Яков Серов-Седов, авиатор (стр. 2 из 3)

Харбин, русский город на территории Китая, молод и богат, интерес к полетам невероятно высок. Билеты нарасхват. Желающих увидеть зрелище огромное количество — как среди русского населения, так и среди местных. В Харбин приехали даже жители соседнего Фуцзядяня.

Однако в первый день с погодой не повезло. Шел дождь, и ипподром в Модягоу встретил зрителей поникшим синим флагом — полет отменен. Зато следующий день удался на славу. Вот как описывает происходившее местная газета: «Вереница собственных экипажей, извозчиков. Билеты берутся чуть ли не с бою. Все спешат, волнуются, боятся пропустить момент подъема аэроплана. На трибунах представители и представительницы местного бомонда. Местный генералитет во главе с генерал-лейтенантом Мартыновым налицо. Масса военных, представителей дипломатического корпуса... Около пяти часов аэроплан выводят из ангара. Внимание всех обращено в его сторону. Появляется авиатор Седов и уверенной походкой идет к аппарату. Еще момент, Седов уже на месте. Видно издали, как он берется за руль. Еще одна минута — пускается в действие мотор... заработал пропеллер (винт)... его уже не видно. Все как бы замирают... Аэроплан отпускают, и он, пробежав несколько сажен по земле, в опытных руках Седова почти незаметно отрывается от земли и уносится в небо... Это самый удивительный, красивый момент — отрыв от земли. Свободно, как птица, реет в небесах аэроплан, то опускается, то снова подымается, описывает круги над ипподромом и, вполне послушный воле авиатора, через десять минут опускается на круг... Авиатору устраивают овацию... Г-н Седов, скромный по природе, раскланивается с публикой, пожимает на ходу протянутые из публики руки и удаляется в ангар».

Желающих посмотреть второй полет собралось еще больше. За ревом мотора не было слышно стрекота кинокамер (оба полетных дня снимались операторами Кобцевым и Зуевым). В мае в кинотеатре «Декаданс» началась демонстрация фильма о состоявшемся «авиашоу». А Седов в это время уже готовился к полетам во Владивостоке. И вот в середине мая 1911 года уже жители Владивостока смогли увидеть это чудо. Яков Иванович позже о тамошнем выступлении напишет: «Появление аэроплана над бухтой, над памятником адмиралу Невельскому произвело на публику сильное впечатление... На одном из полетов губернатор Приморской области преподнес мне, как первому авиатору на Дальнем Востоке, ценный золотой подарок».

Запланированный ранее Хабаровск миновали по причине отсутствия подходящей площадки. Потом были Благовещенск, Чита, Иркутск (полеты, если верить еженедельной иркутской газете «Сибирь», проходили с 17 по 29 июля, причем в первый день аэроплан получил небольшое повреждение), Томск («дикий» ажиотаж), Новониколаевск, Омск («Из Новониколаевска со своим «Фарманом» я приехал в Омск. Несмотря на то, что здесь незадолго до меня с показательными полетами уже выступал Васильев, публика полностью заполонила аэродром задолго до начала моих полетов»), Казань, Оренбург, Петропавловск… И везде — оглушительный успех!

Пилот был счастлив. Гастроли принесли ему известную прибыль, позволив выкупить «Фарман». В Иркутске местным отделением Всероссийского аэроклуба ему 4 августа 1911 года был выдан первый в Сибири диплом. О нем пишет пресса, его принимают на самом высоком уровне. О подобном простой крестьянский парнишка, конечно, не мог когда-то и мечтать.

Особо хочется рассказать об авиационном представлении в Новониколаевске (ныне Новосибирск) — родном городе автора статьи. Задолго до прибытия сюда Якова Ивановича газета «Обский вестник» стала регулярно публиковать материалы о его полетах, так что интерес горожан возрастал в геометрической прогрессии. Наконец в том же «Обском вестнике» от 27 августа появилось следующее объявление: «В воскресенье 28 и 29 августа состоятся полеты первого в Сибири авиатора Я. И. Седова. Предварительная продажа билетов производится в аптеках Ковнацкого. <…> Полеты отменятся только при проливном дожде и сильном ветре. В случае благоприятной погоды будут полеты с пассажирами».

