Пример подавления конкуренции в Индии — далеко не единственный. Что применимо к британскому колониализму, то применимо и к колониализму вообще. Согласно мнению Дж.В. Смита, из всех колониальных владений Индия и Китай пострадали меньше всего. То же самое, но доведенное до крайности, продолжается по сей день с нарастающей скоростью, только сейчас это называется глобализацией и фритредерством.Об этом мы расскажем в следующей главе, посвященной экономике в гуне невежества.
Уже проследив влияние христианства на переход из саттвы в раджас, мы не могли не взглянуть на него вновь, чтобы установить связь между ним и теми проявлениями раджо-гуны и тамо-гуны, с которыми мы сталкиваемся в двадцатом (и не только) столетии. В Библии провозглашается, что человек поставлен господствовать над природой. Исторически это было истолковано так, что природа в буквальном смысле находится во власти человека. В христианских кругах принято считать, что Бог создал мир для того, чтобы человечество наслаждалось им. Идею, согласно которой человек вправе наслаждаться природой, не скромно, но насколько хватит аппетитов, выразил Томас Траэрн, священник, живший в XVII веке. Он красноречиво разглагольствует об идее обладания миром:
Человек ненасытен лишь вследствие благородства своей души: столь склонен к даянию его благодетель [Бог], что радуется, когда Его просят. Не говорят разве ваши наклонности, что сей мир принадлежит вам? Разве вы не желаете всего? Не стремитесь обладать, наслаждаться, одолевать? К чему человек копит богатства, как не для того, чтобы еще более преумножить их? Разве он, подобно императору Пирру, не прибавляет дом к дому и земли к землям, так, что может овладеть всем?
Историк Линн Уайт, размышляя над такой позицией, неоднократно называет христианство главной причиной экологического кризиса. Она говорит, что христианская идеология, согласно которой человеку дана власть над землей и всем живым на ней, используется как побуждение (или даже поощрение) к тому, чтобы эксплуатировать природу до самой последней степени .
Уайт спрашивает: «Что христианство говорит людям об их отношениях с окружающим миром?» И сама отвечает, что «нет предмета в творении, который имел бы предназначение иное, чем служить человеку». Она говорит, что христианство, в полную противоположность древнему язычеству и религиям Востока, не только установило дуализм «человек — природа», но и настойчиво утверждало, что Бог велит человеку использовать природу для своих целей. Уничтожив языческий анимизм, христианство позволило человеку эксплуатировать природу, совершенно не задумываясь о чувствах объектов самой природы.
Более того, Уайт намекает, что христианство не внесло никакого вклада в преодоление экологического кризиса. Общественный обозреватель Уэнделл Берри, соглашаясь с ней, замечает: «виновность христианства в уничтожении природного мира и его бесполезность в любых попытках прекратить это разрушение — это истины, которые уже давно стали общим местом для представителей природоохранного движения». Экологи ищут иное, отличное от христианского, мировоззрение, в центре которого стоит не власть над природой, а защита природы. По мнению Уайт, «то, что случится с экологией, зависит от наших представлений о взаимоотношениях человека и природы. Дальнейшее развитие науки и технологии не выведет нас из экологического кризиса до тех пор, пока мы не найдем новую религию или пока не переосмыслим старую».
Положения Уайт, обвиняющие христианство, и полную его неспособность исправить что-либо на этом поприще, убедительно подтверждает эколог Кейт Хельмут.
Пересмотр наших взглядов на господство человека и реабилитация богословской теории Сотворения мира вряд ли что-то изменит в данной ситуации, когда дух господства уже пронизывает всю западную культуру. Техника и экономика, отравляющие и калечащие Землю, вышли непосредственно из нашей «библиоцентричной» культуры. И от ответственности не уйти… Исследования в области культуры показывают, что и категории мышления, при помощи которых мы организуем свои представления о мире, и языковые структуры, посредством которых мы выражаем эти представления, сформированы этим духом господства. Желание повелевать, разумеется, существовало и до Библии. Но библейское предписание шагать под знаменем постепенно расширяющегося господства усилило эту склонность, возведя ее в ранг культуры и сделав фактическим мировоззрением людей, почти неосознаваемой предпосылкой о естественном порядке вещей и природе взаимоотношений .
Сейчас читатель уже должен видеть, что христианское мировоззрение, каким его изображают Уайт и Хельмут, ̶ это мировоззрение, находящееся под преобладающим влиянием гуны страсти, на которую в значительной мере воздействует невежество. В таком случае Уайт совершенно права: такое мировоззрение никогда не позволит найти выход из экологического кризиса.
