В циркуляре Наркомюста от 24 мая 1918 г. администрации мест заключения прямо предписывалось «Заключенных, где только это, возможно, необходимо привлечь к самоконтролю и самонаблюдению»1.
Надзор за осуждёнными следует понимать как разновидность социального контроля, осуществляемого в отношении лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы.
Слово «надзор» означает наблюдение за кем-либо или чем-либо с целью охраны, контроля.
Являясь одним из основных средств обеспечения режима, надзор способствует созданию в местах лишения свободы необходимых условий для эффективного исправительного воздействия на осужденных. Руководство лагерей это прекрасно понимало, поэтому разработало инструкцию «О развитии лагерей принудительных работ» в которых определяло силы и средства надзора.[4] В соответствии с этой инструкцией все надзиратели делились на младших и старших, в дальнейшем функции надзирателей были закреплены в Положении 1920 г.[5] Старшие надзиратели несли суточные дежурства по лагерю, при этом выполняли следующие обязанности: наблюдали за несением службы караулом и надзирателями, за соблюдением порядка заключенными, за поведением других сотрудников (персонала и лиц, занятых на обслуживании лагерей), принятием передач заключенными, обыскивали заключенных, проводили проверки и т.д. Младшие надзиратели несли непосредственно наблюдение за заключенными, обеспечивали выполнение заключенными распорядка дня, руководили раздачей пищи, сопровождали на прогулку, на работы, на свидания и т. д. Подобная практика привела к тому, что во многих случаях вся внутренняя жизнь в местах заключения регулировалась самими осужденными. Администрации отводилась роль чисто внешнего надзора. «В силу этого, – отмечалось в циркуляре НКЮ, в местах заключения верховодили наиболее опытные и опасные преступники, подчинившие себе остальную массу».
Вследствие разгона дискредитировавших себя старых тюремных кадров, охраны (окарауливания) практически не было. В этих условиях побеги заключенных носили массовый характер.
Нарком юстиции П.И. Стучка писал позднее, что не бегали только те, кому было лень.[6]
В соответствии с положением 1920 г. окарауливание мест заключения (внешняя и внутренняя постовая служба) возлагалась или на надзирателей или на местные караульные команды.[7]
В местах лишения свободы Главумзака, находящихся на госснабжении, с численностью заключенных в июне 1923 г. 15504 человека, было предусмотрено 1211 надзирателей. Всего в системе Главного управления местами заключения РСФСР на июль 1923 г. функционировало 180 исправдомов, 78 домов заключения, 58 других мест заключения. Численность надзора за заключенными составляла 8445 штатных единиц.
Сложившийся в первые годы Советской власти опыт ведомственного нормативного регулирования исполнения такого вида наказания, как лишение свободы, позволил приступить к разработке законодательных актов на уровне союзных республик. В РСФСР первым таким нормативным актом 17 стал Исправительно-трудовой кодекс, утвержденный постановлением ВЦИК, принятым на второй сессии одиннадцатого созыва 16 октября 1924 г. В ст. 6 ИТК РСФСР говорилось, что содержание в исправительно-трудовых учреждениях, стремясь к целесообразному влиянию на заключённого и укреплению тех черт его характера и навыков, которые могут удержать от дальнейших преступлений, должно быть целесообразно и не должно иметь целью причинения физических страданий и унижения человеческого достоинства. В соответствии со ст. 8 в исправительно-трудовых учреждениях принимаются все меры к устранению вредного влияния наиболее опасных заключённых на остальных, и к развитию самостоятельности заключённых, направленной к приобретению свойств и профессиональных навыков, необходимых для трудовой жизни в обществе. В ст. 50 определялось, что режим в местах заключения строится по прогрессивной системе так, чтобы в зависимости от характера, поведения заключённых, продолжительности их пребывания в том или ином исправительно-трудовом учреждении, они могли в большей или меньшей степени проявить свою самостоятельность и инициативу.
В Декрете ВЦИК и СНК №552 « О службе в местах заключения » от 12 июня 1924 года содержалось положение о приравнивании начальников, помощников начальника и надзирателей мест заключения в отношении правил внутренней службы и дисциплины к лицам, несущих действительную военную службу.
В конце 1924 г. постановлением ВЦИК и СНК РСФСР утвержден и с 1 января 1925 г. введен в действие устав службы по местам заключения РСФСР,[8] определивший правовое положение работников мест заключения, которые были приравнены в отношении внутренней службы и дисциплины к лицам, несущим действительную военную службу. От них могла быть потребована работа, сопряженная с опасностью для жизни.