Погода первого дня — «ясная, сухая, солнечная» — благоприятствовала проведению праздника. Люди собрались за несколько часов до начала. «Кого только нет. И стар, и млад. Много публики и за ипподромом, и на крышах соседних строений, это «зайцы»,— читаем в «Обском вестнике». Огромная и при этом хрупкая машина из реек и рояльных струн (как шутили тогда авиаторы, «из планочек и тряпочек»), обтянутая полупрозрачным полотном, стоит посреди поля. Двигатель в 60 «лошадей» — целый табун! Седов легко взбирается на свое место, механик прокручивает винт, двигатель начинает громко трещать. Треск переходит в рев, синий дымок ползет на трибуны, пьянит незнакомыми запахами бензина, сгоревшего масла. Добровольцы (счастливчики!) по команде пилота отпускают хвост, и самолет легко катится вперед. Кто-то еще некоторое время бежит за ним, пригнувшись от пыли и дыма. Но вот колеса последний раз чиркнули по земле — и «Фарман» под восторженный рев публики плавно поднимается в воздух…

В Новониколаевске Яков Иванович, по его словам, «совершил два публичных полета — один на высоте 150 метров продолжительностью почти 20 минут. Полеты совершались при сильном ветре и закончились с успехом». Газеты того времени — как, впрочем, и сегодняшние, — грешили многими неточностями. Писали, что Седов — якобы выпускник Севастопольской авиационной школы, член Парижского авиаклуба, победитель многих авиасоревнований, родился в Киеве, и так далее и тому подобное. Сам же он сообщал о себе следующее: «Свою спортивную карьеру я начал велосипедистом и механиком. В Реймсе я поступил учеником к авиатору М. Н. Ефимову, с которым и прошел практическую школу авиации. Во время Всероссийского праздника воздухоплавания в Санкт-Петербурге я вместе с М. Н. приехал из-за границы, <...> а по окончании состязаний мы оба выехали в Москву. В Москве я впервые совершил непродолжительный полет на аппарате «Дукс». Из Москвы я отбыл в Севастополь, в отдел воздушного флота в качестве помощника Ефимова. В начале марта 1911 года я получил из Харбина от газеты «Новая Жизнь» приглашение для устройства публичных полетов в городах Дальнего Востока и Сибири. Аппарата у меня не было. Тогда редакция «Новой Жизни» купила для меня у моего учителя Ефимова двухместный аэроплан «Фарман» с мотором <...> в 60 лошадиных сил...»

Интересна история с этим «непродолжительным» полетом. Упомянутый аппарат «Дукс» — первенец завода Ю. А. Меллера, основанного в 1893 году и впоследствии ставшего крупным советским авиапредприятием, — изготавливался по заказу некоего «господина Сапфирова», облетывал его С. И. Уточкин. Сразу после сдачи в эксплуатацию на «Дуксе» учился летать пилот Раевский, а в сентябре–октябре 1910 года — пилоты Докучаев и Седов. Продолжу рассказ по книге А. А. Демина «Ходынка» (глава «ДУКС» начинает строить самолеты»):

«Низкие круги механика Ефимова по неясным теперь причинам посчитали неудачными из-за недостатков аэроплана. В MOB (Московское Отделение воздухоплавания. — А. К.) разразился скандал, а владелец «Дукса» Ю. А. Меллер написал: «В обществе благодаря неудачным попыткам г. Седова подняться на аппарате «Дукс» во время полетов Ефимова распространилось мнение, что «Дукс» построен с конструктивными недостатками. Считаю необходимым дать следующее пояснение: «Дукс», построенный <...> по заказу г. Сапфирова, был таковому сдан г. Уточкиным в беспрерывном полете в 33 минуты, и г. Уточкин спустился только по требованию г. Сапфирова, не желающего дальнейшего испытания. 33 минуты составляет рекорд Уточкина для Москвы, затем Уточкин поднялся на высоту до 100 м, а с пассажиром продержался в воздухе 12 минут. Через 12 часов после сдачи «Дукс» был разбит г. Раевским, задумавшим летать без обучения. После этого аппарат был неоднократно разбиваем, причем исправление во всех случаях производилось собственными средствами заказчика. Фактом сдачи в присутствии членов спортивного комитета была удостоверена полная пригодность аппарата. Неудачу г. Седова надо отнести отчасти к его неопытности, а главным образом к тому обстоятельству, что аппарат и мотор, благодаря неумелому ремонту, приведены в неисправное состояние».

<…> Незамедлительно последовало опровержение ремонтировавшего аэроплан инженера г. Агаронова. Он очень обиделся на Меллера, посчитав письмо дискредитацией своей работы. Агаронов состоял механиком аэроплана «Дукс» со дня выпуска с завода и утверждал, что самолет выходил из строя всего два раза, причем Раевский поломал «несколько незначительных деревянных частей; двигатель же ни разу не был поврежден. Исправление указанных повреждений производил я и, по выражению осмотревших специалистов, в том числе строителя этого аппарата от завода «Дукс» г. Нестерова, [все] «безукоризненно», «отлично». Агаронов считал, что самолет после его «исправлений повреждений не только не пострадал, но даже несколько выиграл; он как в настоящий момент, так и во время попытки г. Седова летать на нем был в полной исправности. Компетентная комиссия в любой момент может удостовериться в полной пригодности аппарата». Все неудачи следует отнести только за счет «неопытности» Седова, а «г. Меллер не видел аппарата по исправлении мной поломок и не делал никаких попыток узнать действительные причины неудачи г. Седова».