-- Куда? -- спросил я.
-- Ну неужели ты не видишь?
И я увидел.
Но это уже совсем другая история.
История вторая
СУЕТА СУЕТ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Среди героев ссказа выде-
ются один-два главных героя, все
остальные рассматриются как второ-
степеые.
"Методика преподавания литературы"
Около двух часов дня, когда в "Алдане" снова перегорел предрани- тель вводного устройства, раздался телефонный звонок. Звонил заместитель директора по административно-хозяйственной части Модест Матвеевич Камно- едов.
-- Привалов, -- сурово сказал он, -- почему вы опять не на месте?
-- Как это не на месте? -- обиделся я. День сегодня выдался хлопотливый, и я все позабыл.
-- Вы это прекратите, -- сказал Модест Матвеевич. -- Вам уже пять минут назад надлежало явиться ко мне на инструктаж.
-- Елки-палки, -- сказал я и повесил трубку.
Я выключил машину, снял халат и велел девочкам не забыть вырубить ток. В большом коридоре было пусто, за полузамерзшими окнами мела пурга. Надевая на ходу куртку, я побежал в хозяйственный отдел.
Модест Матвеевич в лоснящемся костюме величественно ждал меня в собственной приемной. За его спиной маленький гном с волосатыми ушами уныло и старательно возил пальцами по обширной ведомости.
-- Вы, Привалов, как какой-нибудь этот... хам-мункулс, -- произнес Модест. -- Никогда вас нет на месте.
С Модестом Матвеевичем все старались поддерживать только хорошие отношения, поскольку человек он был могучий, непреклонный и фантастически невежественный. Поэтому я рявкнул: "Слушаюсь!" -- и щелкнул каблуками.
-- Все должны быть на своих местах, -- продолжал Модест Матвеевич. -- Всегда. У вас вот высшее образование, и очки, и бороду вот отрастили, а понять такой простой теоремы не можете.
-- Больше не повторится! -- сказал я, выкатив глаза.
-- Вы это прекратите, -- сказал Модест Матвеевич, смягчаясь. Он извлек из кармана лист бумаги и некоторое время глядел в него. -- Так вот, Привалов, -- сказал он наконец, -- сегодня вы заступаете дежурным. Дежурство по учреждению во время праздников -- занятие ответственное. Это вам не кнопки нажимать. Во-первых -- противопожарная безопасность. Это первое. Не допускать самовозгорания. Следить за обесточенностью вверенных вам производственных площадей. И следить лично, без эх ваших фокусов с раздваиваниями и растраиваниями. Без этих ваших дубелей. При обнаружении фактора горения немедленно звонить по телефону 01 и присту- пать к принятию мер. На этот случай получите сигнальную дудку для вызова авральной команды... -- Он вручил мне платиновый свисток с инвентарным номером. -- А также никого не пускать. Вот это список лиц, которым разрешено пользование лабораториями в ночной период, но все равно тоже не пускать, потому что праздник. Во всем институте чтобы ни одной живой души. Всякие там другие души -- пусть, но живой души чтобы ни одной. Демонов на входе и выходе заговорить. Понимаете обстановку? Живые души не должны входить, а все прочие не должны выходить. Потому что уже был прен-цендент: сбежал черт и украл луну. Широко известный прен-цендент, даже в кино отражен. -- Он значительно на меня посмотрел и вдруг спросил документы.
Я повиновался. Он внимательно исследовал мой пропуск, вернул его и произнес:
-- Все верно. А то было у меня подозрение, что вы все-таки дубель. Вот так. Значит, в пятнадцать ноль-ноль в соответствии трудовым законодательством рабочий день закончится, и все сдадут вам ключи от своих производственных помещений. После чего вы лично осмотрите террито- рию. В дальнейшем производите обходы каждые три часа на предмет самовозгорания. Не менее двух раз за период дежурства посетите виварий. Если надзиратель пьет чай -- прекратите. Были сигналы: не чай он там пьет. В таком вот аксепте. Пост ваш в приемной у директора. На диване можете отдыхать. Завтра в шестнадцать ноль-ноль вас сменит Почкин Владимир из лаборатории товарища Ойры-Ойры. Доступно?
-- Вполне, -- сказал я.
-- Я буду звонить вам ночью и завтра днем. Лично. Возможен контроль и со стороны товарища завкадрами.
-- Вас понял, -- сказал я и проглядел список.
Первым в списке значился директор института Янус Полуэктович Невструев с карандашной пометкой "два экз.". Вторым шел лично Модест Матвеевич, третьим -- товарищ завкадрами гражданин Демин Кербер Псоевич. А дальше шли фамилии, которых я никогда и нигде не встречал.
Что-нибудь недоступно? -- осведомился Модест Матвеевич, ревниво за мной следивший.
-- Вот тут, -- сказал я веско, тыча пальцем в список, -- наличест- вуют товарищи в количестве... м-м-м... двадцати двух экземпляров, лично мне неизвестные. Эти фамилии я хотел бы с вами лично провентилировать. -- Я посмотрел ему прямо в глаза и добавил твердо: -- Во избежание.
Модест Матвеевич взял список и оглядел его на расстоянии вытянутой руки.
-- Все верно, -- сказал он снисходительно. -- Просто вы, Привалов, не в курсе. Лица, поименованные с номера четвертого по номер двадцать пятый и последний включительно, занесены в списки лиц, допущенных к ночным работам посмертно. В порядке признания их заслуг в прошлом. Теперь вам доступно?
