Жизнеописание святой блаженной Ксении Петербуржской
Сост. В. Кузьминский
Велико желание начать с сопоставления. Вспомним один литературный сюжет, известную всем поэму. Ее герой живет в Петербурге обычной жизнью и не думает о том, что город "над морем основался", пока борьба враждебных стихий не отнимает у него любимого человека. Это потрясение помрачает его рассудок и он становится бездомным странником. Чуждый всем, он скитается, но не покидает города и начинает духовную брань с его основателем, поднявшим "уздой железной" на дыбы Россию. В этой брани герой одинок - отстаивая лишь земную правду, он не обращается к Богу и погибает. Так у Пушкина, но в жизни был и другой пример.
Тот же город и приблизительно то же время. Герой - женщина, несущая высший по трудности духовный подвиг юродства Христа ради. Ее брань не против земных властей, юродивые - люди, жаждущие абсолютной правды. И с помощью Божией она побеждает. Имя этой подвижницы - блаженная Ксения, петербургская странница и русская святая.
В год, когда российский престол перешел к дочери Петра Великого императрице Елизавете Петровне, блаженной Ксении было лет десять-одиннадцать, если временем ее кончины считать 1803 год. (Известно, что она юродствовала сорок пять лет, а до того прожила двадцать шесть.) Она была не из простых и не из бедных людей.
Около 1748 года Ксения была выдана замуж за Андрея Федоровича Петрова, офицера, который, однако, не служил в войсках, а пел в придворном хоре. Они прожили в любви и согласии десять лет. Муж достиг звания полковника. Дом у них был каменный, во всем достаток. Но Господь попустил Ксении два несчастья: бездетность и внезапную кончину супруга, причем Андрей Федорович не успел получить должного христианского приготовления к смерти. Ксении было тогда двадцать шесть лет. Все, что случилось с нею потом, доказывает, что к тому времени она достигла немалой духовной высоты и была, без сомнения, великой молитвенницей.
Народная память донесла до нас следующие события. Молодая вдова была так потрясена смертью мужа и тем, что он скончался без покаяния и причащения Святых Христовых Таин, что впала как бы в безумие. Гроб супруга она пошла провожать, надев его платье.
Родным, которые думали, что она помешалась, Ксения говорила: "Андрей Федорович не умер, но воплотился в меня, Ксению, которая умерла... Не зовите меня более Ксенией, но зовите Андреем Федоровичем". Она не плакала, не убивалась над свежей могилой, а, наоборот, утешала всех. Ее поведение во время похорон говорит о великой силе духа - она в эти минуты и часы жила своим будущим подвигом, на который благословил ее Господь. Для людей все это было странно и печально. Да и кто мог проникнуть тогда в великую тайну духовного преображения молодой женщины?
В наследство ей остался дом на Петербургской стороне, в приходе церкви святого апостола Матфия, в котором она счастливо жила с супругом, и много разного имущества. Часть этого дома нанимала у Петровых некая Параскева Антонова, одинокая женщина.
И вот приходит с кладбища одетая в полковничий мундир Ксения Григорьевна. Жилица говорит ей с сокрушением:
- Как же ты будешь жить теперь, матушка?
- Да что! - отвечает ей блаженная. - Ведь я похоронил свою Ксенюшку, и мне теперь больше ничего не нужно. Дом я дарю тебе, только ты бедных даром жить пускай. Вещи же раздам, а деньги в церковь снесу, пусть молятся о упокоении души рабы Божией Ксении.
Параскева стала плакать и упрашивать не делать этого, чтобы не остаться ей совсем без крова и пропитания, но Ксения отвечала:
- Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет.
Решив, как и другие, что Ксения с горя повредилась в уме, Параскева обратилась к родным почившего Андрея Федоровича с просьбой помешать Ксении раздавать имущество, и те подали начальству придворного хора прошение о вынесении запрещения вдове певчего разорять себя. Ксения была вызвана в дворцовую контору, и с ней говорили соответствующие чины, которые не обнаружили в ее ответах ничего безумного, а потому и объявили ее родственникам, что она имеет право поступать со своим имуществом так, как ей нужно. После того блаженная Ксения быстро избавилась от всего, чем могла распорядиться, ушла из дома и более уже никогда не имела своего жилья.
С тех пор с утра до вечера ходила она по тихим немощеным улицам Петербургской стороны, в любую погоду, в холод, мороз или дождь, мимо деревянных домиков, и все вокруг церкви святого апостола Матфия. Она не откликалась на свое имя и просила звать ее Андреем Федоровичем. Тем, кто называл ее Ксенией, она с досадой отвечала: "Ну какое вам дело до покойницы Ксении! Она вам ничего худого не сделала!"
Но не только о покойном супруге должно было напоминать ее новое имя, а и о блаженном Андрее, Христа ради юродивом, жившем в Константинополе в конце IX века. Апостол Иоанн Богослов и Сам Господь Иисус Христос благословили его подвизаться на этом тяжком пути. Многие подвиги блаженной Ксении сходны с подвигами святого Андрея (память его 2 октября), который однажды, подобно апостолу Павлу, был восхищен до третьего неба и слышал там неизреченные глаголы, созерцал красоты рая...
