Г.В. Оглезнева, Иркутский государственный университет, кафедра отечественной истории
Судьбы духовной книги в Сибири не раз были объектом исследования [1]. Вместе с тем существует ряд сюжетов, которые требуют дальнейшего изучения. Прежде всего, это выявление некоторых региональных особенностей распространения и бытования духовной литературы с учетом того, что Восточная Сибирь в этом отношении изучена хуже [2]. В исследованиях, посвященных первой половине XIX в. больше внимания уделялось распространению светской книги, что отражает объективные изменения книжного репертуара в Сибири, но сужает возможности сравнительного анализа путей духовной и светской книги к читателю. Наконец, проблема изучения читателя всегда актуальна и практически неисчерпаема.
Церковь в XVIII - первой половине XIX вв. представляла собой ту организационную структуру, которая не только была заинтересована в регулярном поступлении книг в этот отдаленный от центров книгопечатания регион, но и способна обеспечить проникновение книги всюду, где были монастыри и приходы.
Книги в Иркутск привозили почти исключительно из Московской синодальной типографии, причем Иркутская духовная консистория сталкивалась с теми же трудностями, что и Тобольская. Как отмечает Л.А. Ситников, одним из ранних способов доставки книг в Сибирь была посылка нарочных с поручениями [3]. В Иркутской епархии такой способ, видимо, продержался дольше, чем в Тобольской. Из документов видно, что в 1787 г. из Московской синодальной типографии церковные книги "разного звания" для епархиальных церквей получал ключарь Иркутского Богоявленского собора Иван Журавлев [4]. В дальнейшем основным способом доставки литературы в Восточную Сибирь, как и в Западную, становятся оказии. Среди купцов, так или иначе участвовавших в этом, источники называют тотемских купцов А. Кузнецова и А.И. Касвинова, иркутских - Н.П. Мыльникова и Н. Мичурина, московского купца И.И. Крашенинникова. При этом доставка книг играла некоторую роль в их торговых делах. Так, тотемский купец А. Кузнецов в 1788 г. соглашался перевезти книг на 428 руб. 11 коп. при том, что за упаковку и доставку ему будет уплачено 71 руб. 88 коп., что составляло около 15% общих расходов на книги [5]. Однако в конечном итоге книги доставил не он, а его приказчик А.И. Касвинов на тех же условиях. За "убирку" и доставку книг в 1797 г. была установлена такса 10% на рубль [6]. В конце 40-х гг. XIX в. книги из Московской типографской конторы отправлялись в Иркутск "на подводах подрядившегося к сей конторе московского купца И.И. Крашенинникова" [7]. Очевидно, некоторый доход от перевозки книг способствовал тому, что особых задержек с доставкой литературы в Иркутск не отмечено. Как бы в противовес печальной истории, приключившейся с книгами, предназначенными для Тобольской епархии в 1796-1800 гг. [8]. Иркутская духовная консистория без особых трудов получила партию книг в 1797 г. При этом синодальная типография предполагала либо отправить книги почтой в течении 6 лет, либо предлагала консистории изыскать оказию. Это и было сделано, и все книги поступили в один год благодаря Н.П. Мыльникову и Н. Мичурину. Правда, речь шла не о тысячах экземпляров, а лишь о 236, но и расстояние от Москвы до Иркутска было больше, чем до Тобольска, следовательно, доставка была сложнее.
Другие способы книгораспространения - покупка книг духовного содержания в лавках, магазинах, на ярмарках для жителей Восточной Сибири были объективно затруднены, поскольку книжная торговля была развита слабо. К тому же синодальная типография стремилась остаться главным поставщиком духовной литературы в регион и рекомендовала епархиальным архиереям рекламировать выписку книг именно оттуда, а не покупку их на ярмарках (1818 г.) [9]. В конце XVIII - первой половине XIX вв. для Восточной Сибири, как и для Западной, был характерен механизм административного книгораспространения, подробно рассмотренный Л.А. Ситниковым. Можно выделить некоторые, хотя и не принципиальные различия в схеме отношений между инстанциями на пути богослужебных книг, с одной стороны, и догматической, учительной и прочей литературы - с другой. B конце XVIII - первой половине XIX вв. все имеющиеся в Иркутской епархии церкви были снабжены богослужебными книгами, и теперь основной задачей духовенства являлось их периодическое обновление. Лишь для новых храмов консистория по своему усмотрению заказывала необходимые издания в синодальной типографии. Остальные приходские церкви и монастыри сами выступали инициаторами заказа утраченных или находившихся "в крайней обветшалости" книг. Фонды Иркутской духовной консистории в ГАИО содержат немало отношений благочинных по этому поводу. В этих случаях при реестре заказываемых книг прилагались деньги, которые консистория пересылала в Москву. Догматическая и учительная литература также могла присылаться по заказам причтов, но преимущественно она поступала по инициативе Синода и распределялась по распоряжению епархиального архиерея между монастырями и "знатнейшими приходскими церквями". Среди книг, присланных таким образом в Иркутскую епархию, источники называют "Наставления о собственной всякого христианина должности с кратким христианским учением"(1792 г., 142 экз.), "Пастырское увещание" (1817 г., 190 экз.), "Слова к московской пастве, в первый год управления ею говоренные и житие преподобного Сергия Радонежского и всея России чудотворца из достоверных источников почерпнутое синодальным членом преосвященным Филаретом" (1823 г.)," Служба преподобному Иннокентию, епископу Иркутскому" (1830 г.) и др.
