2.2. Дееспособность совершеннолетних женщин
В древнем Риме женщины подвергались многим ограничениям в частноправовых отношениях. Они находились под вечной опекой (tutela) либо домовладыки, либо мужа, либо ближайшего родственника.
Согласно Закону XII таблиц, даже совершеннолетние женщины в следствии присущего им легкомыслия должны были стоять под опекою… Исключение допускалось только для дев-весталок, которые древние римляне из уважения к их жреческому сану освобождали от опеки (V таблица). Об опеке над женщинами говорится в Институциях Гая (книга 1, пункты 144,148, 190): «кажется, что назначение опеки над женщинами, достигшими совершеннолетия, не имеет справедливого основания, по общему мнению же, женщины стоят под опекою лишь потому, что, по своему легкомыслию, подвергаются часто обману, а потому было бы справедливым , чтобы они оставались под надзором опекунов. Последний довод, кажется скорее мнимый, нежели действительный; ибо женщины, достигшие совершеннолетия, сами занимаются своими делами, а в некоторых случаях опекун только для формы изъявляет свое согласие; часто опекун даже против воли принуждается претором давать согласие».
Женщина могла настоять на смене опекуна (в случае опеки по закону), замена последнего происходила путем мансипирования женщиной себя самой тому мужчине, которого она была согласна иметь своим опекуном. Последний совершал манумиссию и становился фидуциарным опекуном, т.е. тем, кто выбран по настоянию самого опекаемого.[3]
Необходимо обратить внимание на то, что в отношении женщины опекунские действия мог совершать ее муж – он, например, мог заверять ее покупки (и иные денежные сделки) для того, чтобы придать им законный характер. Если же он, по каким-либо причинам не мог или не желал этого делать, требовалось назначение дополнительного опекуна. Но во всяком случае жена ни в один из периодов римской истории не становилась равноправной с мужем. С течением времени практика стала отходить от этого. Женщина, достигшая 14 лет, освобождалась от опеки агнатов. Вначале освобождали тех женщин, которые имели троих детей, а затем и вообще женщин.[4]
Вот что по этому поводу пишет Гай: «Свободнорожденные женщины освобождаются от опеки тогда, когда у них трое детей, а вольноотпущенные, находящиеся под законной опекой патрона или его детей, освобождаются тогда, если у них четверо детей; прочие женщины, имеющих опекунов другого рода, освобождаются из-под опеки, если у них трое детей».
В конце классического периода женщина могла распоряжаться имуществом, но оставалась не вправе принимать на себя чужие обязательства. Во время консулата Веллеуса Тутора (40-е годы I в.) сенат принял постановление («Веллиянов сенатус-консульт»), которое гласило:
«Марк Силлан и Веллеус Тутор, консулы высказались о том, что следует заключить им по поводу обязательств женщин , которые сделались ответчицами за других, и по этому делу было постановлено: в отношении поручительств и займов за другими, в каковые обязательства вступили женщины, и раньше было установлено такое право, чтобы против женщин не давалось иска, так как не является выполнение ими мужских обязанностей и подчинением их обязательствам этого рода».
Итак, женщины находились под опекой всю жизнь, с наступлением совершеннолетия менялся лишь характер опеки. Женщины не могли усыновлять, они даже родных детей не имели в своей власти, они вообще не считались полноправным лицом, подопечная женщина должна получить формальное согласие опекуна для совершения какой-либо сделки.
В течение ряда веков существовали серьезные ограничения правоспособности и дееспособности для женщин. В республиканском римском праве женщины находились под вечной опекой домовладыки, мужа, ближайшего родственника. В конце классического периода было признано, что взрослая женщина, ни состоящая под властью, ни отца, ни мужа, самостоятельна в управлении и распоряжении своим имуществом, но не вправе принимать на себя в той или иной форме ответственность по чужим долгам. В праве Юстиниановской эпохи ограничения правоспособности и дееспособности женщины были ослаблены, но равноправия полов все-таки не было и тогда.[5]
2.3. Дееспособность лиц с физическими, моральными и психическими недостатками
Не только возраст человека влияет на его способность действовать сознательно и свободно, а, следовательно, и на его способность к юридическим действиям; подобное влияние оказывает на эту способность состояние здоровья лица. Человек, находящийся в болезненном состоянии, иногда лишается сознания и воли, иногда фактически бывает поставлен в невозможность совершать известные действия, a потому понятно, что законодательство должно обратить на это обстоятельство внимание и определить влияние болезненного, ненормального состояния организма на правоспособность лица.
Ограничения дееспособности было у душевнобольных, телесно больных и расточителей.