Тихая, незлобивая Ксения отвечала на вопросы непонятными речами. Находились и такие люди, которые смеялись над ней, зло шутили над ее офицерским одеянием, всего более подростки, которые передразнивали ее и даже кидали в нее камнями и комьями земли. Предание говорит, что только однажды она рассердилась на мальчишек, когда они слишком уж разошлись. После того жители прихода взяли ее под свою опеку и не позволяли никому ей досаждать.
Она не просила милостыни и если принимала что-нибудь от людей, то только от добрых, и чаще всего просила при этом дать ей лишь "царя на коне", то есть копейку с изображением всадника, которую она тотчас отдавала нищим. Изредка заходила она к некоторым из своих знакомых - Параскеве Антоновой, Пелагии Черпаковой, Евдокии Гайдуковой и еще к иным - поесть и побеседовать. Иногда оставалась переночевать. Извозчики приглашали "Андрея Федоровича" прокатиться или хотя бы присесть в пролетке, так как верили, что от этого будет у них хорошая выручка. Купцы зазывали ее в лавки, так как заметили, что если она возьмет хоть самую малость - орешек, пряничек, то у такого счастливца начиналась бойкая торговля.
В ее странных речах со временем начали угадывать точные предсказания, и многие с верой исполняли то, что она советовала. Ее стали почитать как угодницу Божию. Купцы, мещане, чиновники рады были принять ее хоть на минуту у себя в доме, так как было замечено, что в семье, где она побывала, кончались всякие нелады, возрастала любовь, в доме устанавливался мир... Матери счастливы были, если блаженная Ксения погладит, покачает, а еще лучше - поцелует их дитя - это приносило благополучие и здоровье ребенку. Приходя в любой дом, Ксения говорила обыкновенно: "Вся я тут!"
Шли годы. Мундир Андрея Федоровича истлел и развалился - блаженная сшивала лохмотья и продолжала их носить. Но со временем пришлось ей одеться в обыкновенное женское платье - кофту и юбку. Она любила только красный и зеленый цвета (очевидно, то были цвета мундира ее покойного супруга), поэтому кофта была зеленая или красная, также и юбка. Башмаки, всегда старые, она носила на босу ногу. Теплых вещей не признавала. А какие дожди, пронизывающие холодные ветры, какие морозы бывали! Чем дальше, тем реже блаженная заходила в дома, проводя все время на улице. Она не дрожала от холода и голода, на лице ее был написан великий душевный мир, и именно этот мир несла она каждому, кто попадался ей на пути. Она постоянно молилась Богу - в храме, на улице, на ходу...
Когда она перестала заходить в дома своих знакомых, они встревожились, не зная, где она проводит ночи, особенно зимой. Они обратились даже к полиции, чтобы узнать, где блаженная ночует. Полиция занялась этим, и что же оказалось? На закате солнца Ксения покидала городские кварталы и выходила в поле. Выбрав там укромное место, она начинала с молитвой класть земные поклоны попеременно на все четыре стороны света и продолжала это делать до восхода солнца. А так как открылось это в самый разгар суровой зимы, то и полицейские, и узнавшие об этом жители города были потрясены до глубины души: блаженная была, как всегда, лишь в ситцевой кофте и юбке да башмаках на босу ногу, а мороз был жестокий - птицы падали на лету... Поистине уже неземной жизнью жила раба Божия Ксения. Дух Святой согревал ее.
Мало сохранилось сведений о ее духовных подвигах, но дело не в количестве сведений. Вот несколько достоверных случаев ее прозорливости.
Однажды обедала она у купчихи Крапивиной. Побеседовав со всеми, кто собрался за столом, поблагодарила хозяйку за угощение, а потом сказала ей такую странную фразу: "Вот зелена крапива, а скоро, скоро завянет". Никто не придал этим словам никакого значения, но вскоре молодая и здоровая купчиха Крапивина умерла. Тут и вспомнили слова блаженной о "крапиве"...
Раз она зашла в свой бывший дом к Параскеве Антоновой и сказала: "Ты сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал. Беги скорее на Смоленское кладбище!" Параскева Антонова знала, что блаженная ничего не скажет зря, поэтому поспешила на кладбище. Вблизи него она увидела толпу народа - оказалось, что извозчик сбил беременную женщину, которая тут же родила мальчика и скончалась. Никто не знал, кто эта женщина. Параскева взяла ребенка к себе. Попытки разузнать через полицию о том, кто его мать или отец, ни к чему не привели. Ребенок рос. Параскева Антонова сумела дать ему хорошее воспитание. Он стал чиновником и всю жизнь был для приемной матери любящим и почтительным сыном. Он знал, что его судьбу устроила блаженная Ксения и с благодарностью помнил о ней.
Как-то зашла Ксения к Голубевым - это были мать-вдова и семнадцатилетняя дочь. Ксения любила девушку за кротость и добросердечие.
- Эх, красавица, - сказала блаженная, - ты вот кофе тут варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!