Я слегка обалдел, потому что привыкнуть ко всему этому было все-таки очень трудно.
-- Занимайте свой пост, -- величественно сказал Модт Матвеевич. -- Я со своей стороны и от имени администрации поздравляю вас, товарищ Привалов, с наступающим Новым годом и желаю вам в новом году соответст- вующих успехов как в работе, так и в личной жизни.
Я тоже пожелал ему соответствующих успехов и вышел в коридор.
Узнавши вчера о том, что меня назначили дежурным, я обрадовался: я намеревался закончить один расчет для Романа Ойры-Ойры. Однако теперь я чувствовал, что дело обстоит не так просто. Перспектива провести ночь в институте представилась мне вдруг в совершенно новом свете. Я и раньше задерживался на работе допоздна, когда дежурные из экономии уже гасили четыре лампы из пяти в каждом коридоре и приходилось пробираться к выходу мимо каких-то шарахающихся мохнатых теней. Первое время это производило на меня сильнейшее впечатление, потом я привык, а потом снова отвык, когда, возвращаясь однажды по большому коридору, услышал сзади мерное цок-цок-цок когтей по паркету и, оглянувшись, обнаружил некое фосфоресцирующее животное, бегущее явно по моим следам. Правда, когда меня сняли с карниза, выяснилось, что это была обыкновенная живая собачка одного из сотрудников. Сотрудник приходил извиняться, Ойра-Ойра прочел мне издевательскую лекцию о вреде суеверий, но какой-то осадок у меня в душе все-таки остался. Первым делом заговорю демонов, подумал я.
У входа в приемную директора мне повстречался мрачный Витька Корнеев. Он хмуро кивнул и хотел пройти мимо, но я поймал его за рукав.
-- Ну? -- сказал грубый Корнеев, останавливаясь.
-- Я сегодня дежурю, -- сообщил я.
-- Ну и дурак, -- сказал Корнеев.
-- Грубый ты все-таки, Витька, -- сказал я. -- Не буду я с тобой больше общаться.
Витька оттянул пальцем воротник свитера и с интересом посмотрел на меня.
-- А что же ты будешь? -- спросил он.
-- Да уж найду что, -- сказал я, несколько растерявшись.
Витька вдруг оживился.
-- Постой-ка, -- сказал он. -- Ты что, в первый раз дежуришь?
-- Да.
-- Ага, -- сказал Витька. -- И как ты намерен действовать?
-- Согласно инструкции, -- ответил я. -- Заговорю демонов и лягу спать. На предмет самовозгорания. А ты куда денешься?
-- Да собирается там одна компания, -- неопределенно сказал Витька. -- У Верочки... А это у тебя что? -- Он взял у меня список. -- А, мертвые души...
-- Никого не пущу, -- сказал я. -- Ни живых, ни мертвых.
-- Правильное решение, -- сказал Витька. -- Архиверное. Только присмотри у меня в лаборатории. Там у меня будет работать дубль.
-- Чей дубль?
-- Мой дубль, естественно. Кто мне своего отдаст? Я его там запер, вот, возьми ключ, раз ты дежурный.
Я взял ключ.
-- Слушай, Витька, часов до десяти пусть он поработает, но потом я все обесточу. В соответствии с законодательством.
-- Ладно, там видно будет. Ты Эдика не встречал?
-- Не встречал, -- сказал я. -- И не забивай мне баки. В десять часов я все обесточу.
-- А я разве против? Обесточивай, пожалуйста. Хоть весь город.
Тут дверь приемной отворилась, и в коридор вышел Янус Полуэктович.
-- Так, -- произнес он, увидев нас.
Я почтительно поклонился. По лицу Януса Полуэктовича было видно, что он забыл, как меня зовут.
-- Прошу, -- сказал он, подавая мне ключи. -- Вы ведь дежурный, если я не ошибаюсь... Кстати... -- Он поколебался. -- Я с вами не беседовал вчера?
-- Да, -- сказал я, -- вы заходили в электронный зал.
Он покивал.
-- Да-да, действительно... Мы говорили о практикантах...
-- Нет, -- возразил я почтительно, -- не совсем так. Это насчет нашего письма в Центракадемснаб. Про электронную приставку.
-- Ах вот как, -- сказал он. -- Ну хорошо, желаю вам спокойного дежурства... Виктор Павлович, можно вас на минутку?
Он взял Витьку под руку и увел по коридору, а я вошел в приемную. В приемной второй Янус Полуэктович запирал сейфы. Увидев меня, он сказал: "Так", и снова принялся позвякивать ключами. Это был А-Янус, я уже немножко научился различать их. А-Янус выглядел несколько моложе, был неприветлив, всегда корректен и малоразговорчив. Расскывали, что он много работает, и люди, знавшие его давно, утверждали, что этот посредственный администратор медленно, но верно превращается в выдающе- гося ученого. У-Янус, напротив, был всегда ласков, очень внимателен и обладал странной привычкой спрашивать: "Я с вами не беседовал вчера?" Поговаривали, что он сильно сдал в последнее время, хотя и оставался ученым с мировым именем. И все-таки А-Янус и У-Янус были одним и тем же человеком. Вот это у меня никак не укладывалось в голове. Была в этом какая-то условность. Я даже подозревал, что это просто метафора.
А-Янус замкнул последний замок, вручил мне часть ключей и, холодно попрощавшись, ушел. Я уселся за стол референта, положил перед собой список и позвонил к себе в электронный зал. Никто не отозвался -- видимо, девочки уже разошлись. Было четырнадцать часов тридцать минут.