Доводы, приводимые противниками и сторонниками смертной казни, касаются главным образом вопросов справедливости и целесообразности этого наказания, и в общих чертах сводятся к следующим соображениям: 1) по мнению Беккарии и его последователей, человек, вступая в договорные отношения с обществом, не уступал ему права на свою жизнь, да и не мог уступать его, так как жизнь есть благо, дарованное от Бога, и прекращение ее зависит от воли Творца, а не от усмотрения самого человека или государства. — Это возражение, однако, относится в равной мере и к другим наказаниям, поражающим дарованные Богом, а не государством блага (напр. лишение свободы). Самая теория договорного основания государства в настоящее время всеми отвергнута. 2) Применение С. казни противоречит понятию справедливости, требующей, чтобы с разнообразившими оттенками виновности, существующими даже и между учинившими одно и то же тягчайшее преступление лицами, точно соразмерялась тяжесть наказания — а этого не допускает С. казнь, по своей неделимости и неуравнительности. На это некоторые мыслители (Кант, Гегель и др.) возражают, что принцип: "Кровь за кровь и смерть за смерть" составляет основное условие справедливого возмездия. 3) С. казнь, по мнению ее противников, равно несправедлива как по отношению к кающимся преступникам, так и по отношению к тем, которые отвергают примирение с Богом и людьми. Лишая жизни первых, государство без всякой пользы для себя и совершенно бесцельно отнимает у них возможность искупить свою вину; подвергая казни последних, оно становится в прямое противоречие с учением Христа, требующего не смерти, а исправления грешника. Защитники С. казни возражают на это, что уверенность в неизбежности С. казни производит спасительный перелом в душе преступника и таким образом более всего способствует примирению его с Богом. 4) По вопросу о том, оказывает ли С. казнь устрашающее и предупреждающее влияние, противники и сторонники ее, ссылаясь нередко на одни и те же статистические данные, высказывают противоположные мнения. Одни утверждают, что отмена смертной казни, смягчая нравы, имеет последствием уменьшение числа преступлений; другие полагают, что увеличение преступности в известных странах зависит не от частого применения смертной казни, а, наоборот, более частое применение этого наказания вызывается увеличением числа преступлений. Указывая на то, что благодаря присущему людям оптимизму в душе преступника преобладает не страх наказания, а надежда на безнаказанность, противники С. казни не признают за ней устрашающего воздействия, сторонники же ее утверждают, что угроза смертью налагает не меньшую узду на преступные вожделения, чем угроза другим наказанием. 5) Оба враждующих лагеря согласны в том, что зрелище С. казни действует развращающим и ожесточающим образом на народные массы; но, по мнению сторонников С. казни, с тех пор, как отменена публичность ее исполнения, не может быть и речи о причиняемом ею вреде. 6) Один из существеннейших доводов, приводимых в доказательство необходимости отмены С. казни, заключается в ее непоправимости и невознаградимости. Даже самое совершенное судопроизводство не устраняет вполне возможности роковых судебных ошибок; по теории вероятности, при решении угол. дел по большинству голосов нельзя предупредить, чтобы в течение долгого времени не был осужден хоть один невинный. С другой стороны, указывается на то, что непоправимость присуща и др. наказаниям (розги, лишение свободы) и что ошибки со смертельным исходом встречаются гораздо чаще в хирургической практике — против которой, однако, никто не восстает — чем в практике судов. 