вотчинами. Замечательно, что педагогическое призвание рано пробудилось в Гурии. Еще в юности, сидя в радонежской тюрьме, по ложному обвинению, он писал маленькие книжки для обучения детей и, продавая их, раздавал нищим вырученные деньги. Это призвание делает св. Гурия патроном русской религиозной педагогики: в Казани ему молятся пред началом учения.
Св. Варсонофий и Герман служили тому же делу христианской проповеди, игуменствуя в новопостроенных монастырях, Герман - ив краткое время своего казанского архиепископства.
В новейшее время среди русских святых иерархов потрудились на евангельской ниве в далекой Сибири св. Иннокентий Иркутский, Иоанн и Павел Тобольские.
От служения слова возвращаемся к подвигу власти - к общественному исповедничеству епископа. Здесь Новгород и Москва дают самые яркие, хотя и различные типы служения. И это понятно: в Москве и в Новгороде епископ стоял в центре общественной и государственной жизни, был строителем не только церкви, но и земли русской. Это двойное служение требовало не только епископских, но и княжеских трудов.
Общественный строй Новгорода всего более приближался к теократии. Государство жило, грамоты писались именем св. Софии. На владычном дворе собиралось республиканское правительство города, "господа", председателем которого был архиепископ. Его хозяйство, "дом св. Софии", было не только церковным, но и государственным хозяйством; его войско, "владычный полк", составляло часть новгородской армии. Избираемый всенародно на вече, но через посредство жребия, в котором видели выражение Божией воли, архиепископ появлялся на вече в дни гражданских смут, примиряя враждующие партии, или с крестом в руках на мосту через Волхов останавливал кровопролитие.
Примиритель внутри, новгородский владыка являлся защитником города от врагов, чаще всего от великих князей владимирских и московских, посягавших на его самостоятельность. Конечно, он мог оказывать своей родине более дипломатические, чем военные услуги. Но самое главное боевое воспоминание в новгородских летописях связано с именем св. Иоанна (Илии), //118//
первого архиепископа новгородского, в котором чтили главного небесного покровителя города. Это чудо "Знамения Божией Матери" ("знамение" и значит чудо), которое спасло Новгород в 1170 г. от осаждающей рати Андрея Боголюбского. Вот как изображается это событие в (поздних) житиях св. Иоанна. Боголюбский, уже разбитый на Белом озере, не взирая на посланную ему в предупреждение болезнь, собрал огромную рать, 72 князей, и обложил город. Три дня длится осада. Граждане в скорби и "недоумении", не надеясь на человеческую помощь. Тогда арх. Иоянн на молитве слышит голос, повелевающий взять образ Пресвятой Богородицы в одной из городских церквей и поднять на "забрала града" против врагов. Сначала никак не могли поднять с места икону; Пречистая уступила только молитвам Иоанна. Икона была поставлена на городских стенах, осыпаемая градом стрел. И тут владыка увидел, что лицо Богоматери обратилось к новгородцам и очи ее источают слезы, которые он принял в свою фелонь. "И разгневася Господь на супротивных: и в той час покры их тьма; и начаша друг друга сещи и на смерть предавати". Таково происхождение праздника чудотворной иконы Знамения, который удержали и в Москве после падения новгородской свободы.
Образ святителя Иоанна окутан в новгородском предании многочисленными легендами, свидетельствующими о народном его почитании. Деятельность владык Евфимия (+ 1458) и Ионы (+ 1471) освещается современными житиями. Если серб Пахомий - вероятно, сознательно - умолчал о политической деятельности св. Евфимия, то неизвестный новгородец, автор Ионина жития, дополняет своего предшественника. Он рассказывает, как Евфимий, еще до поставления в епископы, участвовал в новгородском посольстве к Витовту Литовскому, воевавшему новгородские земли, и как он "укрощал" князя молитвами и серебром. В этом качестве посредника и смирителя Евфимий выступает и перед князем московским, который много "насиловал" Новгород и дважды ходил против него с ратью: и Василия Темного приходилось "укрощать тяжестию сребра", одновременно увещая пылких сограждан "мировати к князю своему". За поддержку новгородцев, которые приняли в своих владениях бежав //119//
шего Шемяку, врага великого князя, Евфимий вступил в конфликт и с митрополитом Ионой, поддерживавшим московскую власть.
