Белорусский Государственный Экономический Университет
Кафедра права
РЕФЕРАТ
На тему:
«ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО СРЕДНЕВЕКОВОЙ СЕРБИИ»
Минск, 2008
Элементы судопроизводства формировались у населения, проживавшего в древности на территории Сербии, в рамках правового обычая. Уже тогда действовал институт добровольного примирения, когда кровная месть со стороны близких потерпевшего лица приостанавливалась благодаря компенсации причиненного ущерба виновной стороной. При добровольном примирении уплачивался выкуп по взаимному согласию потерпевшего и виновного лица. Для определения суммы выкупа обычно привлекались примирители, которые выполняли судебные функции, но не имели отношения к органам государственного правосудия. Примирители были уважаемыми людьми — старейшинами родов и задруг.
С появлением государства институты талиона и выкупа перестали соответствовать интересам господствующего класса. Они создавали неустойчивость в сербском обществе, вызывая к жизни кровавые конфликты и даже локальные войны. Господствующий класс Сербии был наоборот заинтересован в общественном порядке и стабильности. Кроме того, он стремился окончательно подчинить судопроизводство своей власти и социальным интересам.
Усиление позиций христианства на территории Сербского государства способствовало укреплению законности в стране, которая отвечала интересам правящего класса. Из норм римского права были заимствованы два института, которые содействовали утверждению государственного правосудия. Так, было заимствовано правило, что у собственника должны изыматься вещи, которые он вернул себе в результате самоуправных действий. Статья 5 титула XVII "Эклоги" гласит: "Если кто-либо спорит с кем-либо и при этом не обращается к властям, а своевольно или с помощью какой-либо другой силы налагает руку и отнимает что бы то ни было, то в том случае, если он сделал это, добиваясь того, что действительно принадлежит ему, он должен быть лишен своей вещи, и вещь должна быть возвращена обратно; если же он отнял чужую вещь, он должен быть подвергнут местным правителем избиению за то, что не подчинился властям и стал сам себе защитником" [I, 68].
Другой удар был нанесен по самосуду в сфере уголовного права. Борьба с самосудом связывалась с властью и прерогативами церкви. Было закреплено право убежища, когда преступник или подозреваемый в совершении какого-либо пре стумления прибегал к защите церкви, попросив убежища в церковной или монастырской усадьбе. При этом применять силу с целью его задержания в убежище запрещалось. Потерпевший и его близкие должны были обратиться к священнику с требованием выдачи виновника содеянного для законного расследования преступления.
Право убежища было закреплено законодателем в статье 1 титула XVII "Эклоги". В пользу повсеместного использования указанной правовой нормы в судебной практике южнославянских народов говорит и статья 16 "Закона Судного Людем", которая воспроизводит ее в следующей редакции: "Никто не должен насильно (забрать) прибежавшего в церковь, но беглец должен рассказать священнику о деле и о проступке, совершенном им; священник должен укрывать его как беглеца до тех пор, пока не установят в соответствии с законом и не расследуют обвинения против него; если же кто-либо попытается насильно забрать из церкви укрывшегося там, кем бы он ни был, то такой человек должен получить 140 ран (ударов), и затем, как подобает, надо расследовать обвинения против укрывшегося (в церкви)" [2, 142].
Вышеуказанные санкции за самоуправное изъятие вещи, выражающиеся в лишении права собственности на эту вещь, а также законодательное закрепление права убежища значительно ограничили применение самосуда и талиона, но не ликвидировали их полностью. Самосуд и талион еще длительное время оставались общепризнанными нормами правосудия.
Законодатель указывает, что самосуд исключался, если правонарушитель или подозреваемый укрылся в церкви, но именно эта норма свидетельствует, что если он не укрылся в церкви, то самосуд был возможен. Под страхом наказания запрещалось забирать подозреваемого из церкви, в которой он обрел убежище. Можно предположить, что из других мест преступника можно было забрать насильно.
Следовательно, талион и самосуд в период раннего средневековья были существенно ограничены, но не изжиты из практики. Поэтому Пространная редакция "Закона Судного Людем", включая нормы "Эклоги" о праве убежища и лишении права собственности виновного в самоуправстве, воспроизводит наряду с этим в статье "О вражде" и правило Моисея "око за око, зуб за зуб".
Данное положение вещей является закономерным, так как окончательное утверждение государственного правосудия неразрывно связано с утверждением феодальных отношений в стране. Процессуальное право средневековой Сербии формировалось как составная часть надстройки, которая соответствовала процессу становления феодального базиса в стране. Вследствие этого мы наблюдаем, что судоустройство и процесс развиваются постепенно в средневековом государстве вместе с развитием феодальных отношений. Например, в "Законе Судном Людем" говорится только о князе и судье как о лицах, осуществлявших правосудие. «В любом споре, тяжбе и обвинении, — гласит статья 2 "Закона Судного Людем", — князь и судья не должны судить без свидетелей...» [2, #91. О других судебных органах в указанном источнике права упоминаний нет.
