Основой материального существования является взаимное влечение мужского и женского начала. Это иллюзорное влечение тугим узлом связывает вместе сердца мужчины и женщины и порождает привязанность к своему телу, дому, имуществу, детям, родственникам и деньгам. Так человек оказывается во власти иллюзорных понятий «я» и «мое».
Мы отождествляем себя не только со своим телом, но и с его «продолжениями»: мужем, женой, детьми, родителями, а также с общиной, нацией, страной. Отношения со всем этим создают основу нашей индивидуальности и ориентируют нас на определенное понимание этого мира и своего места в нем. Естественно, для комфортной семейной жизни нужно много всего, поэтому люди заняты тем, что обзаводятся вещами, все больше расширяя свое «я». Они покупают землю, дома, здания, мебель, одежду, транспорт и т.д. Понятие ложного эго также включает в себя и наше положение в обществе, и название рода наших занятий — царь, президент, министр, мэр, полицейский, профессор, бизнесмен, священник, менеджер или начальник, клерк, рабочий, пекарь, ткач, шофер и т.д. Мы можем гордиться собой или презирать себя, можем считать себя богатым или бедным, мужчиной или женщиной. Ложное эго может быть основано и на том, какого цвета у нас кожа: черная она, смуглая или белая. Телесные взаимоотношения с другими людьми — отцом, матерью, сыном, дочерью, сестрой, теткой, дядей, двоюродным братом или сестрой и т.д. — также составляют основу нашего ложного эго. Мы готовы расширить его еще больше, до пределов нации, думая: «Я австралиец», «Я украинец», «Я бразилец» и т.д. Но в духовном смысле всевозможные самоотождествления, относящиеся к телу и его деятельности, ложны. Ведь все эти обозначения касаются только тела и только в одной жизни. Для живого существа, души, они не имеют никакого значения. После того как тело наше умрет, мы родимся вновь, и возможно, в совершенно другой ситуации. В этой жизни у меня может быть тело ирландца, а в следующей я могу родиться какой-нибудь женщиной в Камбодже. Когда мы думаем о себе с точки зрения переселения души, мы вынуждены задаться вопросом о природе нашей истинной сущности, которая остается в стороне от этой смены «костюмов».
В рамках понятия «я и мое» мы отождествляем себя с тем, чем обладаем. Следует помнить, что обстоятельства, влияющие на формирование концепции «обладания», созданы Господом Брахмой, творцом этого мира. Однако сознанием этой концепции пронизан весь мир. Чтобы оправдать идею «права» на частную собственность, были написаны тома книг. Хороший пример тому — философ и социолог Генри Джордж, автор книги «Прогресс и нищета», посвященной частной собственности. В ней он объясняет, как в наши дни люди понимают «частную собственность».
Что составляет законную основу собственности? Что позволяет человеку справедливо утверждать: «Это мое»? Во-первых, не право ли человека на свое «я»? На использование собственных сил? На наслаждение плодами своего труда? Каждая личность — определенное, логичное, независимое целое. Каждая конкретная пара рук подчиняется конкретному мозгу и относится к определенному телу. И уже одно это делает личную собственность законной.
Поскольку каждая личность принадлежит самой себе, то и труд принадлежит личности, когда принимает конкретную форму. Поэтому то, что производит или выпускает конкретный человек, принадлежит ему, и никому более. Именно ему решать — использовать это или нет, отдать или обменять, а может быть, и уничтожить. Никто, кроме него самого, не вправе решать это. И это право на эксклюзивное обладание и наслаждение никому другому не принадлежит. Таким образом, существует ясное и неоспоримое право на все, созданное человеческими стараниями. Оно исходит от изначального производителя, которому оно присвоено естественным законом[4].
В своем анализе Джордж обошел вниманием изначального «производителя», создателя этого феноменального мира — Бога. Если изделие принадлежит только своему изготовителю, и никому более, то ни один человек в этом мире не вправе провозглашать что-либо своей собственностью, поскольку все, что мы видим, создано Богом. Но Он создает это специально для нас, чтобы каждое существо могло жить. Лишь под влиянием майи Джордж утверждает, что мы можем быть законными владельцами чего-либо. Представление о «моем» в действительности существует лишь в нашем личном и общественном воображении. Оно установлено нормами общения, которые сильно различаются в зависимости от времени и места. Сам Джордж, хотя и высоко ставил идею частной собственности, тем не менее, признавал, что земля не является ничьей собственностью, и что хотя бы какой-то участок ее должен быть доступен каждому по самому факту его рождения. На примере этого философа мы можем видеть два разных представления о собственности. Ниже мы приведем еще несколько примеров.