Сохранилась подробная роспись полученных в 1797 г. 30 наименований книг в 236 экземплярах. По ней видно, что преимущественное право на книги имели архиерейский дом, библиотеки духовной семинарии и Иркутского Богоявленского собора (они получили по 18 - 25 названий книг). Во вторую очередь обеспечивались монастыри - Вознесенский, Киренский, Селенгинский, Посольский (10 - 13 названий). Значительно меньше досталось книг Якутскому монастырю и градо-иркутским церквям. а также сельским храмам Иркутской епархии (2 - 5 книг). Самые отдаленные церкви - Олекминская, Камчатская и некоторые забайкальские храмы получили по одной книге - "О церкви и таинствах, служащих к увещанию старообрядцев", которая поступила в епархию в количестве 25 экземпляров [10]. Большую часть присланных книг составляли творения Иоанна Златоуста, его беседы о покаянии, на бытие, к антиохийскому народу, сборники поучительных слов и бесед - всего 10 названий в 94 экземплярах. Некоторые издания, напротив, поступили всего в 2 - 4 экземплярах - "Пращица" или "Священная история" Севера Сульпиция.
В случае, если издание присылалось в епархию в небольшом количестве, его распределяли по монастырям, где и потребность в книгах, и возможности их приобретения были больше, чем у приходских церквей. Однако существовали и различия. Например, Киренский монастырь обычно сразу отправлял деньги за полученные книги, а Селенгинский, получив в 1825 г. один из трех поступивших в епархию трехтомников Василия Великого, сообщал, что не может сразу выслать 14 рублей за это издание, но обещал сделать это, как только деньги будут получены из Верхнеудинского уездного казначейства [11].
Как известно, рассылка реестров с указанием имеющихся в продаже книг и их стоимости практиковалась с середины XVIII в., но практическое значение их было не очень велико. Некоторую роль играли рекламные извещения об издании отдельных книг. Показательна история распространения в Иркутской епархии книги Иерузалема "Размышления о важнейших истинах религии " (в 4 т., пер. с нем.). В 1818 г. епископ Михаил выписал 60 экземпляров этого издания на основании рекламного листка с отзывом Н.М.Карамзина: "оживляемая гением, возвышает душу читателя" [12]. Книги были распределены по всей епархии - 10 экземпляров в библиотеку духовной семинарии, остальные по 1 экземпляру во все монастыри и некоторые приходские церкви. Когда в 1831 г. вышло второе издание этой книги, духовная консистория лишь информировала об этом причты и поручала собрать сведения о желающих подписаться. Судя по сохранившимся материалам, уже в 20-е гг. XIX в. механизм прямого распределения духовной литературы дополняется посреднической деятельностью духовной консистории в продвижении к читателю тех или иных изданий. Консистория информировала, сами архиереи рекомендовали, а то и рекламировали отдельные книги. Среди таких книг - "Беседы на воскресные и праздничные дни и катехизис поучений в 8 т. Михаила, митрополита Новгородского (1823 г.), "Симфония из пяти книг Моисеевых" (1824 г.),"Надгробные слова Флешьера, епископа Нимского" (1825 г., пер. с фр.) и др. Особенно заметна посредническая роль консистории в распространении периодических изданий. С 1821 г. консистория не только регулярно рассылала извещения о продолжении издания "Христианское чтение", но и запрашивала, в частности, у настоятеля Киренского монастыря, какие книги получены в монастыре, соборе и купцом Петром Черепановым [13]. Столь же постоянным было участие епархиального начальства в пропаганде "Творений святых отцов", которые издавались с 1843 г. В 1859 г. ректор Московской духовной академии Сергий благодарил архиепископа Евсевия за содействие в распространении этого издания "между церквями и лицами" [14]. Пожалуй, наибольшее содействие оказывала консистория в распространении журнала "Воскресное чтение", которое в 1837 г., в первый год издания, архиерей предписывал выписать монастырям и церквям и потом до 1862 г. рассылал объявления об этом издании по приходам.
Даже без административного распределения консистория в первой половине XIX в. сохраняла свой контроль над репертуаром подписных изданий епархиальных церквей и монастырей. В 1861 г. обращение редакции журнала "Дух христианина " за содействием в распространении вызвало распоряжение архиепископа Евсевия о следующем порядке подписки на духовные издания: 1. Руководство для сельских пастырей; 2. Творения святых отцов; 3. Христианское чтение; 4. Воскресное чтение; 5. Душеполезное чтение; 6. Странник; 7. Дух христианина; 8. Духовная беседа; 9. Труды Киевской академии; 10. Православный собеседник; 11. Православное обозрение, - "так, чтобы последние не были бы выписываемые, если не будут выписаны первые по порядку" [15]. Список свидетельствует о повышении требований к периодике со стороны епархиального руководства. Ценность издания для приходских священников определяла его очередность в списке. Вместе с тем вряд ли у монастырей и причтов были средства, чтобы достичь хотя бы середины списка.