дом и увести лошадь с солнцепека?
- Не груби мне, Сюзан. - Однако резкость в голосе племянницы
успокоила ее. Ощущение, что Сюзан изменилась.., непонятно в чем, но
изменилась.., начало сходить на нет.
- Тогда не надоедай мне.
- Сюзан! Немедленно извинись!
Сюзан глубоко вдохнула, задержала дыхание, выдохнула.
- Да, тетя. Извиняюсь. Но тут слишком жарко.
- Да. Оставь продукты в кладовой. Спасибо за помощь.
Сюзан двинулась к дому с сумкой в руке. Корделия последовала на ней,
отстав на несколько шагов. Глупо, конечно, подозрения явно беспочвенные,
навеянные легким флиртом с Элдредом, но девушка в опасном возрасте, и
многое зависело от ее поведения в последующие семь недель. Потом заботы
о ней лягут на Торина, но пока за нее полностью отвечала Корделия. Она
практически не сомневалась в том, что от своего слова Сюзан не
отступится, но полагала, что до праздника Жатвы за ней нужен глаз да
глаз. В таких вопросах, как девичья невинность, лучше перебдеть.
КОЛДУН И КРИСТАЛЛ
КНИГА ВТОРАЯ
Стивен КИНГ
http://russiaonline.da.ru
ИНТЕРЛЮДИЯ
КАНЗАС: ГДЕ-ТО, КОГДА-ТО
Эдди шевельнулся. Вокруг: как надоевшая теща, ныла червоточина. Над
ними сияли звезды, яркие, словно новые надежды, или дурные намерения. Он
посмотрел на Сюзанну, которая сидела, подобрав под себя култышки, на
Джейка, тот дожевывал буррито, на Ыша, положившего голову на щиколотку
Джейка и не отрывавшего глаз от лица мальчика. Во взгляде зверька
читалось обожание.
Костерок понемногу догорал. То же можно было сказать и о Демонической
Луне, скатившейся к самому горизонту.
- Роланд. - Голос у Эдди скрипел, как несмазанное колесо.
Стрелок, который прервал рассказ, чтобы выпить глоток воды, взглянул
на него, приподняв брови.
- Откуда ты знаешь все подробности этой истории?
Роланд заулыбался:
- Едва ли тебя это действительно интересует, Эдди.
Тут он был прав, этот старый высокий изуродованный человек
практически всегда был прав. И Эдди, надо сказать, сие частенько
раздражало.
- Ладно. А как долго ты говоришь, хотел бы я знать.
- Ты устал? Хочешь лечь спать?
Да он смеется надо мной, подумал Эдди.., но даже когда эта мысль
только вспыхнула у него в голове, он знал: это не так. К тому же он не
устал. Мышцы не затекли, хотя он сидел скрестив ноги с того самого
момента, как Роланд повел свой рассказ о Риа и хрустальном шаре. И по
нужде, малой или большой, ему не хотелось. И голода он не испытывал.
Джейк дожевывал последний оставшийся кусок, но, возможно, по той же
причине, что побуждает людей подниматься на Эверест.., потому что он
был. И с чего ему испытывать голод или желание облегчиться? Костер не
догорел, луна не зашла.
Он посмотрел в смеющиеся глаза Роланда и понял, что стрелок читает
его мысли.
- Нет, спать я не хочу. Ты знаешь, что не хочу. Но, Роланд,., ты же
рассказывал очень долго. - Он помолчал, посмотрел на свои руки, вновь
поднял голову, выдавил из себя неуверенную улыбку. - Я бы сказал, не
один день.
- Но время здесь другое. Я же тебе говорил. Теперь ты сам это видишь.
Не все ночи одинаковы. Дни - тоже.., но ход времени мы особенно замечаем
ночами, не так ли? Да, в этом я уверен.
- Червоточина растягивает время? - Теперь, упомянув о ней, Эдди еще
отчетливее услышал ее неприятный голос, словно над ухом вился настырный
комар.
- Возможно, и растягивает, но скорее всего так уж устроен мой мир.
Сюзанна шевельнулась, словно пробуждаясь от захватившего ее сна.
Нетерпеливо глянула на Эдди:
- Не мешай ему говорить.
- Да, - кивнул Джейк. - Пусть рассказывает.
- А. Усть, - откликнулся и Ыш, не поднимая морды с щиколотки Джейка.
- Хорошо, - согласился Эдди. - Нет проблем.
Роланд обвел всех взглядом.
- Вы уверены? Остальное... - Он не смог договорить, и Эдди понял, что
Роланд боится.
- Продолжай, - мягко заметил он. - Расскажи все, как было. Как было.
- Он огляделся. Канзас. Они в Канзасе. В непонятной реальности. В
непонятное время. Да только он чувствовал, что Меджис и все эти люди,
которых он никогда не видел... Корделия и Сюзан, Джонас и Брайан Хуки,
Шими и Красотуля, Катберт Оллгуд и Ален.., где-то рядом. И потерянная
Роландом Сюзан тоже рядом. Потому что ткань пространства тут
истончалась.., как истончается материя на старых джинсах. Эдди
сомневался, что Роланд замечал окружающую их темноту. С чего? По
разумению Эдди, в сознании Роланда давно воцарилась ночь.., и до зари ой
как не скоро.
Он протянул руку и коснулся мозолистой ладони киллера. Коснулся
нежно, с любовью.
