социальном сотрудничестве и выполняют функции, налагаемые на них задачами сотрудничества. Сущностная природа гражданина (определяемая в рамках политической концепции) включает в себя нравственные способности, благодаря которым гражданин может участвовать в честном социальном сотрудничестве. Вторая причина того, что гражданское общество — благо для граждан и для каждого отдельного гражданина, связана с тем,
что «гражданам представляется такое благо, как справедливость, и обеспечиваются социальные предпосылки человеческого самоуважения. Стало быть, обеспечивая равные основные права и свободы, справедливости и равные возможности и тому подобное, политическое общество создает необходимые условия для открытого признания их гражданского статуса. Обеспечивая этим необходимые условия, политическое общество заботится о фундаментальных нуждах граждан.
Глава 2. Политико-правовая концепция либерализма в современной России
§ 2.1. Истоки либерализма в Российском государстве
Начальная история русского либерализма является одной из самых мифологизированных и дискуссионных тем в современной отечественной историографии[13]. Историю русского либерализма нередко начинают с эпохи Екатерины Великой. На первый взгляд этот подход не вызывает сомнений, но, вероятно, нуждается в существенном уточнении. Екатерининский период следует относить к времени формирования благоприятных условий и первых ростков либеральной мысли в России. Особое внимание заслуживает концепция «просвещённого абсолютизма». Совершенно очевидно, что данная конструкция стала результатом перцепции идейно-политического опыта европейского Просвещения. Верховная власть впервые оказалась максимально открытой для восприятия западного теоретического наследия и готовой к политике самоограничения. В итоге – содержательные реформы, ограничившие самодержавный режим, и распространение либерально ориентированных идей среди просвещённой части российского общества. Внутриполитический курс Екатерины Великой можно назвать политикой внутренней европеизации России, постепенным укоренением в российской действительности европейских порядков. Это серьёзно отличает его от сугубо внешнеполитической европеизации Петра I, которая лишь включила Россию в систему европейских международных отношений. Вместе с тем достижения екатерининского времени послужили стимулом к возникновению не более чем среды обитания будущего русского либерализма и не могли привести к появлению национально адаптированной либеральной доктрины.
В эпоху Александра I «просвещённый абсолютизм» преобразовался в определённый стандарт государственной политики и панацею от всех превратностей российской действительности. Появилось большое количество проектов преобразования аппарата управления России, института крепостничества, экономической системы. Постепенно либеральные идеи превратились из модного увлечения Екатерининских времён в эффективное средство реформаторской политики. Однако даже в самых просвещённых кругах русского дворянства Александровской эпохи либеральные идеи оставались исключительно «чужеродным» и «неадаптивным» к российским условиям инструментом воздействия на статус-кво отечественной исторической традиции[14]. Другими словами, попытки либерализировать существующий режим приводили либо к появлению фантастических прожектов прямого заимствования европейского опыта модернизации (программы декабристов), либо, чаще всего, к стремлению совместить либеральные ценности и государственный патернализм, инновацию и традицию (сторонники реформ в придворном окружении). Не случайно многие реформаторы начала XIX столетия, генетически связанные с концепцией «просвещённого абсолютизма», так и не смогли выйти за её границы. Поэтому и говорить о русском либерализме в период царствования Александра I явно преждевременно.
Поражение декабристов и ужесточение политического режима в Николаевску эпоху создали благоприятные условия для поиска национальной идентичности в быстро меняющемся мире. История отечественного либерализма обогатилась идеями П.Я. Чаадаева и умеренных западников, которые отдали «просвещённый абсолютизм» на «откуп» правительственной бюрократии и «окунулись» в многообразие классической либеральной мысли. «Кладовые европейского либерализма» стали точкой отсчёта в размышлениях западников и местом поиска дополнительных аргументов в знаменитой дискуссии со славянофилами. Результатом этой работы можно считать формирование либерального направления в русской общественной мысли, что предполагало наличие адекватной среды и видных мыслителей в лице либеральных западников[15].
Не следует забывать, что феномен западничества был содержательно неоднородным и к нему в равной степени принадлежали А.И. Герцен, В.Г. Белинский, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин и другие мыслители, заложившие в 1840-е гг. основы и радикальной, и либеральной традиции. Что касается умеренных западников, то их идеи составили основу утопического конструкта либерального образца, так как восприятие достижений европейского либерализма не сопровождалось адаптацией к национальным условиям.
