В республиканских государствах судья обязательно должен следовать букве закона. В республике нельзя истолковывать закон во вред гражданину, когда идет речь о его чести, имуществе или жизни.
Ш.Монтескье устанавливает соответствия между законами и принципами правления. Под принципом правления он понимает основополагающую идею, которая приводит в движение ту или иную форму правления. Для демократической республики такой идеей выступает честь и добродетель, для аристократической — умеренность, для монархии — честь, а для деспотии — страх.
8 книга повествует нам о разложении принципов каждого из видов правления. На этом стоит остановиться и подробнее рассмотреть мнение Ш.Монтескье о разложении каждого из видов правления.
«Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители. В таком случае народ отказывается признать им же самим назначенные власти и хочет все делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей»[1].
Тогда республика перестает быть ею, ведь добродетель исчезает, исчезает доверие и любовь к правителю и рушатся главные принципы республики. Это может привести не только к гражданским войнам, внутренним распрям, но также и к исчезновению республики вообще.
Аристократия терпит ущерб, когда власть знати становится произвольной: при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у тех, которыми управляют. Монархии погибают, когда мало-помалу отменяются прерогативы сословий и привилегии городов. В первом случае идут к деспотизму всех; во втором — к деспотизму одного. Принцип монархии разлагается также, когда высшие должности в государстве становятся последними ступенями рабства, когда сановников лишают уважения народа и обращают их в жалкое орудие произвола. Принцип деспотического государства непрерывно разлагается, потому что он порочен по самой своей природе.
Действительно, государство, в котором нет законов, в котором правитель сам распоряжается жизнью или смертью своих подданных, не может благополучно сосуществовать долгое время.
«Республика по природе своей требует небольшой территории, иначе она не удержится. В большой республике будет и больше богатства, а следовательно, и неумеренные желания»[1]. В этом мы можем убедиться на примере падения в 1798 году Венецианской республики.
«Если принципы правления разложились, самые лучшие законы становятся дурными и обращаются против государства; когда же принципы здравы, то и дурные законы производят такие же последствия, как и хорошие; сила принципа все себе покоряет»[1].
Это и есть последствия разложения принципов того или иного образа правления. То есть, падет государство или нет зависит от того насколько принципы образа правления ему соответствуют.
По моему мнению, почти во всех современных развитых странах принципы правления соответствуют своим образам правления, а если нет, то ведется работа в этом направлении: принимаются различные законы, мероприятия, между странами ведутся переговоры. Именно поэтому государства не распадаются, сократилось количество войн.
Несмотря на то, что вопрос о том, в какой мере можно провести классификацию различных форм политического строя, четко не сформулирован, Ш.Монтескье внес огромный вклад в решение этой проблемы. Он заключается именно в том, что ученый взялся вновь рассмотреть эту проблему в ее совокупности, сочетая анализ различных типов государственного строя с анализом соответствующих общественных структур таким образом, что каждая из форм правления предстает одновременно как определенное общество. Связь между политическим режимом и обществом устанавливается совершенно четко, и в первую очередь путем сопоставления размеров территории, занимаемой той или иной общественной системой[2].
Ш.Монтескье в своем произведении много рассуждает о свободе вообще. Он говорит, что у слова «свобода» столь много разнообразных значений, что запомнить все было бы очень сложно. Каждый по-своему истолковывает это слово. Но, говоря о политической свободе, автор подразумевает под ней совсем не то, что можно делать все, что заблагорассудится. Свобода – это право делать все, что дозволено законом.
«Демократия и аристократия не являются государствами, свободными по самой своей природе. Политическая свобода имеет место лишь при умеренных правлениях. Однако она не всегда встречается и в умеренных государствах; она бывает в них лишь тогда, когда там не злоупотребляют властью»[1].
