Всеволод Ш продолжал дело брата своего Андрея: он восстановил стены и башни вокруг владимирского кремля, отстроил заново княжеский дворец и воздвиг церкви Рождества Богородицы при основанном им мужском монастыре, Успения Богородицы — при женском. Но главным его созданием был Дмитриевский собор при великокняжеском дворце в честь св. великомученика Димитрия, имя которого носил Всеволод. Храм этот был выстроен тоже под руководством иноземных мастеров из белого камня, привозившегося водой из Болгарии. Собор имеет вид правильного четвероугольника, продолговатые стороны которого обращены к северу и к югу. Восточная сторона, алтарная, выступает тремя полукружиями, из которых среднее больше других. Западная, северная и южная стены разделяются каждая на три части тонкими колонками, которые идут от самой земли до кровли и, образуя по стенам впадины, соединяются наверху арками. Своды, опираясь на четыре внутренних столба, поддерживают высокий тамбур, увенчанный шлемообразно главой с медным резным четырехконечным крестом. По средине стены кругом всего собора идет роскошный узорчатый пояс, от которого вниз спускается ряд колонок, опирающихся на особые кронштейны. Между этими колонками помещены фигуры святых, а в верхней части стены, выше пояса, особые композиции из человеческих фигур, животных, птиц, растений, почти исключительно фантастических. Композиции эти почти одинаковы на всех трех стенах — северной, западной и южной. Главная и центральная фигура представляет юного святого, сидящего на богато убранном престоле с венцом на голове и нимбом вокруг головы. Ему предстоят ангелы (в западной стороне), к подножию престола идут львы, грифы и разные другие страшные звери, с неба слетаются птицы;
под ним изображены в большом количестве декоративные растения. Профессор Кондаков в юном святом видит изображение царя Соломона, всю фантастическую композицию считает скульптурной параллелью к древнему стиху «О Голубиной книге». Здесь раскрывается не простой окружающий нас мир, а мир премудрости Божией — сокровенный, таинственный, чудесный. Все эти фигуры в источнике своем восходят к Византии, но, очевидно, переданы были западным мастером, усвоившим себе скульптурный стиль, господствовавшей тогда в Германии, Польше, Венгрии и нашедший себе отражение и у нас, и в Галицкой земле. Кроме наружных украшений в Дмитриевском соборе уцелели фрески, открытые во время реставрации под штукатуркой и представляющие части картины Страшного суда (фрески эти, впрочем, подновлены в конце XIV или начале XV века Андреем Рублевым).
Не менее замечательны и рельефы Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, построенного в XIII столетии. Порталы этого собора украшены арабесками, состоящи- ми из плетений и кругов с лилиями и птицами.
Значительного развития достигло церковное зодчество и в Новгородской земле. Знаменитейшим новгородским храмом является Софийский собор, построенный сыном Ярослава Владимиром в византийском стиле. В нем сохранился мозаичный образ Спасителя, сделанный греческими мастерами, и так называемые Корсунские врата. Корсунские врата являются памятником ранних сношений Новгорода с Германией. Они исполнены в Магдебурге, по заказу магдебургского епископа Вихмана, умершего в конце XII столетия. Деревянные доски, из которых они состоят, обиты медными листами, на которых чеканом выбиты рельефные изображение событий евангельской истории — Благовещения, Рождества Христова, Крещения и т. д. Изображен также и литейный мастер в богатом кафтане с клещами и весами в руках. Другим замечательным памятником церковного зодчества и живописи в Новгородской земле является Нередицкий храм Спаса Преображения в трех верстах от Новгорода, выстроенный князем Ярославом Владимировичем в самом конце XII века. Фрески этого храма, изображающие Вознесение Господне (в куполе), Иисуса Христа в виде старца с седыми волосами, Божию Матерь (в человеческий рост) с образом Сына Младенца на груди, святых, сохранились до наших дней. Самой интересной для историка является фреска, изображающая князя, дающего Спасителю модель церкви. Князь изображен в собольей шапке с голубым верхом, в темно-малиновом корзне, богато расшитом или вытканном золотыми разводами в виде кругов и побегов с широкой каймой, в высоких сафьяновых сапогах. В Псковской области древнейшим храмом является Троицкий собор с мощами его строителя св. князя Гавриила (Всеволода Мстиславича).
