Шибаева Л.
Эта статья пишется в помощь тем, кто начинает в журналистике самоучкой и хочет стать профессионалом. А также тем профессионалам, которые во все времена обучают новичков и внештатных авторов.
Итак, о жанрах...
Придется опровергать
Что такое жанр?
Большинство журналистов-практиков ответ на этот вопрос считает бесполезным. Жанрами просто пользуются, без всякой теории.
Из определений со школьных лет в памяти оседает: "устойчивая форма".
Форма чего?
В самом общем смысле - форма отражения действительности. В практике закрепляется (судя по ответам многих знакомых газетчиков) более простое, конкретное - "форма журналистского произведения". Тогда, стало быть, признак жанров - это усвоение образцов для писания заметки, статей, рецензий... Произведения при этом получаются похожими не столько на образцы, сколько друг на друга, стандартными... Так ведь форма-то - устойчивая!
Не удивительно, что молодые журналисты, желающие творить и самоутверждаться, не желают определять понятие жанра, а начинают с протеста:
- А для чего это нужно - изучать жанры? Чтобы писать, как все? Но все самые лучшие, знаменитые, как раз отличаются!...
- Главное, писать талантливо и от души, а не по учебнику теории.
- Читатели вообще никаких жанров знать не знают! Им все равно, как называется, лишь бы интересно и по делу...
Значит, нужно еще доказывать, что выражению творческой индивидуальности жанры не помеха, а помощь.
Объяснять, кем и для чего создана система журналистских жанров.
А что касается читателей, то их интересы в этих вопросах как раз имеют ключевое значение! Но мнение об их некомпетентности придется еще опровергать...
К вопросу о происхождении
Прежде всего, заметим, что очерк от фельетона читатели явно отличают. И когда сами пишут в газету (как умеют, от души), произведения их по форме удивительно напоминают популярные журналистские жанры: заметку, зарисовку, информационную корреспонденцию. Для объяснения этого явления служит "теория порождающей модели": читатели (и, кстати, начинающие журналисты тоже) принимают за образец тексты из той же газеты, в которую они обращаются. Конечно, при этом они не думают, что творят в определенном жанре. (Но ведь и герой комедии Мольера тоже никогда не подозревал, что всю жизнь он говорил прозой!) Больше того: читатели могут и не догадываться, насколько умело они пользуются основными жанрами современной журналистики. И насколько значительна их, читателей, роль в сохранении этих "устойчивых форм".
В самом деле, ведь не авторами учебников жанры придуманы. И самый удачливый и талантливый журналист в одиночку жанра не создаст, а может оказаться всего лишь первооткрывателем, выразителем того нового, что уже созревало в сознании общества.
И необычность содержания сама по себе не гарантирует возникновения небывалой формы. Наоборот, довольно часто новейший жизненный материал подается в самых привычных, испытанных формах. Пример? В середине ХХ века человечество сделало первые шаги в космос, об этом были написаны миллионы газетных строк - лучшими перьями. И... все в старых жанрах - репортажа, интервью, очерка...
Мир изменился, но этого оказалось недостаточно для изменения в системе жанров.
Надо было еще, чтобы изменился взгляд человека на мир.
Ведь почему, например, так поздно (сравнительно поздно, конечно), появился жанр интервью? Казалось бы, он должен был оказаться одним из первых в журналистике. Ведь задавать вопросы каждому человеку привычно с детства; мировая литература накопила огромный опыт оформления диалога - от античных философов и драматургов... Однако сложнейший жанр - памфлет - широко использовался уже в 17 веке, а простое интервью созревало аж до второй половины 19-го! Журналисты, несомненно, и раньше добывали материал путем расспросов, но излагали полученные сведения одним сплошным куском, опуская вопросы. Почему?
Должны были созреть плоды антифеодальных революций, накопиться определенные демократические традиции, осознаться ответственность власти перед обществом. Мыслимо ли было, к примеру, задавать вопросы "от имени читателей" абсолютному монарху? Или даже министру-вельможе?
Чтобы в обществе стало принято публично спрашивать и отвечать, должны были измениться не только социальные отношения, но и этикет в самой области информации.
"Постоянно установленные обычаи - этикеты порядка осмотра мира (как мне кажется) называются жанрами". [1]
Это предположение высказано теоретиком литературы и кино В. Б. Шкловским. Оно применимо и к теории журналистики.
Хорошая и практичная теория
"Этикеты порядка осмотра мира"...
Что ж, в сущности, этикет - это тоже устойчивая форма. Привлекательно то, что речь идет о форме творческого поведения, действия. Ведь для журналиста важнее всего научиться действовать, работать в жанре!
Теория, предложенная Шкловским, может быть принята за основу, потому что она практична.