7) Не подлежит сомнению, что образованные классы народонаселения питают явное отвращение к С. казни; но сторонники ее полагают, что отвращение это вызывает не насильственная смерть сама по себе, а жестокость и неэстетичность исполнения казни. К тому же, по мнению некоторых социологов, враждебность, проявляемая присяжными и публикой по отношению к С. казни, вовсе не есть проявление совокупной народной совести, а должна быть объяснена дезорганизацией современного общества, в котором до того омрачено сознание ответственности и виновности, что оно, оправдывая почти всех преступников, совершивших убийство из мести, т. е. признавая право С. казни за частными лицами, тем не менее не признает того же права за государством. Совершенно особое положение в ряду сторонников С. казни занимает школа криминалистов-антропологов, во главе которых стоят Ломброзо, Ферри и Гарофало. Исходной точкой для них служит дарвиновский закон эволюции и естественного подбора. Подобно тому, как в животном царстве физически слабые и уродливые особи обречены на гибель, в человеческом обществе дальнейшее развитие его сопряжено с гибелью анормальных элементов. Отрицая случайность и произвольность преступных деяний, криминалисты-антропологи признают существование "прирожденных преступников", отличительную черту которых составляет полное отсутствие или недостаточное развитие чувства сострадания или же честности. Такое нравственное уродство не следует, однако, отожествлять с психической болезнью (нравственное помешательство, moral insanity Модслея), так как даже сильнейшее отклонение от выработавшегося веками нравственного типа само по себе еще не исключает правильной деятельности психических функций. Если нельзя признать психически больным дикаря-людоеда, убивающего своего отца с целью утолить голод, то нет основания считать безумным преступника, совершающего убийство с целью ограбления. Степени уклонения от нормального нравственного типа могут быть весьма разнообразны, но самая крайняя из них соответствует полному отсутствию чувства сострадания и милосердия. Такой выродившийся до первобытного звероподобного состояния преступник не может возбуждать к себе симпатии в других людях и, чуждый чувству милосердия, не вправе требовать его от общества. Лишенный, по своей природе, способности приспособления (adaptation) и ассимиляции с окружающей его средой, человек-зверь составляет постоянную угрозу для общества в двояком отношении. С одной стороны, вероятность совершения им новых кровавых преступлений, подрывая чувство личной безопасности, нарушает мирное течение общественной жизни; с другой стороны — и в этом заключается главная опасность — преступные аномалии, передаваясь в силу закона наследственности от родителей к детям из поколения в поколение, угрожают постепенным вырождением человеческого рода. Государство, в качестве охранителя интересов и безопасности общества, обязано принять меры к предупреждению этого зла, как в настоящем, так и в будущем — а единственное средство к тому заключается, как полагают криминалисты-антропологи, в полном истреблении человека-зверя, т. е. в лишении жизни посредством С. казни всех тех преступников, которые совершенно лишены чувства милосердия и сострадания. В подтверждение этого положения Ломброзо и Гарофало прибегают к целому ряду культурно-исторических ссылок, утверждая, между прочим, что массовые казни в XVI, XVII и XVIII стол. были спасительны для человечества, так как способствовали улучшению и очищению европейских народов. Опираясь на эти доводы, Гарофало требует безусловно С. казни для всех убийц, действовавших из эгоистических побуждений (корысть, половые наслаждения, хвастовство и т. д.), независимо от того, совершено ли преступление с обдуманным заранее намерением или нет, доведено ли оно до окончания или же проявилось только в виде покушения. Главнейшие возражения против теории криминалистов-антропологов заключаются в следующем: 1) если С. казнь не есть справедливое воздаяние за преступление, а мера охраны общества, то ее следует распространить и на сумасшедших. 2) Законы эволюции, имеющие силу в животном царстве и на низших ступенях человеческой культуры, теряют свое действие в более усовершенствованных организациях. 3) Для ограждения себя от преступности и для воспрепятствования передачи преступных черт в потомство современное общество не нуждается более в С. казни, так как оно для этого имеет иные средства.
Ср. Кистяковский, "О смертной казни" (2 изд., 1896); Таганцев, "Лекции по русск. уголовному праву" (т. IV); Olivecrona, "Peine de mort" (перев. со шведского, 1893); Lombroso, "Il uomo delinquente" (1878); Garofalo, "Criminologie" (перев. с итальянского, 1888); Tarde, "Philosophie pénale" (1890); Беккария, "О преступлениях и наказаниях" (1878); Mittermaier, "Die Todesstrafe nach den Ergebnissen der wissenschaftlichen Forschungen".
Михаил Губский.