Но так как население описанных мной стран, по-видимому, не имеет никакого желания быть завоеванным, обращенным в рабство, истребленным или изгнанным колонистами и так как сами эти страны не изобилуют ни золотом, ни серебром, ни сахаром, ни табаком, то, по скромному моему мнению, они являются весьма мало подходящими объектами для нашего рвения, нашей доблести и наших интересов. Однако, если те, кого это ближе касается, считают нужным держаться другого мнения, то я готов засвидетельствовать под присягой, когда я буду призван к тому законом, что ни один европеец не посещал этих стран до меня, поскольку, по крайней мере, можно доверять показаниям туземцев; спор может возникнуть лишь по отношению к двум еху, которых, по преданию, видели много веков тому назад на одной горе в Гуигнгнмии и от которых, по тому же преданию, произошел весь род этих гнусных скотов; эти двое еху были, должно быть, англичане, как я очень склонен подозревать на основании черт лица их потомства, хотя и очень обезображенных. Но насколько факт этот может быть доказательным, - предоставляю судить знатокам колониальных законов[163].
Что же касается формального завладения открытыми странами именем моего государя, то такая мысль никогда не приходила мне в голову; да если бы и пришла, то, принимая во внимание мое тогдашнее положение, я, пожалуй, поступил бы благоразумно и предусмотрительно, отложив осуществление этой формальности до более благоприятного случая.
Ответив, таким образом, на единственный упрек, который можно было бы
сделать мне как путешественнику, я окончательно прощаюсь со всеми моими
любезными читателями и удаляюсь в свой садик в Редрифе наслаждаться
размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели,
преподанные мне гуигнгнмами, просвещать еху моей семьи, насколько эти
животные вообще поддаются воспитанию, почаще смотреть на свое отражение в зеркале и, таким образом, если возможно, постепенно приучить себя выносить вид человека; сокрушаться о дикости гуигнгнмов на моей родине, но всегда относиться к их личности с уважением ради моего благородного хозяина, его семьи, друзей и всего рода гуигнгнмов, на которых наши лошади имеют честь походить по своему строению, значительно уступая им по своим умственным способностям.
С прошлой недели я начал позволять моей жене садиться обедать вместе со мной на дальнем конце длинного стола и отвечать (как можно короче) на немногие задаваемые мной вопросы. Все же запах еху по- прежнему очень противен мне, так что я всегда плотно затыкаю нос рутой, лавандой или листовым табаком. И хотя для человека пожилого трудно отучиться от старых привычек, однако я совсем не теряю надежды, что через некоторое время способен буду переносить общество еху-соседей и перестану страшиться их зубов и когтей.
Мне было бы гораздо легче примириться со всем родом еху, если бы они
довольствовались теми пороками и безрассудствами, которыми наделила их
природа. Меня ничуть не раздражает вид судейского, карманного вора, полковника, шута, вельможи, игрока, политика, сводника, врача, лжесвидетеля, соблазнителя, стряпчего, предателя и им подобных; существование всех их в порядке вещей. Но когда я вижу кучу уродств и болезней как физических, так и духовных, да в придачу к ним еще гордость, - терпение мое немедленно истощается; я никогда не способен буду понять, как такое животное и такой порок могут сочетаться. У мудрых и добродетельных гуигнгнмов, в изобилии одаренных всеми совершенствами, какие только могут украшать разумное существо, нет даже слова для обозначения этого порока; да и вообще язык их не содержит вовсе терминов, выражающих что-нибудь дурное, кроме тех, при помощи которых они описывают гнусные качества тамошних еху; среди них они, однако, не могли обнаружить гордости вследствие недостаточного знания человеческой природы, как она проявляется в других странах, где это животное занимает господствующее положение. Но я благодаря моему большому опыту ясно различал некоторые зачатки этого порока среди диких еху.
Однако гуигнгнмы, живущие под властью разума, так же мало гордятся
своими хорошими качествами, как я горжусь тем, что у меня две руки; ни один
человек, находясь в здравом уме, не станет кичиться этим, хотя и будет очень несчастен, если лишится одной из них. Я так долго останавливаюсь на этом предмете из желания сделать, по мере моих сил, общество английских еху более переносимым; поэтому я очень прошу лиц, в какой-нибудь степени запятнанных этим нелепым пороком, не отваживаться попадаться мне на глаза.
ПРИМЕЧАНИЯ (А. Аникст)
[1] Демпиер (1652-1715)
- английский мореплаватель, в годы между 1685-1691 побывавший в Гвинее, американских колониях Испании на побережье Тихого океана, в Китае, Австралии, Индии и описавший свои странствия и приключения в книге "Новое путешествие вокруг света" (1697). Свифт в "Путешествиях Гулливера" иногда пародирует его стиль. [2] "...покойной королевы Анны..."