Совсем иную картину дает нам "Законник Стефана Душана", относящийся к периоду расцвета феодальных отношений в Сербии. Нормы Законника свидетельствуют, что полномочия судебной власти в рассматриваемый период были достаточно обширными. Суд государя (читать как судья королевского, т.е. государственного суда. — В.Е.) в соответствии со ст. 177 "О судьях" "Законника Стефана Душана" был компетентен рассматривать дела, где в роли ответчиков и истцов выступали все подданные короны, начиная от зависимых крестьян (мероп-хов) и заканчивая высшими должностными лицами государства. Окружной судья королевского суда в средневековой Сербии был вправе рассматривать дела даже в отношении высших королевских сановников. Статья 177 Законника гласит: "О судье, который находится при дворе моего царского величества. Если совершится преступление (при дворе), пусть судится им; если же случайно явятся тяжущиеся ко двору моего царского величества, да рассудит их придворный судья, но никто да не вызывается на двор моего царского величества помимо окружных судей, ко торых поставило мое царское величество, но да идет всякий к своему (окружному) судье" [3, 103].
Наиболее опасные преступления (убийство, разбой, хищения, совершенные группой лиц) на основании статьи 103 "Законника Стефана Душана" рассматривались государственными судами независимо от подсудности их исполнителей (феодальным или церковным судам).
Содержание статей 79 и 163 "Законника Стефана Душана" позволяет говорить о том, что сербский средневековый процесс был состязательным. «На суде, — гласит статья 163 "О поротниках" Законника, — когда судятся и тяжутся две стороны о своей тяжбе. Да не волен ответчик за то, что его обвиняет противник, говорить на своего истца наговорные речи, (уличая его) в измене или в ином каком деле, но только да отвечает ему...» [3, 95].
Однако процесс, регламентирующий рассмотрение тяжких уголовных преступлений, был инквизиционным по характеру. В центре судебного разбирательства находится установленный виновник совершенного преступления. Об этом свидетельствуют статьи 146, 147 и 151 "Законника Стефана Душана". Так, статья 151 "О разбойнике и воре" Законника гласит: "Указанным образом да будет наказан явный разбойник и вор, и таково (их) уличение: если у них найдется что-либо поличное или если схватят их на разбое или воровстве, то да предадут их или жупе, или селам, или господам, или властелю, который над ними, как написано выше; такие разбойники и воры да не будут помилованы, да будут ослеплены и повешены" [3, 86].
В средневековом праве Сербии сторонами судебного процесса были истец и ответчик. Рассмотрение дела в суде велось в присутствии свидетелей либо с учетом использования вещественных доказательств. При этом свидетельским показаниям отдавалось предпочтение.
Развитие судебного процесса в средневековой Сербии привело к созданию института представительства в суде. Например, в статье 65 "Законника Стефана Душана" допускается представительство в отношении брата, который живет в одной и той же задруге. При этом постановление статьи 65 "О братьях" Законника гласит: «Братья, которые живут вместе в одном доме. Если кто позовет их на дому, то кто из них придет, тот пусть и отвечает. Если же найдет его на царском дворе или судейском, да придет он и скажет: "Я представляю на суд старшего брата", то пусть представляет, и да не принуждают его отвечать» [3, 41]. Статья 72 "Законника Стефана Душана" предусматривает возможность назначения процессуального представителя вдовы, который защищал бы ее интересы в суде.
С развитием средневекового сербского судебного процесса изменилось не только понятие "сторона", но претерпел изменения и порядок вызова сторон в суд. Обеспечение явки сторон в суд в период раннего средневековья возлагалось на заинтересованную сторону процесса. В соответствии с нормами "Законника Стефана Душана" вызов тяжущихся сторон в суд начал осуществляться органами государственного правосудия. Статьи 55, 61, 104 Законника установили, что стороны процесса вызывались в суд специальным судебным чиновником-приставом.
Представители господствующего класса (властели) вызывались повесткой, в которой была указана причина; остальные должны были явиться в суд по предъявлению судейской печати. Так, статья 61 "Законника Стефана Душана" "О вызове властелей" гласит: "Великий властель да не приглашается на суд без судейской грамоты, а прочим -- печать" [3, 39]. Эта норма "Законника Стефана Душана" говорит о том, что и в процессуальном праве нашел отражение принцип классовости, так как наблюдался различный подход к сторонам в процессе в зависимости от их общественного положения. Феодалу следовало сообщить содержание обвинения или иска, в связи с которым он вызывался в суд, а в отношении зависимого крестьянства и остальных непривилегированных слоев общества этого не требовалось.