Президент - глава исполнительной власти, обладает широкими административными полномочиями в отношении его правительственного аппарата. Прежде всего, его личной прерогативой является определение численного состава и комплектование кабинета - совещательного органа, включающего по желанию Президента тех или иных руководителей министерств и ведомств. Президент, далее, вправе назначать федеральных должностных лиц. Он подбирает кандидата на высшую должность, предварительно назначает его и предлагает кандидатуру Сенату для утверждения (для чего необходимо 2/3 голосов присутствующих). Что касается низших должностных лиц, чьи посты могут быть созданы актом Конгресса, то они назначаются единолично Президентом, министрами или судами.
Деление на высшие и низшие должности федеральных чиновников исходит из различия процедур их назначения ("совет и согласие Сената"). При этом низшие должности могут вовсе не играть подчиненную роль в системе органов исполнительной власти. Так, учрежденные конгрессом и не входящие в систему министерств так называемые независимые агентства играют исключительно важную роль в государственном механизме (Экспортно-импортный банк США, Агентство по охране окружающей среды, Федеральная комиссия средств связи и др.). Но назначение на руководящие должности в этих учреждениях не предполагает "совет и согласие Сената", и потому такие должности формально не считаются высшими. Интересно, что компетенция Президента увольнять федеральных чиновников распространяются только на подчиненные ему департаменты (министерства и ведомства), но не на должностных лиц независимых агентств. Сам Президент, как говорилось выше, может быть отстранен от должности в результате импичмента. Основанием для этого является государственная измена, взяточничество, другие уголовно наказуемые деяния, которые могут служить основанием для импичмента, в конституции строго не определен, то многие американские юристы считают, таковым может быть любой проступок Президента, подрывающий доверие к федеральному правительству.
Конституция США предписывает Президенту "заботиться о добросовестном исполнении законов". Его полномочия в этой сфере в отношении нижестоящих органов и должностных органов федеральной исполнительной власти носят общий контрольно-надзорный характер. Реализация же принудительных мер, связанных с уголовным наказанием за неисполнение федеральных законов, - прерогатива атторней-генерала США и подчиненных ему органов министерства юстиции. Судебная власть в механизме разделения властей играет особую роль. Прежде всего, в целях максимально возможного разграничения властей предполагается, что судебные органы не занимаются спорами, разрешение которых, согласно конституционным канонам, отнесено к компетенции "политических" ветвей власти - законодательной и исполнительной. Это не значит, конечно, что Верховный суд не оказывает влияния, и весьма заметного, на политический процесс в США. В качестве примера можно привести существенную роль, которую он сыграл в разрешении проблем расовой десегрегации в системе образования или выборов.
Важную роль судебный надзор играет в обеспечении законности. Правовая система США не знает института прокурорского надзора за законностью в деятельности государственных органов. В связи с этим право на беспрепятственное обращение в федеральный суд для обжалования неправомерных действий государственных органов стало в США одним из решающих средств и условий обеспечения законности, ограничения произвола государственной власти. Еще законом о судопроизводстве 1789 г., за федеральными судами было закреплено право издавать запретительные и обязывающие приказы.
Запретительный приказ - это приказ федерального суда нижестоящим судебным органам, учреждениям, организациям или должностным лицам, содержащий требования прекратить какие-либо действия или не предпринимать их до решения вопроса об их правомерности. Наконец, в отличие от запретительного, обязывающий приказ предписывает прекратить должностное бездействие и выполнить установленную законом обязанность в отношении ходатайствующего. Судебный контроль за законностью арестов, равно как и обысков, изъятий предметов, связанных с преступлением, носит принципиальный характер. Именно утверждение и выдача ордера на арест, обыск "нейтральным и беспристрастным" судьей являются необходимыми гарантиями реализации конституционных требований "достаточных оснований" при возбуждении уголовного дела, обысках и арестах, поскольку полиция или орган обвинения "не способны это сделать в силу обвинительной природы их функций".