В современной западной культуре собственность и обладание считаются совершенно естественными, и так же естественно мы отождествляем себя со своей собственностью. Лучше всего это видно на дорогах. Автомобиль отражает сущность своего хозяина — элегантный «Ягуар», роскошный «Мерседес», «дом на колесах», джип, лимузин с откидным верхом, степенный «седан» и, конечно же, вездесущий пикап… На ветровом стекле или бампере можно иной раз увидеть наклейку[5]: «У кого больше игрушек, тот умирает победителем». Прекрасный девиз для материалиста! Наши вещи в буквальном смысле слова становятся частью нас. Место, где мы живем и обедаем, клубы, которые посещаем, наше звание и чин, храм, куда мы ходим молиться, прическа, стиль одежды, маникюр, украшения, дом, мебель, предметы, которые мы коллекционируем (картины, монеты, музыку, куклы Барби), и т.д., и т.п. — все это становится частью нашего эго. Все это и многое другое — и есть то самое, при помощи чего люди определяют себя и свое место в мире. При этом они зачастую совершенно забывают о том, что находится внутри тела, о своем собственном «я». В рамках идеи «я и мое» может утратить значимость даже само понятие личности, а на первый план выходит то, что эту личность окружает. Так происходит безличное отчуждение. В Лос-Анджелесе говорят, что важно не кто вы такой, а важно, что вы носите, на чем ездите и где живете. Это показатель социального статуса. К сожалению, такое умонастроение царит теперь и далеко за пределами Лос-Анджелеса. Не ошибусь ли я, если скажу, что оно пронизывает весь мир? И стоит ли удивляться тому, что люди страдают неврозами отчужденности, депрессии, беспокойства и другими психическими расстройствами? Поглощенные мыслями о своем имуществе и сильно отождествляя себя с ним, мы уходим от самих себя.
Таким образом, собственность применяется для того, чтобы установить общественную иерархию, как это происходит в клубах, членство в которых определяется положением на социальной лестнице или астрономической суммой вступительного взноса. Есть иерархии, основанные только на теле — на цвете кожи (в Америке и Южной Африке), происхождении (как в Индии, в системе каст). Различия и предубеждения, основанные на состоянии тела, богатстве, разуме, физической силе — все это можно встретить на страницах истории. И все это возникает из зависти, проистекающей из материалистичных представлений о жизни.
Не стоит удивляться, что люди стремятся раздобыть побольше «украшений» для своего эго и всеми силами стараются удержать их при себе. В каждой культуре, на протяжении всей истории человечества люди всегда были готовы лгать, обманывать, убивать, лишь бы заполучить желаемое, как на личностном уровне, так и на уровне сообществ. Вооруженные конфликты между государствами и странами часто затеваются именно для того, чтобы увеличить или защитить эту собственность. И хотя все это совершенно иллюзорно, наши желания побуждают нас укреплять «я и мое» — и количественно, и качественно.
Для того, кого интересуют лишь предметы материальные, отождествлять себя с телом — значит думать: «Я — тело». Такой человек не верит в жизнь после смерти и думает, что весь его опыт будет ограничен коротким промежутком земного существования. Само собой разумеется, такой человек, помня о том, что когда-нибудь он умрет и не сможет больше наслаждаться, захочет испытать как можно больше удовольствий (американцы моего поколения, должно быть, помнят старую рекламу пива, которая играла на этих чувствах: «Живем один раз! Бери от жизни все!»). Более того, такой человек не просто будет стараться получить от жизни по возможности больше удовольствий, но и совершенно не будет беспокоиться о том, какой ценой они получены. Правдами, неправдами — какая разница, в конце концов, когда я мертв, я мертв. Финиш. Капут. Сайонара. О чем беспокоиться? Ясно, что подобное отношение к жизни будет существенно влиять на моральный облик человека и его отношения с другими. Некоторые так и идут по жизни с девизом «Делай что хочешь» и не беспокоятся ни о наградах, ни о наказаниях, ведь жизнь, по их мнению, обрывается со смертью тела.
Таким образом, то состояние материальной жизни, в котором мы считаем себя телом, а все вещи, которые приобрели и которыми обладаем, находясь в этом теле, своими, «принадлежащими» нам, иллюзорно. Но ведь и ведическая мудрость, и простая, бесстрастная логика говорят нам, что оба эти представления совершенно ложны, поскольку однажды, стоя на пороге смерти, мы будем вынуждены расстаться и с этим телом, и co всей своей так называемой «собственностью». В таком случае, может ли что-то действительно принадлежать нам? Только в совершенно иллюзорном смысле. Но обратите внимание: вся человеческая цивилизация, особенно западная, основана на этой иллюзии!
Такие крайние представления о «я и мое» в том виде, в каком они существуют в западной культуре, не универсальны и никогда не были таковыми. Концепции эго и собственности проявляются самыми разнообразными способами, и мы вкратце рассмотрим некоторые из них. Но сначала нам нужно узнать еще кое-что о том, как Веды объясняют человеческую природу и поведение человека. В разговоре об экономике это очень важно, поскольку еще одно из фундаментальных допущений экономики — то, что люди действуют разумно, рационально. Нобелевский лауреат, экономист Амартья Сен, отмечает, что «разумное поведение… в конечном счете не отличается от описываемого фактического поведения»[6]. Недостаток этого высказывания в том, что существует целая россыпь всевозможных видов человеческого поведения, причем некоторые из них кажутся более разумными, нежели другие. Какой из них можно назвать разумным? Все или только некоторые? Сен поясняет, что, хотя у экономистов есть несколько определений разумности, сторонники одного из «преобладающих подходов» приравнивают «разумность» к «максимизации собственной выгоды»[7]. Это допущение и его толкование часто используют, чтобы оправдать определенные виды экономического поведения, и в свое время мы еще об этом поговорим. Но это допущение опять-таки требует ответа на вопрос: «А что значит — собственной?» Учители ведической мудрости говорят нам, что подлинной собственной выгоды нам не найти ни в одном из видов материальной экономической деятельности. Подлинная наша выгода — понять свою истинную духовную природу, чтобы навсегда освободится от материалистических намерений и ожиданий и от концепции «я и мое». Вся эта книга — объяснение и план того, как извлечь эту подлинную выгоду.