Либералы-западники в основном познавали западноевропейский опыт, погружаясь в его прошлое и многочисленные нюансы современного этапа развития. Либеральные западники в значительной степени произвольно создавали образ цивилизованного Запада и, думается, что европеец очень бы удивился собственному отражению в зеркале идеализированной русской версии.
Вместе с тем закат Николаевской эпохи стал временем обновления и концептуализации русской либеральной мысли. Вторая половина 1850-х гг. видится наиболее плодотворным этапом в развитии раннего русского либерализма. Богатое теоретическое наследие оставил Т.Н. Грановский, а в роли новых кумиров выступили К.Д. Кавелин и Б.Н. Чичерин. Авторы письма, которое стало программным заявлением, впервые причислили себя к либералам, что важно для самоидентификации формировавшегося раннего русского либерализма. Вообще «Письмо к издателю» являлось лишь частью так называемой «рукописной литературы», созданной по предложению Кавелина вместе с Чичериным. Подготовленные ими статьи публиковались за границей в бесцензурных сборниках Герцена «Голоса из России» и по праву считаются «первым открытым выступлением русских либералов». Уже в них отчётливо просматриваются базовые особенности раннего либерализма – апелляция к власти и неприятие демократии в лице русского радикализма. При этом нет никаких серьёзных оснований сомневаться в либеральных взглядах создателей «рукописной литературы», так как с самого начала в ней прозвучали идеи свободы личности, прогрессса, рационализма, отмены крепостного права. Названные же особенности скорее нуждаются в дополнительном объяснении, нежели могут служить поводом для категоричных выводов. Очевидна и методологическая несостоятельность некоторых академических попыток механически сопоставлять исторические пути развития западноевропейского и отечественного либерализма. Скорее всего, мы должны говорить о разных либерализмах, национально адаптированных, в каждом из которых, наряду с инвариантным набором классических ценностей, неизбежно присутствует и определённая специфика[16].
Существовал немногочисленный, но яркий «второй эшелон» ранних русских либералов, представленный П.В. Анненковым, И.К. Бабстом, В.П. Боткиным, А.В. Дружининым, Е.Ф. Коршем. Они успешно разрабатывали экономические, политические, этические, социокультурные проблемы русского либерализма. В их работах можно без труда обнаружить такие либеральные ценности, как свобода личности, рационализм, вера в прогресс и экономическая свобода. Многих из них привлекала эстетика буржуазного общества, что легко увидеть в разнообразных путевых заметках, сделанных во время заграничных путешествий. Известный сибарит и глубокий знаток европейского искусства Боткин искренне восхищался британскими «клубами прений», куда люди, по его мнению, приходят «вовсе не с целью говорить речи, а для того, что-бы выпить чаю или грога и послушать других, и часто невольно сами вовлекаются в прения. Вот отчего в Англии нет почвы ни для каких крайних социальных мнений, созревающих только в тесных, одиноких кружках, избегающих противоречий и смотрящих на человеческую природу из узкого окошечка своих ограниченных понятий»[17]. Они видели в современном западном искусстве плодотворное развитие идей эпохи Возрождения, которая, в свою очередь, черпала вдохновение в лучших образцах эллинского и римского мира. Россия же, напротив, согласно либеральным мыслителям, сохраняла генетическую связь с византийской традицией, что препятствовало перенесению акцента на внутреннюю жизнь человека со всеми её бурными страстями.
Таким образом, ранний русский либерализм уже в период своего формирования отличался вариативностью, т.е. наличием различных течений внутри себя. Среди них особое внимание следует обратить на «народническое» направление Кавелина и «охранительный» либерализм Чичерина. Именно последний вариант впервые превратил русский либерализм из утопического мыслительного конструкта в полноценную национальную концепцию либерального толка. Чичерин сумел выйти за рамки предшествующей модели «просвещённого абсолютизма» за счёт активного наполнения её классическими либеральными ценностями при сохранении роли государства в качестве гаранта успешных и постепенных действий.
Ранний русский либерализм как целостный феномен невозможно представить без экономических рассуждений Бабста и Боткина, эстетических взглядов Анненкова и Дружинина, историософии Кавелина. Именно начало 1860-х стало временем формирования русского либерализма в качестве самостоятельной, национально адаптированной либеральной программы.