В ответ на сочинение Уайт христианские мыслители пустились в долгие споры о роли христианства в создании и сохранении деструктивного подхода к использованию природы. В итоге были разработаны три альтернативных подхода. Первый — модель распорядительства, которая предписывает христианам пользоваться своим «превосходством» с осторожностью и благоразумием. Такой подход, хоть и по-прежнему остается полностью основан на концепции «я и мое», характерной для раджо-гуны, все же содержит некоторые элементы саттвы, и если бы к нему прибегли несколько веков назад, он был бы наилучшим вариантом. Но при существующих серьезных проблемах это не более чем временная попытка прикрыть зияющую рану.
В либеральном христианстве существуют еще две модели, противопоставляющие себя эксплуататорским факторам этой религии. Это эко-феминизм и творческая духовность. Эко-феминизм пропагандирует идею, согласно которой избавиться от проблем можно, только отказавшись от мужского, патриархального уклада общественной жизни, который подразумевает «доминирование» не только над окружающим миром, но и над женщинами. Такой подход, в основе которого лежат вопросы пола, не должным образом описывает и представляет данную проблему; разрушительные тенденции он приравнивает к мужской энергии. В действительности же эксплуатация и разрушение лишь тогда проистекают из мужской энергии, когда она находится под влиянием гуны невежества. Современные женщины не в меньшей степени подвержены влиянию невежества, и переход власти к женщинам, на которых воздействует тамо-гуна, не лучшее и не самое подходящее решение. Под влиянием гуны невежества понять, что нужно делать, а что нет, не могут ни женщины, ни мужчины. Вместо этого мужскую и женскую энергию стоит возвысить до уровня саттвы, которая питает и поддерживает и людей, и окружающую среду. «Творческой духовности» же, как и его неотъемлемой части — эко-технологии — не хватает адекватной понятийной базы, с помощью которой можно было бы понять природу проблемы и найти нужное решение.
Хотя внешние признаки христианства во многом исчезли из современного общества, заложенное в нем эксплуататорское сознание сохранилось. И это совсем не та проблема, с которой собираются работать христиане, пытаясь сделать свою философию политкорректной. Эксплуатация — не только природы, но всех и каждого — это состояние всего современного западного мира. Это de facto мировоззрение всей земли. Чтобы исправить ситуацию, недостаточно просто признать необходимость перемен или призывать других меняться — нужен новый образ мысли. Как говорит Уайт, мы «не выберемся из нынешнего экологического кризиса до тех пор, пока не найдем новую религию или пока не переосмыслим старую».
Настоящий корень экологического кризиса — сознание современного человека, увязшее в раджо-гуне и тамо-гуне, и в этом состоянии экологическая эксплуатация и разрушение будут продолжаться. Всё в этом мире (да и сам мир) основано на сознании. Единственный эффективный метод разрешения проблем — поднять сознание человечества с уровня низших гун природы до саттвы и шуддха-саттвы, трансцендентного уровня. Если даже небольшая часть населения будет столь возвышенной, пусть даже 3 или 4%, этого будет достаточно, чтобы исправить положение.
Если предположить, что взаимосвязь между тем, как интерпретирует христианство церковь, и экологическими проблемами все-таки существует, означает ли это, что христианское богословие в целом действительно виновно в том, в чем его обвиняют? Оглядываясь на историю христианской веры, мы должны сказать, что нет. Христианство можно интерпретировать и практиковать в разном ключе, в зависимости от типа сознания. Чтобы продемонстрировать это, достаточно одного примера: жизни Франциска Ассизского. Этот святой воспринимал окружающую его природу как Высшее Существо. Франциск, судя по всему, видел божественное начало во всех живых существах и проявлял соответствующее почтение. Поэтому доктрина христианства сама по себе тут не причем, скорее, дело в том, кáк Римско-католическая и Протестантская церкви понимают и интерпретируют христианство. Таков их выбор. К сожалению, они склонны к своекорыстному толкованию, почти полностью в гунах страсти и невежества, в отличие от Франциска, чье восприятие и понимание более благостно и подходит людям с такой же благостной природой.
Многие из нас не понаслышке знакомы с экономикой в гуне страсти, поскольку мы живем в культуре, в которой страсть преобладает. Особенно так называемый «цивилизованный мир». Во многих «развивающихся» странах саттвические деревни пустеют, поскольку люди подаются в раджасические города. То есть туда, где деньги. Влияние страсти соблазняет. Магазины наполнены красиво разложенными продуктами, многие люди хорошо одеты и привлекательны, и, как учит нас Гита, созерцая объекты чувств, человек начинает испытывать привязанность к ним. Гуна страсти дарит чувство некоей эйфории, соблазн, против которого не устоять никому. В надежде избавиться от рутины и повседневности, очарованные возможностью стать привлекательнее в новом модном наряде, жители городов тратят свои заработанные тяжким трудом деньги на новейшие электронные игрушки и одежду. Добывание денег на все это потребительство стало движущей силой американской, а теперь уже и не только американской, экономики.