1.1 Валентность в работах зарубежных и отечественных лингвистов
Впервые понятие валентности ввел в лингвистику Л. Теньер в 1934 г. Рассматривая структуру фразы, Л. Теньер выделяет единства, организующим звеном которых может быть глагол, имя существительное, имя прилагательное или наречие. Выделенные структурные единства Л. Теньер обозначает как «вербальные, группирующиеся вокруг глагола, и соответственно – субстантивные, адъективные и адвербиальные «узлы» (Noeuds). Таким образом, фраза может состоять из нескольких узлов» [24, С.26].
Появившаяся в 1939 г. Работа Л. Фурке «Порядок элементов фразы в древних германских языках» во многом похожа на работу Л. Теньера. В данном случае следует отметить мнение обоих лингвистов, что «именно глагол с его окружением стоит в центре большинства европейских языков» [26, С.10]. В «Структуральном синтаксисе» Л. Теньер определяет валентность как «способность глагола управлять несколькими «участниками» [24, С. 15]. Под «участниками» (actants) понимается подлежащее и дополнение (прямое и косвенное). Среди «участников» соблюдается известная иерархия: подлежащее – первый участник, прямое дополнение – второй, косвенное дополнение – третий. При переходе из актива в пассив первый участник может поменяться местами со вторым участником.
Таким образом, подлежащее и дополнение с их характерными функциями во фразе перестают существовать как таковые, уступая место понятию первого и второго участника.
Число таких участников всегда ограничено, их можно сравнительно легко подсчитать, поэтому Л. Теньер кладет их в основу своей теории валентности. В свою очередь, обстоятельственные слова не подлежат исчислению – они могут присутствовать или отсутствовать во фразе, не влияя на вербальный узел. Поэтому Л. Теньер исключает обстоятельственные слова из своей теории валентности.
Согласно теории валентности Л. Теньер делит все глаголы на 4 группы:
1) глаголы с нулевой валентностью (les verbes avalents): to drizzle, to rain, snow, freeze;
2) глаголы одновалентные (monovalents) – непереходные: to doze, to travel, bark, blink, cough, faint;
3) глаголы двухвалентные (divalents) – имеющие двух участников. В традиционной грамматике – переходные глаголы: to answer, to attack, to begin, to grow, to keep, to love;
4) глаголы трехвалентные (trivalents). В традиционной грамматике нет обозначения для трехвалентных глаголов. Это такие глаголы, где налицо три участника: to say, to tell, to give, to present.
Л. Теньер указывает и на тот случай, когда не все участники выполняют все валентности глагола. Например:
The boy is reading.
The boy is reading a book.
Несколько иная трактовка наблюдается у Й. Эрбена. Подобно упомянутым лингвистам, Й. Эрбен исходит из понятия «глагольного предложения». Й. Эрбен в частности переводит термин «валентность» как «Wertigkeit». Валентность определяет структуру предложения. Й. Эрбен отступает от норм традиционной грамматики: у него также стираются грани между дополнением и подлежащим. Новым является то, что к участникам относятся также обстоятельства, предикативное определение и предикатив.
Й. Эрбен выделяет четыре основные структурные модели простого предложения [25, С. 45]:
1) с одновалентным глаголом: The woman is napping.
2) с двухвалентным глаголом: The cat caught a mouse.
3) с трехвалентным глаголом: The mother teaches her daughter to sew.
4) с четырехвалентным глаголом: The father is writing a letter to his son with the pen.
Й. Эрбен учитывает также наличие необходимых обстоятельств в качестве участников.
Г. Гельбиг присоединяется к мнению лингвистов, что «в настоящее время является неоспоримым тот факт, что каждый глагол в предложении имеет потенциально определенное количество пустых клеток, обусловленное его валентностью. Эти «пустые клетки» могут быть заполнены – обязательно или факультативно» [27, С. 30].
Г. Гельбиг, как и другие лингвисты, исследующие вопросы валентности, различает «3 вида валентности – логическая валентность, синтаксическая валентность и семантическая валентность.
Логическая валентность является экотранслингвистической и универсальной. Под понятием логической валентности понимается факт, что соотношения явлений действительности возможно сформулировать как известные структуры высказывания, т.е. как логические предикаты с n-ным количеством пустых клеток (аргументов). Лингвистическая реализация предикатов и аргументов (например, их принадлежность к классу слов) является несущественной на этом уровне.
Семантическая валентность. Понятие семантической валентности исходит из того факта, что глаголы требуют определенных контекстуальных партнеров с определенными признаками значения, при этом другие контекстуальные партнеры с другими признаками значения исключаются.
