Не лучше дела обстояли и с Пруссией. Талейран пытался заручиться поддержкой пруссаков в борьбе с Австрией. Он несколько раз посылал предложения о создании франко-прусского союза, в котором должны объединиться средства и военные силы, но всякий раз получал отказ. В Берлине не верили в надёжность и стабильность Директории.
В это время Англия находилась в состоянии изоляции. Кроме того, ей приходилось действовать против флотов трёх держав: Франции, Испании и Голландии. Это положение усугублялось кризисом в экономике страны. Англии была необходима передышка, чтобы накопить силы. Она искала возможности мирных переговоров. Директория пошла навстречу.
Местом переговоров выбрали город Лилль - городок, между Лондоном и Парижем. Основным требованием Директории был возврат Англией всех завоеваний, отнятых у Франции, Испании и Голландии. Тактика Талейрана была проста: наносить постоянные, мощные удары по экономике англичан, не давать им подниматься, чтобы уничтожить их как торговых конкурентов. Уже намечались сдвиги в ходе переговоров, как после 18 фрюктидора, новый состав Директории взял курс на конфронтацию с Англией. Поддержка жесткой позиции директоров стала для Талейрана вопросом не только карьеры, но и личной безопасности. Он уступил. Последние возможности для англо-французского соглашения были утрачены.[124]
Отношения с Россией стояли далеко не на последнем месте. Этой стране стали уделять в Париже особое внимание после смерти Екатерины II в 1796 году. Нормализация отношений с Российской империей стала одной из важных задач внешней политики Директории. Это необходимо было сделать для того, чтобы изолировать Англию, лишить Австрию русской поддержки, прорвать внешнеполитическую изоляцию Франции. Российская империя представляла собой заманчивый рынок сбыта французских товаров, потеснённых во время колониальных потерь французов. Главная же цель сближения с Россией - её нейтрализация и недопущение в антифранцузскую коалицию. Параллельно министр внешних сношений вел переговоры о военно-политическом сотрудничестве с Пруссией, которые в Париже даже надеялись закрепить формальным соглашением.
Но уже через несколько месяцев после прихода Талейрана во внешнеполитическое ведомство, он убедился в нереальности своих замыслов в силу того, что император Павел I крайне отрицательно относился к французской республике. Политика Павла I, по словам Талейрана, «наименее ловкого и наиболее капризного из деспотов», в конечном счете, имела своей целью создание второй антифранцузской коалиции.[125] Но у России не было союзников. 5 апреля 1795 года Пруссия подписала в Базеле сепаратный мирный договор с Францией, начались англо-французские переговоры о мире. В марте 1798 года вице-канцлер Российской империи А.Б. Куракин констатировал, что ни с венским, ни с берлинским дворами союз пока невозможен. И поэтому не следует «становиться во враждебные отношения с Францией при ее теперешнем перевесе».[126] Поэтому министр уже в 1798 году выдвинул план дипломатической войны против России. Здесь сказалось и то, что Талейран недооценивал возможности русско-французского сотрудничества для укрепления внешнеполитических позиций Франции.
Почему Россия так тяжело шла на сближение с Францией? Российские правящие круги с подозрением относились к республиканской власти во Франции. Престиж наследственной власти русский император охранял ревностно и не только путём помощи контрреволюции. Власть Директории была непрочна, поэтому Россия не хотела себя компрометировать отношениями с республиканцами. Хотя для многих истинные причины разрыва отношений между двумя государствами остались в тайне, но только не для Талейрана. Он видел причину холодности русских в происках англичан. «Арест консула на венецианских островах явился предлогом для разрыва; его настоящий мотив заключался в обстоятельствах, которые существовали тогда и в непрерывных усилиях Англии, имевших своей целью держать Россию привязанной к её системе».[127] Можно догадаться о том, что последующие шаги сближения России и Франции оказались неудачными.
Особо необходимо рассмотреть поход генерала Бонапарта в Египет. Эта идея была не нова: возможности похода в Египет рассматривались ещё при Людовике XV.