По мере того, как приближался конец новгородской свободы, посредничество, ходатайство стало для владык единственной возможностью политической обороны города. Союз с иноверной Литвой, к которой склонялась антимосковская партия, был невозможен для архиепископа. Но и в мольбах за свой город св. Иона умел хранить его достоинство, защищал его честь, требовал не милости, а справедливости. Его беседы с Василием II, сохраненные в житии, отражающим новгородские патриотические настроения эпохи аннексии, исполнены настоящего трагизма, Он обостряется прозорливостью святого, для которого конец новгородского государства представляется неотвратимым.
В старости, несмотря на трудности пути, Иона едет в Москву, "видяше ков на люди своя" - "добрый воистину пастырь, душу свою за овцы своя готов положити". Великий князь жалуется ему на Новгород. Владыка "отвещаше за град" утешительными словами. Но когда князь пришел в гнев, Иона дает суровое предсказание: Если Василий воздвигнет руку на послушных людей, ничем не обидевших его, то и в собственных своих детях увидит "зависти око" и разделение. Свое воззрение на долг правителя он выразил в замечательных словах: "Тихими очи" ма своя повинныя (подданных) смотряй и свободкыя на работу (рабство) приимати не начинай". Князю Ивану, наследнику и будущему объединителю России, он обещает "свободу от Ордынского царя" - "за свободу града моего" и распространение его власти на многие страны, но под условием: "точию благочестиво поживет и тихими очима владомых смотреть будет". Несмотря на успокоительные обещания князей, он не может удержаться от слез, думая о грядущей гибели града: "Кто озлобит людей моих множество или кто смирит таковое величество града моего, аще не усобицы их смятут их и разделение их низложит их". До самой кончины он живет в нерушимой любви с московскими князьями и тезоименитым ему митрополитом, св. Ионой. Урожайные годы при нем новгородцы относили за счет его святости, как иногда им случалось за недород обвинять нелюбимого владыку. //120//
Мы так много останавливались на новгородских святителях потому, что нигде связь епископа с гражданской жизнью города не выступает так рельефно: да помимо Новгорода, и святительских житий сохранилось не много. Но политическая деятельность окрашивает в сильной степени служение святых митрополитов московских: Петра, Алексия, Ионы. Сообразно с общерусским значением митрополичьей кафедры, это политическое служение московских святителей приобретает не только государственный (как в Новгороде), но и национальный характер.
Почитание митрополита Петра - и при том первого из русских (Киевских) митрополитов установилось непосредственно по его кончине (21 дек. 1326 г.). Уже при погребении его начали совершаться чудеса, и через несколько дней в. князь Иван Калита посылал во Владимир грамоту о них. Его житие составлено еп. Прохором Ростовским в первый же год после кончины. Несомненно, личность митрополита Петра произвела сильное впечатление на современников, несмотря на то, что он был на великорусском севере пришлым человеком (с Волыни) и имел врагов - в лице Твери и ее епископа, боровшихся с Москвой. О пастырском служении Петра, к сожалению, мы знаем не много. Это немногое говорит о его учительности, о его путешествиях и попечении о пастве, "ослабевшей из -за поганых иноверцев" (татар). Его национальное значение связано с предпочтением Москвы - еще не в качестве митрополии, а лишь места своего погребения. Молодая Москва тогда "честна лишь кротостию", а не славой, хотя ее князю Ивану Даниловичу удалось перетянуть из Твери великое княжение. Св. Петр начал строение Успенского собора, завещав князю его окончание. Связанное с этим строительством предсказание о будущем величии Москвы читаем лишь в позднейшем житии, составленном митр. Киприаном (ок. 1400), но мысль его совершенно в духе святителя Петра, в котором потомки не даром видят основоположника Московской державы. После преп. Сергия, митр. Петр, быть может, был самым чтимым из московских святых.
Самый цельный образ епископа - правителя, епископа-политика на Руси мы находим в св. Алексии (+ 1378), втором русском по национальности митро //121//