Жестокий век – жестокие сердца. "Золотой век", когда привилегии помещиков и крепостной гнёт достигли наивысшего развития.
Время, когда "северная Минерва", носившая маску просвещённой государыни и играя в либерализм, как справедливо заметил А.С. Пушкин: "…знала плутни и грабежи своих… (подчинённых), но молчала. Одобренные таковою слабостью, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдалённые родственники временщика с жадностию пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста всё крыло, и всё было продажно. Таким образом, развратная государыня развратила своё государство", рассуждала о том, что России нужны "совершенные законы", которые "по велению разума" смогут изменить жизнь в интересах народа.
Время Емельяна Пугачёва, потрясшего до основания абсолютистское государство и крепостнический строй. И сделавшего политику правительства Екатерины II еще более жестокой.
"Екатерина уничтожила звание (справедливее, название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т.е. свободных хлебопашцев) и закрепила вольную Малороссию и польские провинции. Екатерина уничтожила пытку – а тайная канцелярия процветала под её патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешёл из рук Шешковского в темницу, где и находился до самой смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами – и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность" – так обличал Пушкин "Золотой век" Екатерины.
В это тёмное царство, полное мучений, нужды и страданий, людского горя и глухого "стона", неожиданно ворвался луч солнечного света. Страна была похожа на растревоженный улей, все говорили о Французской революции.
Екатерина II стала со страхом говорить "об ужасах царства народа… царства самого ужасного из тиранов – царства черни". Её тревожило, как бы "эта французская мода не превратилась в эпидемию" и не перенеслась бы в Россию, где восставший народ мог бы напомнить времена "маркиза" Пугачёва.
Начались преследования свободолюбивых и прогрессивно мыслящих людей в России. Среди них находился и А.Н. Радищев, который не побоялся поднять голос в защиту многомиллионных народных масс.
Александр Николаевич Радищев родился 20 августа 1749 года в Москве, в семье потомственного дворянина, коллежского асессора Николая Афанасьевича Радищева, из дворян была и его мать Фёкла Степановна Аргамакова.
В доме родителей Саша не видел сцен расправы с крепостными, но, не мало слышал рассказов о жестоких соседях-помещиках, среди которых ему запомнился некто Зубов, который кормил своих крепостных, как скот, из корыт, а за малейшую провинность безжалостно сёк.
О гуманном отношении Радищевых к своим крепостным свидетельствует тот факт, что во время восстания Пугачёва, крестьяне доказали свою любовь и отплатили добром за добро. Как рассказывал сын писателя Павел: детей "раздали по мужикам", они "не выдали, а жёны их марали маленьким господам лица сажею, боясь, чтобы бунтовщики не догадались по белизне и нежности их лиц, что это не крестьянские дети, обыкновенно замаранные и неопрятные. Ни один из тысячи душ не подумал донести на него…".
Начальное образование Саша получил в Москве, в доме дяди М.Ф.Аргамакова, профессора только что открывшегося Московского университета.
Уроки демократически настроенных профессоров, труды М.В.Ломоносова, русские книги и журналы были первым учебным чтением, научившим юношу ценить науку и любить русский народ.
В Пажеском корпусе юный Радищев выделялся среди воспитанников "успехами в науках и поведением". Там он подружился с Алексеем Кутузовым. Оба юноши были влюблены в русскую литературу, общались с известными русскими писателями, которые горячо спорили и мечтали о том времени, когда изящная словесность покинет, наконец, стены аристократических салонов.
В Лейпцигском университете, где он с двенадцатью лучшими учениками из России слушал лекции по словесности, философии, изучал химию, медицину, немецкий, французский и латинский языки, но мы "мыслить научились", как указывал сам Радищев по книге Гельвеция "Об уме". Друзья Радищева пытались связать идеи европейского Просвещения с русским общественным движением. Александр Радищев и Фёдор Ушаков предлагали решительную борьбу за свободу народа и готовили себя к ней.
Именно в этот период Радищев ясно осознал, что одними только научными познаниями не измеряется ценность человека. Главное – это умение постоять за свои убеждения.
Испытанием мужества обернулось для Радищева столкновение студентов с жадным, обкрадывающим, унижающим и оскорбляющим студентов майором Бакумом. "Карманные пистолеты, заряженные дробью.… В жару исступления чего не могло бы случиться", но оружие не пригодилось. На собственном опыте юноша убедился, что грубой силе полицейского государства может быть и должна быть противопоставлена сила убеждений, духа высокоодарённой и высоконаправленной личности, живущей идеалами добра и справедливости.