О ней почти одновременно вспомнили и Талейран, и Бонапарт. Цели были определены: главная - это компенсация колониальных потерь Франции (Египет представлял собой огромный рынок сбыта французских товаров), Египет откроет дорогу для торговли с Индией. Эта североафриканская страна могла выступить в роли плацдарма для покорения Азии. Через неё можно было нанести серьёзный удар по английскому колониальному владычеству, вытеснив Англию, прежде всего, из Индии.[128] Нельзя не заметить, что эта экспедиция носила и антироссийский характер. Именно через Египет Талейран надеялся «достать» Россию, нанести ущерб её авторитету и интересам в Оттоманской империи. Не исключался вариант вооруженного захвата Крымского полуострова. По мнению Талейрана, все эти выгоды Франция могла получить «малой кровью».[129]
По мнению Талейрана, у Бонапарта «не было ещё шансов на господство в своей собственной стране, но зато он мог достичь верхов власти в другом месте, лишь бы только Франция предоставила ему необходимые средства».[130]
Молодой генерал Бонапарт раздражал членов Директории, поэтому они готовы были отправить его куда угодно, лишь бы подальше от Франции. Поэтому Бонапарту с Талейраном не составило большого труда добиться согласия директоров, и 5 марта 1798 года они его получили. Организация похода легла на плечи генерала, а дипломатическая подготовка - на министра.
Талейран рассчитывал в этом походе на поддержку местного населения и турецкий флот, чтобы совместно нанести удары и по англичанам, и по русским.
Надо сказать, предложения эти были небеспочвенны. Турки многие годы боролись с Россией за влияние в черноморском регионе и на балканские народы. Также Турция не оставляла надежды захватить полуостров Крым.
Но расчеты французов оказались неверными. «Восточная экспедиция» Бонапарта потерпела крах. Экспансия Франции создавала стремительную угрозу для самого существования Оттоманской империи. Страх Порты оказался сильнее вековых противоречий с Россией. Заключение договора укрепило международные позиции Англии, всей антифранцузской коалиции.[131]
Из выше сказанного можно сделать вывод: первый период для деятельности Талейрана на посту главы дипломатической службы оказался неудачным практически на всех направлениях внешней политики Директории. Он допустил множество просчетов, но сумел сохранить влияние на международные отношения в Европе. Потерпев ряд дипломатических поражений, князь Перигор стал более осторожно и взвешенно вести внешнюю политику в последующем.
Еще при Директории Талейран внес ряд перемен в организацию министерства иностранных дел. Между прочим, он восстановил институт консулов. До революции консулы французской монархии (чаще всего выходцы из дворян, чуждые интересам торговли) не всегда должным образом защищали интересы французских купцов, например, на Востоке они лишь следили за мелочной регламентацией торговли; поэтому уже в первые годы революции французское купечество настойчиво добивалось замены их своими выборными уполномоченными. Во время якобинской диктатуры на первом плане стояли политические вопросы. Консульства были подчинены политическим отделам министерства; функции их смешивались с деятельностью политических агентов республики. Талейран восстановил консульское бюро в министерстве. Главной задачей консулов стали защита торговых интересов французских торговцев и сбор коммерческой информации. После переворота 18 брюмера консулы стали именоваться "комиссарами по коммерческим сношениям", так как название "консул" приобрело другой, политический смысл. Талейран восстановил и реорганизовал при консульском бюро школу молодых переводчиков, подготовлявшую драгоманов для восточных посольств и консульств Франции. Ученики, которых было около двух десятков, набирались из детей французских семейств, живших на Востоке. Талейран широко использовал в министерстве прежних чиновников. Дипломатическим агентам была запрещена частная переписка по политическим вопросам. Количество политических отделов было сведено к двум, как было до 1789 года.[132]
После переворота 18 брюмера, установившего Директорию, Наполеон установил режим военной диктатуры. Все дипломатические дела перешли в руки первого консула и его министра.
Придя к власти, Наполеон стремился, прежде всего, наладить дружественные отношения с Австрией и Англией. И даже по этому поводу разослал письма, в которых говорилось о скорейшем желании примирения.[133] Первоначально Наполеон не хотел и слышать ни о каком общем деле, общем соглашении с Россией. Французский министр иностранных дел напротив выразил желание войти в соглашение с Россией. Талейран призывал Колычева составить общий план против Германии и Австрии.[134]
Возобновление франко–русских отношений произошло благодаря активной пропаганде необходимости союза с Россией Талейрана. Он объяснял свою позицию так: «При Консульстве Франция воевала практически со всеми основными государствами Европы, кроме России»[135]. Основной соперницей в Европе и колониальных землях у Франции была Англия. Традиционно велась дипломатическая война двух государств. «Странная война «льва и кита». Франция не имела флота, чтобы поразить Англию на море. Британия не имела армии, чтобы одолеть Францию на суше. Один на один они оставались недосягаемыми друг для друга. Следовательно, борьба между двумя западными державами с неизбежностью становилась борьбой за континентальных союзников».[136]