Таким образом, можно, например, объяснить, что предложения типа Peter dies sometimes, несмотря на синтаксически безупречное построение, семантически невозможно, т.к. глагол “to die” обозначает единичное точное событие, которое по отношению к одному индивидууму невозможно связать с наречием, обозначающим повторение действия. Тем самым семантическая валентность регулируется «терпимостью» или «нетерпимостью» признаков значения глагола и его участников.
В отличие от логической и семантической валентности, синтаксическая валентность предполагает обязательное или факультативное заполнение «пустых клеток» определенным количеством и видом участников» [27, С. 35-40].
Конечно, эти различные виды валентности тесно связаны между собой. Но они не идентичны. Например, английские глаголы “to help” и “to support” оба идентичны по смысловому содержанию, но отличаются друг от друга в синтаксической реализации – to help + dative case, to support + accusative case. То же самое показывают примеры в сравнении с другими языками. Например – соответствующие упомянутым английским глаголам глаголы русского языка – помогать + дательный падеж, поддерживать + винительный падеж, глаголы немецкого языка – helfen + Dativ, unterstǖtzen + Akkuzativ, где несмотря на понятийную общность, реализация не имеет ничего общего.
Из всего сказанного вытекает, что только дифференциация и связь между этими различными уровнями соответствует диалектике структуры и функции языка.
Если принять во внимание, что языковые знаки являются системой, то становится ясным, что общая связь реальности, сознания и языка в специальной области валентности проявляется как связь логической, семантической и синтаксической валентности.
В советскую лингвистику понятие валентности ввел С. Д. Кацнельсон и определил ее как «свойство слова определенным образом реализовываться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами» [9, С. 35].
Понятие синтаксической валентности находит дальнейшее развитие в работах Ю. Апресяна. Ю. Апресян в частности определяет валентность следующим образом: «… классы лексических элементов можно описать через синтаксис - на основе дифференциальных синтаксических признаков, т.е. валентностей (синтаксических значений) лексических элементов. В один класс объединяются те лексические элементы, которые характеризуются одинаковым набором валентностей, при этом валентность лексического элемента определяется на основе дистрибутивных и трансформационных критериев» [10, С. 110].
Ю. Д. Апресян делит валентность на три вида: семантическую, лексическую и синтаксическую.
Семантическая валентность допускает соединение словарных единиц при наличии одного определенного семантического признака в слове, лексическая – допускает соединение слов только с определенным количеством слов, синтаксическая валентность имеет в виду способность отдельных словарных единиц управлять другими или быть управляемыми.
При определении лексической и семантической валентностей нельзя ограничиваться только констатацией строгого отбора лексического материала. Следует отметить, что лексическая валентность связана с такими экстралингвистическими факторами, как логика мышления и «чувство языка».
“Чувство языка” не имеет единого определения, а те, которые наличествуют в лингвистике, расплывчаты. Думается поэтому, что при полной характеристике лексической и семантической валентности следует упомянуть не «чувство языка», а лексико-семантическую терпимость словарных единиц.
Б. М. Лейкина расширяет понятие валентности, относя последнее не только к слову, но и к другим языковым элементам. Она различает лингвистическую вероятность и валентность. «Валентность – это факт языка. В речи выступают не возможности связей, а самые связи – реализация валентности» [11, С. 47].
В. Адмони считает оба понятия синонимами. Действительно, в речи выступают сами связи, т.е. реализация валентностей. Но не следует забывать, что «при анализе слова (словарной единицы) на валентность имеется в виду не только «реализация», вернее реализованная валентность, а и та, что «дремлет». Таким образом, при полном анализе валентности какой-либо словарной единицы следует говорить и о «потенциальной реализации валентности». Это может быть мало употребительный или даже только возможный факт реализации валентности» [12, С. 38].
Валентность и есть лингвистическая вероятность при сочетании словарных единиц друг с другом. Факт же сочетаемости – это уже случившееся. Таким образом можно было бы говорить о «реализованной и нереализованной валентности аналогично активному и пассивному словарному запасу каждого индивидуума» [12, С. 111-117].
В работах В. Адмони валентность рассматривается как двоякое явление, т.е. происходит деление валентности на обязательную и факультативную. Валентные слова обозначаются В. Адмони как «сочетательные возможности». Некоторые из этих сочетательных возможностей являются обязательными, т.е. без них часть речи вообще не может фигурировать в высказывании. Другие сочетательные возможности являются факультативными, т.е. их наличие не обязательно для грамматически правильного высказывания.