир, не обращая внимания на всю его прелесть... Наше отношение к миру, в который мы так неохотно возвращаемся, кажется, несет с собой нечто такое, чего мы не можем выносить постоянно. Поэтому время от времени мы возвращаемся в прошлое состояние, то есть к жизни в материнском чреве» (XI, 84—85). Вместе с этим отгораживанием от внешнего мира ослабевает также и цензура, несущая свою службу на пороге бессознательного. Сдерживаемые доселе инстинкты и желания могут теперь набрать силу, найти выход наружу. Однако таким образом стремятся возродиться не только недопустимые, предосудительные или запрещенные желания минувшего дня; прежде всего это также желания давно ушедшего детства, которые пробуждаются теперь снова. Ведь тот, кто благодаря отключению своей сознательной системы видит сны, возвращается к прежней, давно пройденной ступени, на которой эта система еще не развилась или была едва развита. Хотя сознательная система отключается не до конца, возникает промежуточное состояние, в котором желания могут быть восприняты в образном выражении сновидений. Не полностью прекращает свою работу и цензор, так что во время сновидения он может не допустить к восприятию сновидца образы, которые могут быть поняты непосредственно и изображают запрещенные или предосудительные вещи. Поэтому, когда тон задает система бессознательного и ее принципы действия, то желания и влечения искажаются или извращаются и преподносятся в такой форме, которую цензор сочтет допустимой и не станет чинить препятствий годному для восприятия образу сновидения. В своей бессознательной работе сновидения используют примерно те же самые средства, которые ведут к появлению невротических и психотических симптомов. Их отличие состоит только в том, что образы сновидений при пробуждении теряют свою действенность, они не имеют никакого отношения к внешней реальности, тогда как невротические и психотические симптомы включаются в личные отношения между людьми, в связь с внешней реальностью. Излюбленное средство работы сновидений — смещение и сгущение. Какое-нибудь (скрытое) грубое сексуальное желание, способное вызвать возражения цензуры, может быть, к примеру, воплощено в невинном (явном) образе трубочиста, прочищающего печную трубу в каком-то здании. Вытесненные агрессивные импульсы могут воплотиться в образе взрывчатки, способной в любой момент взорваться. Однако сложиться в один образ могут и сразу две противоположно направленные тенденции: желание и его запрет. Бывает и так, что какое-нибудь сильное желание, или
276
влечение, пробивается сквозь цензуру сновидения и предстает в сновидении прямым и недвусмысленным образом. Тогда сновидца охватывает страх, и он просыпается. Тем самым сон прекращается, и начинается неизбежное возвращение к нарциссическому ночному состоянию. Но эти случаи Фрейд считает отклонением от нормальной работы сновидения, которая предотвращает нарушение душевного равновесия во сне как раз благодаря компромиссным решениям. Если ее цель состоит, с одной стороны, в том, чтобы галлюцинаторно изжить вытесненные желания и побуждения, то — с другой стороны, ее цель состоит в том, чтобы подать это изживание так, чтобы оно не противоречило приказам, запретам и нормам цензуры. Поэтому Фрейд называл сновидение «стражем сна».