В связи с постройкой и украшениями храмов и княжеских дворцов, кроме зодчества, живописи и скульптуры, развивались у нас на Руси и некоторые другие художественные ремесла, служившие потребностям как церковного, так и морского обихода. Здесь на первый план надо поставить чеканное и ювелирное дело, производство золотых и серебряных изделий, украшенных эмалью, сканью и драгоценными камнями. Золотых и серебряных дел мастера (кузнецы) и ювелиры приготовляли ризы на иконы, раки, оклады евангелия, кресты, образки, сосуды, змеевики, архиерейские и княжеские шапки, венцы, диадемы, бармы, гривны или ожерелья, перстни и печати и т. д. Учителями русских людей в этом деле, в частности в технике перегородчатой эмали и скани, т. е. золотых и серебряных кружев, плетений, разводов, были византийцы. Выше было упомянуто об изготовлении Андреем Бого-любским драгоценной ризы для Владимирской иконы Божией Матери. Но еще ранее Владимир Мономах сковал драгоценную раку для мощей св. Бориса и Глеба, перенесенных им в Вышгород в церковь их имени. Рака эта, по словам летописца, была так великолепно сделана и так роскошно украшена, что даже иностранцы дивились искусству русских мастеров, ее созидавших. К началу XII века относится оклад Мстиславова евангелия, украшенный сканью, эмалевыми образками, драгоценными каменьями и жемчугом. Из крестов особенно замечателен крест княжны Евфросинии Полоцкой, сделанный в 1161 году русским мастером Лазарем Богшей, по византийским образцам. В нем находятся части Святого Древа, привезенные княжной из Иерусалима, эмалевые изображение евангелистов с русскими надписями, но по греческому произношению (Лукас, Маркос, Матфеос), эмалевые бляшки в виде украшений. В большом распространении были также кресты складные, кресты энколпионы (мощехранительницы) с надписями, образки каменные с изображениями святых или церковных событии, змеевики — талисманы с изображениями змей, а на другой стороне Богоматери, Крещения, ангелов и с надписями: «Господи, помози рабу своему NN, аминь». Из сосудов, кроме напрестольных, замечательны акваманилы, или водолеи, в форме львов, тигров, лошадей, коров, баранов и т. д. Памятником искусства Киевской эпохи некоторые исследователи (Н. П. Кондаков) считают и Мономахову шапку, точнее — ее древнейшую часть, состоящую из восьми основных пластинок, украшенных сканью. Мнение это имеет под собой большие основания. Дело в том, что изображения княжеских шапок, подобных Мономаховой, встречаются на золотых бляхах, найденных в Старой Рязани и составлявших бармы, или княжеское оплечье. На лицевой стороне этих блях находятся кружки с эмалевыми изображениями святых князей (вероятно, Бориса и Глеба) — с юными, безбородыми лицами, с темно-каштановыми кудрями, в шапках с соболиной опушкой и лилово-коричневым верхом, в синих плащах; и пурпуровых исподних платьях. Шапки украшены сканью с каменьями в гнездах. В 1889 году в Киеве в усадьбе Гребеновского был найден драгоценный клад, состоящий из золотой княжеской женской диадемы, барм, перстня с печатью и золотых византийских монет XII века. Диадема состоит из 9 створок, из которых средние семь представляют из себя киотцы с арочкой, украшенные перегородчатой эмалью. В киотцах изображение Иисуса Христа, Богоматери, Иоанна Предтечи, архангелов Михаила и Гавриила, апостолов Петра и Павла с греческими надписями, сделанными красной эмалью. Но одна надпись сделана наполовину по-славянски: о агио Павьл; очевидно, что эта работа русского мастера. К каждой створе привешено по три эмалевых бляшки на цепочках. Это так называемая рясна, которая должна была спускаться на лоб. Две концевые створки являются уже только пряжками; на них изображены женские головки с коронами. Бармы представляют золотые и серебряные медальоны с изображениями Христа, Богоматери, святых. В качестве украшений служили также золотые и серебряные цепи, на которых носились кресты, — гривны, т. е. шейные обручи из золота, серебра, бронзы и даже железа, ожерелья, серьги, перстни с изображением архангела, льва, креста и т. п. Все эти вещи, бывшие сначала привозными, несомненно, производились у нас на Руси. Доказательством, кроме надписей, являются найденные формы для отливки крестов, глиняные тиглики для плавления эмали и т. д. Русские научились изготовлять у себя дома и парчу. Опись одной афонской обители (Ксилурга), составленная в 1143 году, в числе различных предметов русского изделия и искусства, пожертвованных в нее, упоминает епитрахиль золотую русскую, ручник Богородицы русский с золотыми оторочками, с крестом, кругом и двумя птицами.
Образованность князей и их заботы о просвещении.
Итак, по части искусств и художественной техники русские люди оказались переимчивыми и способными учениками византийских греков и частью даже западных латинян — немцев. Развитие искусств и художественных ремесел совершалось под покровительством князей, которые являлись главными заказчиками и возбудителями, а иногда и создателями художественной промышленности. Многие из князей дотатарской эпохи были широко образованными для своего времени людьми, с высшими духовными потребностями и запросами. Между прочим некоторые из них знали иностранные языки и имели возможность непосредственно приобщаться к духовным благам и ценностям западных стран. Таков был, например, сын Ярослава Всеволод. По свидетельству Владимира Мономаха, его отец знал пять иностранных языков, которым он научился у себя дома. Мономах советовал и сыновьям своим изучать иностранные языки, так как это доставляет почет от иностранцев. По свидетельству летописи, содержащемуся в Татищевском своде, знал греческий язык и охотно читал на нем книги князь Святослав Ростиславич Смоленский. О брате его, князе Романе Ростиславиче, летопись рассказывает, что он многих людей побуждал к ученью, устроил училища, при которых содержал учителей греческих и латинских на свой счет, и не хотел иметь священников неученых. На это он издержал все свое имение, так что по смерти его ничего не осталось в казне, и смольняне похоронили его на свой счет. Брат Всеволода III Михаил, по словам летописца, очень хорошо знал Священное писание, с греками и латинами говорил на их языках так же свободно, как и по-русски, но не любил спорить о вере, другими словами — отличался веротерпимостью. О Ярославе Осмомысле Галицком говорится, что он знал иностранные языки, читал много книг, так что мог сам наставлять в правой вере, понуждал монахов учить мирян и назначал монастырские доходы на содержание училищ.