-- Нуте-с, -- произнес магистр-академик, -- у вас готово?
-- Да, Морис Иоганнович, -- отозвался Л. Седловой. -- Готово, Морис Иоганнович.
-- Тогда, может быть, приступим? Что-то я не вижу Смогулия...
-- Он в командировке, Иоганн Лаврентьевич, -- сказали из зала.
-- Ах, да, припоминаю. Экспоненциальные исследования? Ага, ага... Ну хорошо. Сегодня у нас Луи Иванович сделает небольшое сообщение относительно некоторых возможных типов машин времени... Я правильно говорю, Луи Иванович?
-- Э... Собственно... Собственно, я бы назвал свой доклад таким образом, что...
-- А, ну вот и хорошо. Вот вы и назовите.
-- Благодарю вас. Э... Назвал бы так: "Осуществимость машины времени для передвижения во временных пространствах, сконструированных искусственно".
-- Очень интересно, -- подал голос магистр-академик. -- Однако мне помнится, что уже был случай, когда наш сотрудник...
-- Простите, я как раз с этого хотел начать.
-- Ах, вот как... Тогда прошу, прошу.
Сначала я слушал довольно внимательно. Я даже увлекся. Оказывается, некоторые из этих ребят занимались прелюбопытными вещами. Оказывается, некоторые из них и по сей день бились над проблемой передвижения по физическому времени, правда, безрезультатно. Но зато кто-то, я не разобрал фамилию, кто-то из старых, знаменитых, доказал, что можно производить переброску материальных тел в идеальные миры, то есть в миры, созданнычеловеческим воображением. Оказывается, кроме нашего привычного мира с метрикой Римана, принципом неопределенности, физическим вакуумом и пьяницей Брутом, существуют и другие миры, обладающие ярко выраженной реальностью. Это миры, созданные творческим воображением за всю историю ловечества. Например, существуют: мир космологических представлений человечества; мир, созданный живописцами; и даже полуабст- рактный мир, нечувствительно сконструированный поколениями композиторов.
Несколько лет назад, оказывается, ученик того самого, знаменитого, собрал машину, на которой отправился путешествовать в мир космологических представлений. В течение некоторого времени с ним поддерживалась одно- сторонняя телепатическая связь, и он успел передать, что находится на краю плоской Земли, видит внизу извивающийся хобот одного их трех слонов-атлантов и собирается спуститься вниз, к черепахе. Больше сведений от него не поступало.
Докладчик, Луи Иванович Седловой, неплохой, по-видимому, ученый, магистр, сильно страдающий, однако, от пережитков палеолита в сознании и потому вынужденный регулярно брить уши, сконструировал машину для путешествий по описываемому времени. По его словам, реально существует мир, в котором живут и действуют Анна Каренина, Дон-Кихот, Шерлок Холмс, Григорий Мелехов и даже капитан Немо. Этот мир обладает своими вьма любопытными свойствами и закономерностями, и люди, населяющие его, тем более ярки, реальны и индивидуальны, чем более талантливо, страстно и правдиво описали их авторы соответствующих произведений.
Все это меня очень заинтересовало, потому что Седловой, увлекшись, говорил живо и образно. Но потом он спохватился, что получается как-то ненаучно, понавешал на сцене схемы и графики и принялся нудно, чрезвы- чайно специализированным языком излагать про конические декрементные шестерни, полиходовые темпоральные передачи и про какой-то проницающий руль. Я очень скоро потерял нить рассуждений и принялся рассматривать присутствующих.
Магистр-академик величественно спал, изредка, чисто рефлекторно, поднимая правую бровь, как бы в знак некоторого сомнения в словах докладчика. В задних рядах резались в функциональный морской бой в банаховом пространстве. Двое лаборантов-заочников старательно записывали все подряд -- на лицах их застыло безнадежное отчаяние и совершенная покорность судьбе. Кто-то украдкой закурил, пуская дым между колен под стол. В переднем ряду магистры и бакалавры с привычной внимательностью слушали, готовя вопросы и замечания. Одни саркастически улыбались, у других на лицах выражалось недоумение. Научный руководитель Седлового после каждой фразы докладчика одобрительно кивал. Я стал смотреть в окно, но там был все тот же осточертевший лабаз да изредка пробегали мальчишки с удочками.
Я очнулся, когда докладчик заявил, что вводную часть он закончил и теперь хотел бы продемонстрировать машину в действии.
-- Интересно, интересно, -- сказал проснувшийся магистр-академик. -- Нуте-ка... Сами отправитесь?
-- Видите ли, -- сказал Седловой, -- я хотел бы остаться здесь, чтобы давать пояснения по ходу путешествия. Может быть, кто-нибудь из присутствующих?..
Притствующие начали жаться. Очевидно, все вспомнили загадочную судьбу путешественника на край плоской Земли. Кто-то из магистров предложил отправить дубля. Седловой ответил, что это будет неинтересно, потому что дубли маловосприимчивы к внешним раздражениям и потому будут плохими передатчиками информации. Из задних рядов спросили, какого рода могут быть внешние раздражения. Седловой ответил, что обычные: зритель- ные, обонятельные, осязательные, акустические. Тогда из задних рядов опять спросили, какого рода о с я з а т е л ь н ы е раздражения будут превалировать. Седловой развел руками и сказал, что это зависит от поведения путешественника в тех местах, куда он попадет. В задних рядах произнесли: "Ага..." -- и больше вопросов не задавали. Докладчик беспомощно озирался. В зале смотрели кто куда и всё в сторону. Магистр-академик добродушно приговаривал: "Ну? Ну что же? Молодежь! Ну? Кто?" Тогда я встал и молча пошел к машине. Терпеть не могу, когда докладчик агонизирует: стыдное, жалкое и мучительное зрелище.