Другим жизненным испытанием для молодого Радищева была смерть Ф.В. Ушакова, человека выдающихся способностей и твердых убеждений. Ушаков завещал Радищеву никогда не изменять собственным убеждениям, твёрдо стоять за них: "Прости теперь в последний раз, – говорил Ушаков. – Помни, что я тебя любил, помни, что нужно в жизни иметь правила, дабы быть блаженным, и что должно быть тверду в мыслях, дабы умирать бестрепетно!".
И Александр Радищев дал клятву верности завету Фёдора Ушакова. "…Слова его громко раздалися в моей душе, и неизгладимою чертою ознаменовались в памяти. Поживут они всецелы, доколе дыхание в груди моей не исчезнет и не охладеет в жилах кровь".
"Истоки подвига Радищева именно в этих чувствах и мыслях, всколыхнувших его внутренний мир и заставивших задуматься над собственной жизнью" – нельзя не согласиться со словами
А.Г. Татаринцева, что истоки жизненного подвига Радищева, именно в верности и следовании до конца своим убеждениям.
Вся дальнейшая жизнь автора "Путешествия" свидетельствует о верности этой клятве.
Позднее, в 1773 – 1775 годах, верность идеалам Ушакова прошла первую проверку, когда Александру Радищеву пришлось пойти на разрыв со своим самым близким другом Алексеем Кутузовым, когда выяснились их принципиальные расхождения в отношении к жизни и существующему строю. А.М. Кутузов, решив устраниться от активной борьбы с повсеместным злом, стал франкмасоном – членом Петербургской ложи религиозно-мистического общества, куда входило немало "екатерининских вельмож".
Умение постоять за свои убеждения, за свои идеалы, за справедливость, за добро – первые и самые необходимые требования, о которых должен задуматься начинающий журналист.
Радищеву была уготовлена другая судьба. Вернувшись на родину, он понял, что здесь никому не нужны молодые образованные люди, служители добра и справедливости.
Перед Радищевым выпало новое испытание сохранения верности своей клятве, как среди взяточников и казнокрадов не потерять своё достоинство, своё лицо, не продать душу "дьяволу". Со всем этим он столкнулся, поступив в Сенате, скромную должность протоколиста.
Перед молодым человеком открылась бездна человеческого горя, произвол помещиков и местных властей. Через два года, в мае 1773 года, Радищев перешёл на службу прокурором в штаб командующего 8-й Финляндской дивизии генерал-аншефа графа Я.А. Брюсова. Его наблюдения о действенном положении солдат в Южной армии позднее отразились в "Путешествии из Петербурга в Москву" в главе "Спасская Полесть":
"…Воины мои, почитались хуже скота. Не радели ни о здравии, ни прокормлении, жизнь из ни во что вменялася; лишались они установленной платы, которая употреблялась на ненужное им украшение. Большая половина новых воинов умирали от небрежения начальников или ненужныя и безвременныя строгости".
Радищев был подавлен всей несправедливостью военного судопроизводства. Обер-аудитору дивизии полагалось по службе подыскивать статьи законов, на основании которых военный суд выносил приговоры беглым рекрутам и провинившимся солдатам. Законы были жестокими, и за малейшую провинность солдат подвергали телесным наказаниям или осуждали на каторжные работы.
Не в силах мириться с этим беззаконием и поняв, что не в его силах что-либо изменить, Радищев подал в отставку. Но он не сдался, не изменил своей клятве, а нашёл свой метод борьбы, но позже, в "Путешествии", в главе "Зайцево".
Писатель вложит в уста судьи Крестьянкина, объяснит, почему тот покинул судейскую должность: "Нередко в затруднительных случаях, когда уверение в невинности названного преступником меня побуждало на мягкосердие, я прибегал к закону, дабы искать в нём подпору моей нерешимости; но часто в нём находил вместо человеколюбия жестокость, которая начало своё имела не в самом законе, но в его обветшалости. Несоразмерность наказания преступлению часто извлекала у меня слёзы. Я видел (да и может ли быть иначе), что закон судит о деяниях, не касаясь причин оные производивших".
Только материальные затруднения вынудили Радищева вернуться на службу помощником графа Александра Романовича Воронцова, начальника Петербургской таможни. Радищев объявил беспощадную войну контрабандистам, взяточникам, иностранным авантюристам и казнокрадам. Он с позором выставил купца, желавшего подкупить его ассигнациями.