Прежде всего, она объясняет, как формируется жанр и какое значение он имеет для автора и для читателя.
"Человеческое сознание исследует внешний мир, не восстанавливая каждый раз всю систему поиска. Внутренние связи становятся настолько привычными, что как бы отсутствуют"... [2] - так описывает Шкловский процесс установления в общественном сознании "порядка осмотра мира". Сказывается и входит в обычай определенная система познавательных операций, закрепляется система сигналов, общая для тех, кто исследует действительность, и тех, кому будет об этом рассказано.
"Жанр-конвенция-соглашение о согласовании сигналов". Так называет Шкловский негласный, незаметный договор между авторами и читателями о том, "в какой системе расположены те явления, которые подвергнуты анализу" [3].
Медленно, усилиями тысяч известных и неизвестных творцов, общество вырабатывает наиболее эффективные "порядки осмотра мира", отбирает методы познавательной деятельности... И закрепляет в жанрах:
- лучшие технологии работы с информацией,
- наборы интеллектуальных операций,
используемые всеми "договаривающимися сторонами".
(Вот почему люди, не получившие специального образования, все равно пишут часто в каком-то жанре, даже не осознавая этого).
..."Автор часто сообщает в начале произведения, что оно роман, комедия, элегия или послание. Он как бы указывает способ слушания вещи, способ восприятия структуры произведения" [3], - пишет Шкловский. Это относится и к писателям, и к кинорежиссерам, и к журналистам. Если журналист соблюдает закрепленные в жанре правила работы с информацией, то может рассчитывать, что его поймут правильно. Читателю о договоре (о тех же правилах) напоминают рубрики, указывающие на жанр: "Очерк", "Обозрение", "Фельетон"... Готовят к тому, как следует воспринимать напечатанное ниже.
"Конвенция" действует долго. Жанры, в чем-то изменяясь, остаются самими собой всегда. А некоторым уже по нескольку сотен лет!
Что будет, если договор нарушить?
Об этом сам Шкловский "...когда-то рассказал Владимиру Маяковскому анекдот. Проповедник в сельской церкви произносит проповедь, паства рыдает. Один из слушателей сидит совершенно спокойно. Его спрашивает сосед: почему ты не плачешь? И тот отвечает: я не здешнего прихода.
Владимир Владимирович считал, что ответ правильный. Слушатель не знал конвенцию трогательного и смешного в этом приходе, не знал, как и к чему здесь относятся".
Нарушителя конвенции просто не поймут - в лучшем случае читатель отложит газету. А вот если в результате нарушения законов жанра поймут не так, дело может дойти и до обращения в суд.
Закон суров, но это закон
Но как быть тогда со свободой творчества, выражением индивидуальности? С новаторством, наконец?
Законы жанра таковы, что оставляют творческой личности достаточно большой простор для самовыражения. Можно экспериментировать в области композиции, излагать собственным стилем, искать оригинальные формы подачи материала... и даже вообще в процессе писания не вспоминать о жанре.
При условии, что, начиная с замысла, с задания и во время сбора материала, и при обдумывании собранных данных - интуитивно или сознательно - все основные законы жанра будут соблюдены.
Теперь самое главное - понять, что же это за правила, обычаи, этикеты, которые нельзя нарушать.
Что в жанре подвижно и подвержено свободным изменениям, а что - постоянно и нерушимо?
Постоянной остается (единственно) предметно-функциональная природа жанра, то есть зависимость "порядка осмотра мира" от предмета нашего внимания и цели нашей работы с информацией.
Каждый жанр постоянно связан с определенным типом жизненного материала.
Каждый жанр предназначен для решения определенной информационной задачи.
Для решения самых распространенных типовых задач выработаны общие способы. Каждому жанру соответствует определенный метод работы с информацией.
Четкое следование методу определяет внутреннюю форму произведения.
Предмет, функция, метод - три несущих кита, три нерушимых столпа, на которых держится жанр.
При сохранении необходимых связей и зависимостей между ними возникает та самая "устойчивая форма", в которой читателю удобнее всего воспринимать авторскую мысль.
И складывается эта форма как бы сама собой, пишется легко, "на одном дыхании" - как будто готовое произведение возникло в голове сразу целиком и обрело черты вполне определенного жанра. Это каждый раз кажется чудом, переживается как неожиданная удача, а на самом деле подготавливается соблюдением определенных условий. Закон срабатывает с обыкновенной точностью, и все.
Каждая из трех основных "опор" жанра заслуживает отдельного и более внимательного рассмотрения. Есть и другие устойчивые параметры жанра, например, масштаб, в котором рассматривается действительность, или отдельные черты стиля... Но о них - позже, когда дело дойдет до характеристики конкретных жанров.