Из задних рядов крикнули: "Сашка, ты куда? Опомнись!" Глаза Седлового засверкали.
-- Разрешите мне, -- сказал я.
-- Пожалуйста, пожалуйста, конечно! -- забормотал Седловой, хватая меня за палец и подтаскивая к машине.
-- Одну минуточку, -- сказал я, деликатно вырываясь. -- Это надолго?
-- Да как вам будет угодно! -- вскричал Седловой. -- Как вы мне скажете, так я и сделаю... Да вы же сами будете управлять! Тут все очень просто. -- Он снова схватил меня и снова потащил к машине. -- Вот это руль. Вот это педаль сцепления с реальностью. Это тормоз. А это газ. Вы автомобиль водите? Ну и прекрасно! Вот клавиша... Вы куда хотите -- в будущее или в прошлое?
-- В будущее, -- сказал я.
-- А, -- произнес он, как мне показалось, разочарованно. -- В описываемое будущее... Это, значит, всякие там фантастические романы и утопии. Конечно, тоже интересно. Только учтите, это будущее, наверное, дискретно, там должны быть огромные провалы времени, никакими авторами не заполненные. Впрочем, все равно... Так вот, у клавишу вы нажмете два раза. Один раз сейчас, при старте, а второй раз -- когда захотите вернуться. Понимаете?
-- Понимаю, -- сказал я. -- А если в ней что-нибудь сломается?
-- Абсолютно безопасно! -- Он замахал руками. -- Как только в ней что-нибудь испортится, хоть одна пылинка попадет между контактами, вы мгновенно вернетесь сюда.
-- Дерзайте, молодой человек, -- сказал магистр-академик. -- Рас- скажете нам, что же там, в будущем, ха-ха-ха...
Я взгромоздился в седло, стараясь ни на кого не глядеть и чувствуя себя очень глупо.
-- Нажимайте, нажимайте... -- страстно шептал докладчик.
Я надавил на клавишу. Это было, очевидно, что-то вроде стартера. Машина дернулась, захрюкала и стала равномерно дрожать.
-- Вал погнут, -- шептал с досадой Сеовой. -- Ну ничего, ничего... Включайте скорость. Вот так. А тепергазу, газу...
Я дал газу, одновременно плавно выжимая сцепление. Мир стал меркнуть. Последнее, что я услышал в зале, был благодушный вопрос магистра-академика: "И каким же образом мы будем за ним наблюдать?.." И зал исчез.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Единствное различие между Вре-
менем и лым из трех пространствен-
ных измерений заключается в том, что
наше сознание движется вдоль него.
Г. Д ж. У э л л с
Сначала машина двигалась скачками, и я был озабочен тем, чтобы удержаться в седле, обвившись ногами вокруг рамы и изо всех сил цепляясь за рулевую дугу. Краем глаза я смутно видел вокруг какие-то роскошные призрачные строения, мутно-зеленые равнины и холодное, негреющее светило в сером тумане неподалеку от зенита. Потом я сообразил, что тряска и скачки происходят оттого, что я убрал ногу с акселератора, мощности двигателя (совсем как это бывает на автомобиле) не хватает, и машина поэтому двигается рывками, вдобавок то и дело натыкаясь на развалины античных и средневековых утопий. Я подбавил газу, движение сразу стало плавным, и я смог, наконец, устроиться поудобнее и оглядеться.
Меня окружал призрачный мир. Огромные постройки из разноцветного мрамора, украшенные колоннадами, возвышались среди маленьких домиков сельского вида. Вокруг в полном безветрии колыхались хлеба. Тучные прозрачные стада паслись на травке, на пригорках сидели благообразные седые пастухи. Все, как один, они читали книги и старинные рукописи. Потом рядом со мной возникли два прозрачных человека, встали в позы и начали говорить. Оба они были босы, увенчаны венками и закутаны в складчатые хитоны. Один держал в правой руке лопату, а в левой сжимал свиток пергамента. Другой опирался на киркомотыгу и рассеянно играл огромной медной чернильницей, подвешенной к поясу. Говорили они строго по очереди и, как мне сначала показалось, друг с другом. Но очень скоро я понял, что обращаются они ко мне, хотя ни один из них даже не взглянул мою сторону. Я прислушался. Тот, что был с лопатой, длинно и монотоннизлагал основы политического устройства прекрасной страны, гражданином коей являлся. Устройство было необычайно демократичным, ни о каком принуждении граждан не могло быть и речи (он несколько раз с особым ударением это подчеркнул), все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов. Когда он останавли- вался, чтобы передохнуть и облизать губы, вступал тот, что с чернильни- цей. Он хвастался, будто только что отработал свои три часа перевоиком на реке, не взял ни с кого ни копейки, потому что не знает, что такое деньги, а сейчас направляется под сень струй предаться стихосложению.