- Продолжай, Роланд. Расскажи нам свою историю. До самого конца. - До
самого конца, - мечтательно повторила Сюзанна. - Вскрой нарыв. - Ее
глаза наполнял лунный свет.
- До самого конца. - присоединился к ним Джейк.
- Онца, - прошептал Ыш.
Роланд на мгновение сжал руку Эдди, потом отпустил. Уставился в
угасающий костерок, какое-то время молчал, и Эдди почувствовал, что он
ищет слова. Пробует двери, одну за другой, ищет ту, что откроется. А
когда дверь открылась, и Роланд увидел, какие за ней прячутся слова, он
улыбнулся и посмотрел на Эдди:
- Настоящая любовь скучна.
- Что?
- Настоящая любовь скучна, - повторил Роланд. - Скучна, как любой
другой тяжелый наркотик, к которому развивается привыкание. И как любой
другой наркотик...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПРИХОДИ, ЖАТВА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОД ОХОТНИЧЬЕЙ ЛУНОЙ
1
Настоящая любовь, как любой другой тяжелый наркотик, к которому
развивается привыкание, скучна.., как только открытие сделано, поцелуи
быстро плесневеют, а ласки надоедают... Разумеется, речь идет не о тех,
кто разделяет эти поцелуи, кому предназначены эти ласки, от которых
окружающий мир становится красивее и ярче. Как и в случае с тяжелым
наркотиком, настоящая первая любовь по большому счету интересна только
ее пленникам.
И как любой тяжелый наркотик, к которому развивается привыкание,
настоящая первая любовь опасна.
2
Некоторые называли Охотничьей последнюю луну лета, другие считали ее
первой луной осени. Как бы то ни было, восход Охотничьей Луны
воспринимался как сигнал к переменам в размеренной жизни феода. Мужчины,
выходя в море, поддевали свитер под непромокаемые куртки, потому что
ветер свежел и становился гораздо холоднее. В больших яблоневых садах
феода к северу от Хэмбри (и в маленьких садах, принадлежащих Джону
Кройдону Генри Уэртнеру Джейку Уайту и замкнутой, но богатой Корал
Торин) появлялись сборщики яблок со своими лесенками. За ними следовали
телеги, уставленные пустыми бочонками. Заработали яблочные прессы и
давильни, особенно самая большая, в миле от Дома-на-Набережной,
окутались сладковатым запахом. Вдали от берега Чистого моря дни
по-прежнему стояли теплые, небо оставалось безоблачным, но настоящая
летняя жара ушла вместе с Мешочной Луной. Последний укос начался и
закончился на одной неделе. Как всегда, сена он дал совсем ничего, и
ранчеры и арендаторы дружно ругали его, чесали в затылке и задавались
вопросом, а стоило ли корячиться.., но знали, что стоило, потому что в
конце концов приходил холодный, дождливый март, когда сеновалы и амбары
быстро пустели. В огородах феода, больших - на ранчо, маленьких - у
арендаторов, крохотных клочках земли - у горожан, появлялись мужчины,
женщины и дети в старой одежде, сапогах, сомбреро. Штанины они крепко
завязывали у щиколоток, потому что в пору Охотничьей Луны начинался
исход скорпионов и змей из пустыни на восток. И к тому времени как
начинал расти полумесяц Демонической Луны, убитые гремучие змеи рядком
висели на коновязи как у "Приюта путников", так и напротив, у
продовольственного магазина. Другие заведения тоже украшали коновязи
змеями, но приз за максимальное число шкур, который вручали на празднике
Жатвы, всегда доставался "Приюту" или магазину. В полях и садах женщины,
которые повязывали головы платками и носили на груди амулеты,
обеспечивающие щедрый урожай, наполняли корзину за корзиной. Убрали
последний помидор, потом огурец, кукурузу, наконец, минго. За ними, по
мере того как дни становились короче и приближались осенние дожди,
подходила пора кабачков, моркови, тыкв и картофеля. В Меджисе сбор
урожая начался, когда Охотничья Луна превратилась в полумесяц, который
каждую звездную ночь поглядывал кончиками на восток, за бескрайнее море,
где не бывали ни один мужчина, ни одна женщина Срединного мира.
3
Те, кто попал в сети тяжелых наркотиков, будь то героин, дьявольская
трава, настоящая любовь, зачастую пытаются сохранить шаткое равновесие
между секретностью и экстазом, шагая по канату жизни. Сохранить
равновесие, удержаться на канате сложно даже при ясной голове, а уж в
состоянии эйфории практически невозможно. И уж совершенно невозможно,
если речь идет о длительном промежутке времени. Роланд и Сюзан пребывали
в эйфории. Спасало их лишь одно: они знали об этом. Да и секрет этот им
предстояло хранить не вечно, а лишь до ярмарки Жатвы. А то и меньше,
если Большие охотники за гробами перейдут к решительным действиям
раньше. Первый ход могли сделать и другие игроки, думал Роланд, но при
любом раскладе не обошлось бы без Джонаса и его людей. И они
представляли собой наибольшую опасность для юношей из Привходящего мира.
Роланд и Сюзан соблюдали осторожность, максимальную осторожность, на
которую способны пребывающие в эйфории юноша и девушка. Никогда не
встречались в одном месте дважды кряду, никогда не таились, направляясь
на встречу. В Хэмбри всадники считались частью пейзажа, но вот
прячущихся, крадущихся замечали сразу. Сюзан никогда не пыталась
сказать, что едет на прогулку с подругой (хотя у нее и были подруги,