Здесь Ш.Монтескье приводит в пример государственное устройство Англии. И, наконец, говорит о разделении властей, о том, что каждое государство имеет три рода власти: исполнительную, законодательную и судебную. Он пишет о разделении властей именно в этой книге, потому что политическую свободу неразрывно связывает с разделением властей. Автор считает, что государство не свободно, пока в нем нет отдельных вышеназванных ветвей власти. Именно это и является показателем политической свободы государства.
«В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. В силу первой власти государь или учреждение создает законы, временные или постоянные, и исправляет или отменяет существующие законы. В силу второй власти он объявляет войну или заключает мир, посылает или принимает послов, обеспечивает безопасность, предотвращает нашествия. В силу третьей власти он карает преступления и разрешает столкновения частных лиц. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - просто исполнительной властью государства»[1].
Писатель говорит о том, что соединять законодательную и исполнительную власть нельзя ни в коем случае, иначе законодатель может издать тиранические законы и обеспечить их исполнение. Нельзя также и соединять судебную власть с остальными ветвями. В случае соединения с законодательной властью жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, потому что судья станет законодателем. Это значит, что любой вынесенный приговор может быть изменен и истолкован как закон в соответствии с настроением и личными пристрастиями судьи – законодателя. Если же власть судебная и власть исполнительная, то судья мог бы угнетать граждан, потому что он исполняет законы. Ш.Монтескье приводит в пример турков и Италию, где все три ветви власти были соединены. В Турции царствует ужасающий деспотизм, а в Италии свободы меньше, чем в монархиях. Зато в Англии посредством законов установлена прекрасная система равновесия властей.
В чьих же руках должны быть сосредоточены ветви власти? Отвечая на этот вопрос, Ш.Монтескье говорит, что исполнительная власть должна быть сосредоточена в руках монарха, потому что эта сторона правления всегда требует быстрого действия, лучше выполняется одним, чем многими.
Действительно, даже в современных государствах исполнительная власть принадлежит президенту (например, в России) или королеве (в Великобритании). Это оказалось оптимальным решением проблемы: в чьих же руках должна быть исполнительная власть? Ш.Монтескье остановился на ней подробно, и этим его выводом мы пользуемся и по сей день.
Но: все, что зависит от законодательной власти, часто лучше устанавливается многими, чем одним.
« Если бы не было монарха, и если бы законодательная власть была вверена известному количеству лиц из числа членов законодательного собрания, то свободы уже не было бы: обе власти оказались бы объединенными, так как одни и те же лица иногда пользовались бы - они всегда могли бы пользоваться - и тою. и другою властью. Свободы не было бы и в том случае, если бы законодательное собрание не собиралось в течение значительного промежутка времени, так как тогда произошло бы одно из двух: либо законодательная деятельность совсем прекратилась бы, и государство впало бы в состояние анархии, либо эту деятельность приняла бы на себя исполнительная власть, вследствие чего эта власть стала бы абсолютной»[1].
Если же исполнительная и законодательная ветви власти не будут иметь права приостанавливать действия друг друга, то законодательное собрание может стать деспотическим, так как имея возможность предоставить себе любую власть, какую оно только пожелает, оно уничтожит все прочие ветви власти. Исполнительная власть ограничена по своей природе, поэтому нет надобности ограничивать ее еще как-то.
Примерно на этом заканчивается описание Ш.Монтескье политической свободы в ее отношении к государственному строю. Далее он начинает описание политической свободы в отношении к гражданину. Если в первом случае она устанавливается вышеописанным нами распределением трех властей, то во втором случае ее следует рассматривать с иной точки зрения; тут она заключается в безопасности или уверенности гражданина в своей безопасности.
«Свобода философская состоит в беспрепятственном проявлении нашей воли, или, по крайней мере, (по общему смыслу всех философских систем) в нашем убеждении, что мы ее проявляем беспрепятственно. Свобода политическая заключается в нашей безопасности или, по крайней мере, в нашей уверенности, что мы в безопасности. Эта безопасность всего более подвергается нападениям в уголовных процессах по обвинениям публичного или частного характера. Поэтому свобода гражданина зависит главным образом от доброкачественности уголовных законов»[1].