В то же время никто в наше время не отрицает существование императивных принципов и норм международного права, предусматривающих предоставление основных видов иммунитетов и привилегий. Эти нормы имеют давнюю историю, признаны всеми современными государствами в силу их необходимости для международных контрактов любого уровня и предоставляются автоматически с момента учреждения представительства, независимо от наличия или отсутствия специальных соглашений по этому поводу. Прежде всего они предусматривают неприкосновенность личности дипломатического агента, иммунитет от уголовной и гражданской юрисдикции страны пребывания, неприкосновенность помещений дипломатических представительств. Ни государство, ни группа государств не могут отказаться от соблюдения этих принципов, это означало бы их исключение из системы международных отношений, изоляцию, и поэтому вполне обосновано утверждение о том, что «такая норма является не просто традицией, а общим достоянием всего цивилизованного человечества» [11, с. 87].
Личная неприкосновенность является фундаментальным принципом и основой группы привилегий и иммунитетов дипломатического персонала представительств. Она выражается прежде всего в том, что дипломаты не могут быть подвергнуты аресту или задержанию в какой–либо форме. Иммунитет от уголовной юрисдикции страны пребывания у них абсолютный. В этом и состоит основное отличие личной неприкосновенности дипломатов от известного всем современным государствам конституционного принципа неприкосновенности личности, при котором арест или задержание все же возможны при строгом соблюдении предусмотренных законом оснований. У дипломатов действует иное положение.
Как отмечают Джон Вуд и Жан Серре, "неприкосновенность дипломатического агента гарантирует ему защиту в любых обстоятельствах... Даже если он занимается деятельностью, затрагивающей достоинство главы государства, при котором он аккредитован, к нему не могут быть применены меры, которые бы нанесли ущерб ему лично. Однако государство имеет в своем распоряжении средства защиты собственных интересов, такие, как требование отзыва дипломатического агента или его выдворение" [24, с. 105].
Последнее замечание, отражающее общепризнанное в доктрине и практике государств положение, вполне очевидно и едва ли нуждается в комментариях. Гораздо важнее было бы упомянуть о том, что государство пребывания вправе при определенных условиях использовать и такие средства защиты своих интересов, как временное задержание (без заключения под стражу!) иностранного дипломата для предотвращения или ликвидации вредных последствий готовящегося или уже совершенного им серьезного нарушения законов и правил страны пребывания.
На допустимость такого обращения с дипломатами указывают некоторые авторы работ по международному праву8. Комиссия международного права ООН, готовя проект конвенции о дипломатических сношениях и иммунитетах, в комментарии к ст. 27 окончательного проекта также отметила в своем толковании принципа личной неприкосновенности, что он, в частности, "... не исключает в отношении дипломатического агента ни мер самообороны, ни, при исключительных обстоятельствах, мер по предупреждению совершения им преступлений или проступков".
Таким образом, личная неприкосновенность дипломата в указанном выше смысле (т. е. в смысле возможности временного его задержания в порядке превентивной меры) не является абсолютной – в отличие от иммунитета от уголовной юрисдикции, который, как уже отмечалось, носит абсолютный характер. Тем не менее Комиссия международного права, а затем и созванная под эгидой ООН в Вене в 1961 г. конференция по дипломатическим сношениям и иммунитетам вполне справедливо исходили из того, что акцентировать внимание нужно на правиле, каковым является сам принцип личной неприкосновенности, а не на исключениях из него, возможных только в чрезвычайно редких в практике случаях.
И тот факт, что текст самой Конвенции уже не содержит никаких оговорок по этому поводу, несомненно, укрепляет принцип личной неприкосновенности дипломатических агентов как основную юридическую гарантию нормальной и беспрепятственной деятельности дипломатов в стране пребывания. В то же время недопустимость задержания в определенной степени обеспечивает безопасность тех дипломатов, которые занимаются незаконной деятельностью в государстве пребывания, и серьезно ограничивает возможности местных правоохранительных органов по ее пресечению.
В связи с этим в практике всех стран в качестве одного из наиболее действенных способов пресечения подобного рода деятельности применяется захват с поличным. Как отмечал французский юрист Ф. Кайе, государство пребывания стремится мотивировать свои действия и предоставить доказательства виновности иностранного дипломата, с тем чтобы избежать межгосударственных осложнений, а поимка с поличным, если характер правонарушения очевиден, рассматривается в уголовном процессе различных государств как особенный случай, обеспечивающий быстрое и эффективное рассмотрение дел.