Элементы надзора в этот период рассматривались как часть отношений между арестантами и людьми, осуществляющими надзор. Наружная охрана из числа конвойной стражи осуществляла сопровождение арестантов гражданского ведомства на внешние работы и в присутственные места, оказывала содействие тюремному начальству при производстве внезапных обысков, подавлении беспорядков в местах заключения.
Внутренний надзор осуществлялся в дореволюционный период в тюрьмах через надзирателей, и чтобы он был эффективным, арестанты должны были содержаться в запертых камерах, не допускалось самовольного перехода из камеры в камеру. В целях предупреждения побегов, содержащиеся под стражей, по обвинению в тяжких преступлениях были закованы в кандалы.
Практика осуществления надзора и охраны осуществлялась крайне неудовлетворительно, количественный состав надзирателей пополнялся лишь тогда, когда переполнялась тюрьма, а их подготовка к службе фактически не проводилась. Были тюрьмы, в которых существовал такой обычай, стоящий на посту надзиратель, заметив, издали подъезжающее начальство, ударом в колокол давал знать об этом тюрьме. Все немедленно расходились по своим местам, двери камер запирались должным образом. Были, наконец, и такие тюрьмы, в которых внутренний порядок размещения арестантов был подчинен им, а потому руководство исполнением наказания исходило из личных соображений, а не из закона.
В числе «специально-предупредительных» мер обуздания арестантов были такие, как «воспрещение держать арестантские камеры открытыми, что постоянно практиковалось ранее, давая возможность арестантам, различных категорий, беспрепятственно общаться между собой, и чтобы в камерах устраивались занавески и загородки, затрудняющие или даже делающие совершенно невозможным надзор».
Вместе с тем осуществление надзора в местах лишения свободы было невозможно без квалифицированного тюремного персонала и соответствующего его количественного состава. В 1909 году по сравнению с 1908 годом численность тюремной стражи возросла на 2 240 человек, или на 17 процентов и в дальнейшем количественный состав надзирателей увеличивался, несмотря на огромные трудности и особые условия тюремно-административной службы. Низшая ступень администрации, была ограничена, в праве отлучиться из тюрьмы, как и сами заключенные. «Это добровольные узники, от которых требуется одна из самых тяжелых для человека жертв – чувство личной свободы».
Для охраны, перевозки заключенных необходимо было содержать массу надзирателей и конвоиров. Одних административно высылаемых числилось в 1906 году по тюрьмам до 36 000 человек. Кроме того, были осужденные в ссылку, на каторжные работы в Сибирь, рассылаемые по другим тюрьмам. Строя свою смету по пересылке арестантов, ГТУ исходило из среднего числа (в 1906 г.) – 4000 верст на человека в год. Количество надзирателей для охраны заключенных было следующим: 1904 г. – 10 316 надзирателей; 1908 г. – 13 272 надзирателя; 1910 г. – 15 483 надзирателя; 1913 г. – 18 000 надзирателей.
Ввиду серьезных требований, предъявляемых к сотрудникам надзирательного состава, которые должны служить образцом несения обязанностей, министр юстиции направил распоряжение о тщательном отборе кандидатов для прохождения курса обучения в школе Санкт-Петербурга (МЮ – ГТУ №35, 26 июля 1913 г.). Всем без исключения чинам тюремной стражи вменялось в обязанность знать на память основные положения Инструкции о порядке употребления оружия, обращая внимание на правильное ношение револьверов (спереди, слева у поясной бляхи).
Что касается указания на изоляцию осужденных, то она обеспечивалась посредством охраны осужденных, содержащихся в исправительных учреждениях. В Инструкции «Об употреблении оружия чинами тюремной администрации» от 17.12.1907 года сочетаются элементы надзора и охраны за арестантами, устанавливалась тесная связь между часовыми на постах и надзирательским составом[9]. В случае если от часового получены сведения о каком-либо обнаруженном им нарушении арестантами должного порядка, в соответствующую камеру должен немедленно направиться начальник, его помощник или дежурный надзиратель и приказать арестантам прекратить беспорядок, при этом виновные арестанты должны быть без малейшего промедления удалены из камеры в карцер. К числу проступков относился запрет «подходить арестантам к окнам и кричать или переговариваться с кем бы то ни было, обмениваться через окна какими-либо знаками, садиться на подоконник, и чтобы то ни было выбрасывать за окно». Арестанты должны твердо знать, что в случае нарушения ими означенных требований часовой может применить оружие. С преобразованием управления местами заключения, в частности, в Тобольской губернии, воинский караул при тюрьмах сняли, и наружное окарауливание возложили на тюремную стражу. Главное назначение наружных постов охрана тюрьмы извне и недопущение сношения арестантов с внешним миром.