«Сумасшедший не может совершать никакого юридического акта, так как он не понимает, что делает» (Институции Гая, книга 3, пункт 106). Безумный не мог так же вступить в брак, не обладал завещательной способностью. Над ним устанавливалось попечительство. «Если кто впал в безумие, то пусть власть над ним самим и над его имуществом возьмут его агнаты или его сородичи» (Таблица V). Dеmentes, mente capti, furiosi, faturi (различие терминов не имеет юридического значения) - все неспособны к юридическим действиям.
Ульпиан пишет: «У безумного отца дети тем не менее находятся под его отеческой властью. То же самое и в отношении всех других родителей, во власти которых находятся дети… Кроме того, безумный отец сохраняет право [отцовской] власти еще и для того, чтобы и доход его прибавлялся из того, что приобретет его сын » (Дигесты Юстиниана, книга 1, титул 4, пункт 8).
Следует обратить внимание на то, что в римском праве безумные делились на тех, кто был лишен моментов просветления, и тех, у которых психическая адекватность время от времени восстанавливалась – в такие периоды за ними признавалась полная дееспособность, и они могли совершать сделки.[6]
По образцу этого попечительства над сумасшедшими (cura furiosi) образовалось в римском праве позднее попечительство над расточителями (cura prodigi). Расточитель, т. е. лицо, которое судебным порядком было признано за мота, также мог быть лишен, подобно сумасшедшему, распоряжения своим имуществом; но положение его, однако разнится от положения сумасшедшего. Расточитель (prodigus) способен к заключению сделок, но лишь таких, которые служат к увеличению его имущества; сделок же, прямо или косвенно могущих служить к уменьшению его достояния, заключать не может. Ульпиан сообщает, что «согласно закону XII таблиц, расточителю воспрещалось управление принадлежащим ему имуществом». Положение расточителя, таким образом, уподобляется положению лица, не достигшего еще возраста зрелости.
Следующая рассматриваемая группа – телесно больные. Отсутствие телесного органа или физической способности имело принципиальное значение.
Телесные недостатки влияли только в соответствующей сфере деятельности; например, так как договор стипуляции совершался в форме устного вопроса и ответа, то его не могли совершать ни немые, ни глухие и т.п.[7]
Институции Гая, книга 3, пункт 105: « Немой не может ни стипулировать, ни обещать, это очевидно. То же правило принято и по отношению к глухому, так как и тот, кто стипулирует, должен выслушать слова обещающего, и тот, кто обещает, слова стипулятора».
Говоря о лицах с физическими, моральными и психическими недостатками, нужно сказать, что их возможность осуществлять свои интересы была ограничена по объективным причинам, но тем не менее законодательство позаботилось о подобных людях, о чем свидетельствует наличие института попечительства. Попечительство устанавливалось и над лицами моложе 25 лет (несовершеннолетними), именно эту категорию нам осталось разобрать.
2.4. Дееспособность лиц моложе 25 лет
По достижении 14 лет для мужчин и 12 для женщин наступает возраст зрелости. Достигшие этого возраста способны к совершению юридических действий и могут вступать в брак.
Предъявлять иски имели право только достигшие 17 лет, для занятия должности судьи требовалось 18 лет. Отпущение рабов на волю без согласия попечителя дозволялось сначала только лицам, достигшим 20-летнего возраста; Юстиниан позволил это 17-летним и т. д. В древнем праве pubеres пользовались абсолютной свободой в распоряжении их имуществом с самого момента наступления зрелости. Но впоследствии предоставление такой ранней самостоятельности юношам оказалось вредным. Отсутствие всяких ограничений в праве распоряжения имуществом вело иногда гибельные последствия для неопытных и увлекающихся молодых людей. Для предохранения юношества от таких последствий был издан lex Plaetoria, грозивший уголовным судом всякому, кто вступит в юридическую сделку с лицом, хотя зрелым, но не достигшим 25 лет от рождения, и употребит обман, пользуясь его неопытностью. Кроме того, этот закон предоставлял не достигшим 25-летнего возраста некоторые средства к тому, чтобы обессилить принятые ими на себя обязательства. Со времени издания этого закона pubеres разделились на 2 класса, именно: на minores viginti quinque annis (с 14 до 25 лет) и majores XXV annis, которым уже исполнилось 25 лет. Первый возраст получил название aetas minor, a второй aetas major, по-русски—возраст несовершеннолетия и совершеннолетия.
В покровительство, оказанное несовершеннолетним законом Plaetoria, было потом признано недостаточным; претор и императоры создали, поэтому еще несколько исключительных правил в пользу несовершеннолетних. Преторский эдикт обещал всякому, не достигшему 25-летнего возраста и заключившему невыгодную для себя сделку, восстановление в прежнее состояние (restitutio in integrum), т. е. такая сделка по преторскому эдикту считалась недействительной.