Однако, несмотря на явно преступный характер действий захваченного с поличным дипломата, аккредитующее государство нередко прибегает к ответным мерам. В связи с этим возникает необходимость обоснования соответствия действий местных властей нормам международного права. Сложность рассматриваемого вопроса заключается в следующем. Хотя при захвате с поличным не производится юридического оформления задержания дипломата в уголовном или административном порядке, однако дипломат в течение определенного времени (иногда до нескольких часов) физически задерживается.
В то же время понятие "личная неприкосновенность" означает, в частности, освобождение дипломата "от ареста или задержания в какой бы то ни было форме". Совместим ли захват с поличным с личной неприкосновенностью дипломата? Подробно этот вопрос исследовался в многочисленных работах зарубежных авторов, особенно написанных до принятия Конвенции. Обобщив их высказывания, Д.Б. Левин приводит три случая, когда государство пребывания не несет ответственности за нарушение личной неприкосновенности дипломатов:
1. Если такие действия совершены в порядке необходимой самообороны против дипломата.
2. Если дипломат своими действиями сам подвергает себя риску (например, если он вызывает кого–либо на дуэль или посещает непристойные места).
3. Когда лицо, совершившее посягательство на дипломата, не знало об официальном положении последнего10. Зарубежные авторы, учитывая положения Конвенции, единодушно высказываются о том, что из принципа личной неприкосновенности могут быть сделаны, по крайней мере, два исключения:
1. К дипломату могут быть применены принудительные меры в порядке самозащиты. Дипломат может быть временно задержан в целях предупреждения совершения им преступления. В основном такого же мнения придерживаются некоторые отечественные юристы.
Исключения из принципа личной неприкосновенности неоднократно приводились в ходе кодификации норм дипломатического права. При подготовке Проекта статей Конвенции, комментируя принцип личной неприкосновенности, КМП отметила, что он "не исключает в отношении дипломатического агента ни мер законной самообороны, ни, в исключительных обстоятельствах, мер, предназначенных воспрепятствовать ему совершить преступления или проступки" [24, с. 164].
Эти исключения, не встретившие возражений со стороны членов КМП, не были включены в Конвенцию лишь потому, что это привело бы на практике к перечеркиванию самого правила. Такие же два исключения из принципа личной неприкосновенности признаны в США на правительственном уровне. Если обобщить высказанные мнения, то можно констатировать, что ограничения личной неприкосновенности дипломатов допускаются в четырех случаях:
– когда дипломат своими действиями сам подвергает себя риску;
– когда лица, нарушающие неприкосновенность дипломата, не знают о его официальном положении;
– в порядке самообороны от действий со стороны дипломата;
– в целях предупреждения совершения преступления. С учетом этого, а также существующей практики можно сделать вывод о правомерности с юридической точки зрения трех вариантов захвата дипломатов с поличным. Наиболее просто обосновывается захват дипломата с поличным в тех случаях, когда его осуществляют частные лица. Такой захват на практике встречается тогда, когда противоправный характер действий дипломата очевиден для окружающих (например, фотографирование военного объекта). Частные лица, задержав, по их мнению, преступника, передают его представителям органов власти.
Представители органов власти производят обыск задержанного, устанавливают его личность и после составления акта о незаконных действиях отпускают дипломата.
Частные лица не обязаны знать, что такое иммунитет дипломата; выполняя свой гражданский долг, они задерживают преступника. Поскольку задержание осуществляется частными лицами, в данном случае не происходит "задержания в какой бы то ни было форме" местными компетентными органами, и, следовательно, дипломатическое представительство лишено возможности заявить о нарушении личной неприкосновенности дипломата. Конечно, дипломатическое представительство может попытаться обвинить государство пребывания в необеспечении повышенной защиты дипломата от посягательств частных лиц.
Подобное обвинение легко опровергается, поскольку дипломат сам, своими действиями, поставил себя в условия повышенного риска, то есть в такие условия, когда его личная неприкосновенность не могла быть обеспечена. В самом деле, если, например, дипломат нарушает правила дорожного движения и оказывается сбитым автомашиной, вряд ли он вправе обвинять государство пребывания в необеспечении его повышенной защиты от посягательств частных лиц.