Существенную роль в уголовном судопроизводстве, как и в целом в системе сдержек и противовесов, играют институты гражданского общества. Укажем на два из них - Большое и Малое жюри. Большое жюри - расширенная коллегия присяжных (от 16 до 23), выступающая как орган придания суду лиц, подозреваемых в совершении преступления. Цель использования института Большого жюри состоит в том, чтобы не допустить злоупотреблений со стороны обвинительной власти (и полицейской, и судебной). Большое жюри по собственному усмотрению и собственной инициативе выдвигает и утверждает обвинение в отношении конкретного лица по делам о преступлениях - фелониях (тяжких преступлениях, наказуемых лишением свободы на срок свыше одного года или смертной казнью).
Другой формой отправления правосудия является суд присяжных (Малое жюри). Он, так же как и в случае с Большим жюри являет собой форму выражения недоверия (противовеса) общества к государственной судебной власти. Присяжные исследуют материалы дела, представленные обвинением и защитой, заслушивают показания свидетелей, экспертов и на этой основе решают вопрос о виновности подсудимого (выносят вердикт). После этого судья единолично назначает наказание, оглашая решение о нем на другом, отдельном заседании. Разделение функций между судом и присяжными осуществляется в соответствии с тем, что "вопросы права" разрешаются судом, а "вопросы факта" - присяжными. От исполнения обязанностей присяжного автоматически освобождаются полицейские, пожарные, военнослужащие, юристы, священники.
Итак, без разделения властей и соответствующей эффективной системы сдержек и противовесов не может быть правового государства и правовых законов. Препятствие для возникновения какой-либо неограниченной власти, не связанной правом и конституционными принципами, состоит в распределении власти между органами государства таким образом, что ни одному из них не принадлежит вся государственная власть в полном объеме".[15]
Проблемы разделения властей в России
В прежней советской и нынешней пост советской литературе России теории разделения властей отводилось очень маленькое место. В основу советской концепции государственной власти были положены взгляды К.Маркса, Ф.Энгельса и В. И. Ленина, которые рассматривали механизм государственной власти в качестве "работающей корпорации, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы". В России принцип полновластия трудящихся предполагалось воплотить в форме полновластных и единовластных советов, в работе которых происходит "слияние управления с законодательством. Таким образом, государственная власть понималась, как единое целое; систему государственных органов должны были возглавлять полновластные советы.
Долгое время теория разделения властей рассматривалась советской наукой исключительно как буржуазная; как "нелепость вроде квадратуры круга" и по этой причине отрицалась. Государственная власть реализуемая как единое целое, с необходимостью приводила к абсолютному доминированию исполнительной власти и ее аппарата, сосредоточению в последнем всех функций государственной власти и в конечном счете к диктаторской узурпации власти особым слоем людей. Сказанное не означает, что рассматриваемая концепция отрицает необходимость разделения труда, функций между различными органами государства. Власть трактовалась исключительно в структурно-функциональном плане, в аспекте разделения труда по ее осуществлению. Тем самым исключалась сама потребность в самостоятельном исследовании законодательной, исполнительной и судебной властей. Такая традиция имела место в дореволюционной России.
С 1985 г. о теории разделения властей "говорят и пишут довольно много. Но среди массы публикаций - статей и пр. превалируют упрощенные, не аналитического и критического планов издания. Традиционно проводится мысль о том, что наличие в государственном механизме России принципа разделения властей - это, безусловно, хорошо, а отсутствие - это очень плохо.[16] "Из-за отсутствия в нашей политической системе постоянно действующей, профессиональной сферы законодательной власти, разделения властей и механизма сдержек и противовесов, - пишет в связи с этим один из авторов, - сосредоточения власти в едином центре, в партийных органах на различных уровнях и при бюрократической иерархической структуре организации процесса управления наше общество столкнулось с тем, что на каждом уровне власти высший руководитель… превращался практически в самозванца на каждом уровне власти, в каждом большом и маленьком институте общества".[17]
Данный тезис, несомненно, заслуживал бы полной поддержки и внимания, если бы он не грешил категоричностью и идеалистичностью. Принцип разделения властей представляется в данном и аналогичных трудах нередко чуть ли не в виде некой панацеи от всех бед. Полное и категоричное непризнание теории разделения властей в ее классическом понимании очень быстро сменилось столь же безусловным и категорическим ее признанием. В результате этого невольно создавалось впечатление, что в государственно-правовом механизме России установятся подлинно демократические порядок и режим, как только будет полностью воспринят принцип разделения властей".[18]