- В первом издании, желая смягчить сатирическое описание придворных
нравов (см. ч. IV, гл. VI), издатель вставил в текст хвалебные слова о
покойной королеве Анне (1665-1714), которую Свифт, как он пишет в предисловии, отнюдь не так уважал, почему он и снял эту вставку Мотта. [3] Лорд Годольфин (1645-1712)
- видный деятель партии тори, премьер-министр в первые восемь лет
царствования королевы Анны. В 1710 г. неожиданно смещен; на его должность
был назначен Роберт Харли, граф Оксфордский, тоже принадлежавший к партии тори. Свифт был лично знаком с обоими. [4] "...власть имущие весьма зорко следят за прессой..."
- Законы о цензуре существовали в Англии с XVI в. Во времена Свифта
государственный секретарь имел право предъявить авторам обвинение в клевете или же конфисковать произведение, объявленное клеветническим. Это положение существовало до 1765 г. [5] "...еху, управляющих теперь, как говорят, нашим стадом..."
- Еху - люди, опустившиеся до скотского состояния, описанные в IV части "Путешествий Гулливера". Здесь, по-видимому, дерзкий намек на Ганноверскую династию, воцарившуюся в Англии с 1714 г. [6] Смитсфильд
- площадь в Лондоне, на которой сжигали на кострах еретиков и ведьм.
[7] "...обременяли нашего разносчика писем пасквилями, ключами,
размышлениями, замечаниями и вторыми частями..."
- Один из подобных комментариев действительно был издан три недели
спустя после выхода в свет "Гулливера"; в 1727 г. от имени Гулливера был
издан третий том его "Путешествий", представляющий собой пересказ "Истории севорамбов" Д. Вераса и "Путешествие в Кэклогаллинию". Это и есть те книги, к которым, по словам Гулливера, он не имел никакого касательства. [8] "...находят ошибки в моем морском языке..."
- Свифт заимствовал морскую терминологию из книги Стерми "Настоящий
моряк" (1669).
[9] Утопия
- вымышленное государство, описанное английским гуманистом Томасом
Мором в одноименной книге (1516).
[10] Лилипуты, бробдингнежцы
- обитатели фантастических стран, описанных в I и II частях
"Путешествий Гулливера". Английский литературовед Генри Морли высказал убедительное предположение, что Свифт образовал вымышленное название "лилипут" (lilliput) от двух корней: 1) Lille (little) по-английски - маленький; 2) put - презрительная кличка, происходящая от латинского слова putidus (испорченный), итальянского - putta, старофранцузских - put и pute; на этих языках таким словом называли мальчиков и девочек, предающихся порокам взрослых. Точно так же маленькие лилипуты в общественной и частной жизни предаются тем же порокам, которые характерны для английского аристократического и буржуазного общества начала XVIII в. Слово "бробдингнег" (brobdingneg), по-видимому, представляет собой анаграмму; оно содержит буквы, входящие в слова grand, bid, noble (большой, крупный, благородный), у слова noble отброшен только последний слог - le. [11] "...четырнадцать лет... в колледж Эмануила в Кембридже..."
- В те времена это был обычный возраст поступления в университеты.
Лейден - голландский город, в XVII-XVIII вв. славился своим университетом
(особенно медицинским факультетом), привлекавшим к себе
студентов-иностранцев, включая и англичан.
[12] Левант
- острова и побережье восточного Средиземноморья в Малой Азии, центр
торговли между Западом и Востоком.
[13] Вандименова Земля
- часть Австралии, исследованная в 1642 г. голландским мореплавателем
Абелем Тасманом и названная им так в честь губернатора Ост-Индии Энтони
Ван-Димена.
[14] "Я попробовал встать..."
- Этот эпизод, вероятно, навеян рассказом древнегреческого писателя
Филострата ("Eikoves", то есть "Картины") о том, как Геркулеса связали напавшие на него пигмеи: "Пигмеи жаждали отомстить за смерть Антея. Найдя спящего Геркулеса, они собрали против него все свои силы. Одна фаланга напала на его левую руку; против правой, более сильной, они направили две фаланги. Лучники и пращники, изумленные огромными размерами его бедер, осадили ноги Геркулеса. Вокруг же его головы, словно вокруг арсенала, они водрузили батареи, и сам царь занял около них свое место. Они подожгли его волосы, стали бросать серпы в его глаза, а чтобы он не мог дышать, заткнули ему рот и ноздри. Но вся эта возня могла только разбудить его. И когда он проснулся, то, презрительно смеясь над их глупостью, сгреб их всех в львиную шкуру и понес к Эврисфею". [15] "...деревянный помост..."
- Здесь, возможно, саркастический намек на распространившийся после
революции 1688 г. среди вигской аристократии обычай - выступать во время выборных кампаний на площадях с публичными речами. [16] "...тридцатью шестью висячими замками."
- Те же самые числа Свифт назвал в "Сказке бочки", вышедшей за два с
лишним десятилетия до "Гулливера": "Я написал 91 памфлет при трех