Функциональные и идеологические задачи, определявшие замысел церкви, были многосложны. Церковь Покрова на Нерли – монумент в память о победоносном походе Андрея Боголюбского на волжских булгар. По легенде, камень для постройки возили из покоренного государства. Одновременно храм стал памятником сыну Андрея Изяславу, погибшему в этом походе. Позднее житие Андрея Боголюбского рассказывало об этом так: «Сейчас великий князь Андрей, аще печалию о скончавшемся сыне объят быв, и скорбяше, обаче более в богоугодные дела поощряшеся…на реке на Клязьме, в лугу, нача здати церковь во имя Пресвятыя Богородицы Честнаго ея Покрова, на устьи реки Нерли…» . Косвенным указанием на связь праздника и церкви Покрова с военными мероприятиями князя Андрея могут служить и зарисованные в прошлом веке Ф.А.Солнцевым фрагменты ныне уже утраченной фресковой росписи барабана нерльского храма. В простенках между окнами здесь помещались не апостолы и не пророки, а мученики, похода «за веру христианскую». Павшие владимирские воины (и среди них княжич Изяслав, сын Андрея Боголюбского) и должны были быть сопричислены при этом лику мучеников.
Раскопками, проведенными под руководством Н.Н.Воронина, установлено, что это архитектурно совершенное и всесторонне, вплоть до деталей, законченное здание, которое пленяет нас ныне, было, однако, гораздо более сложным и значительным.. Раскопки у его стен показали, что создатели этого шедевра решали очень трудную задачу: они должны были поставить храм при впадении Нерли в Клязьму как торжественный монумент, отмечавший для кораблей, шедших снизу по Клязьме, прибытие в княжескую резиденцию — соседний Боголюбовский замок. Место, назначенное князем для строительства, было низменной поймой и в половодье заливалось водой. Для устойчивости храма с инженерной точностью был заложен сложный фундамент.
Первым этапом работы стала закладка обычного ленточного фундамента глубиной 1,6 м из прочнейшего булыжного камня. Далее возвели основание стен храма из тесаного камня высотой 3,7 м и дважды обсыпали его снаружи и внутри глинистым грунтом, утрамбовывая его. Поэтому, заложив фундамент на плотной материковой глине, зодчие поставили на нем как бы пьедестал высотой около четырех метров из тесаного камня, точно отвечавший плану церкви. Так вырос искусственный холм, надежно прикрывавший его от весеннего разлива, а основание храма достигло общей высоты 5,3 м. Холм облицевали белокаменными плитами, для стока воды проложили каменные желоба. На нем и высилась церковь. Казалось, что сама земля поднимает ее к небу.
Первоначально церковь Покрова включалась, подобно Успенскому собору, в общий архитектурный ансамбль монастыря. Данные раскопок позволяют предположить, что она была опоясана с трех сторон галереями в виде легкой открытой аркады, убранной резным орнаментом и несшей балкон «гульбища». В юго-западном углу аркада сменялась сплошной стеной. Здесь, у стены, были открыты следы лестничной башни, соединявшейся с храмом внутренней лестницей, вводившей на гульбище и хоры храма и, видимо, покрытой сверху особой «палаткой»: «Теперь перед нами встает существенно отличный образ Покрова на Нерли. Столь же стройный, но более сильный, опоясанный торжественной аркадой и как бы прикрытый с юго-запада лестничной стеной, храм энергично вздымается к небу с одетого белокаменным панцирем холма…- резюмировал результаты реконструкции Н.Н. Воронин – этот новый образ Покрова на Нерли столь же лучезарен и светел, но в нем больше царственности и торжественности, говорящей не о скромной благостной деве, но о «царице и владычице всех»» . Южный фасад палатки по-видимому украшали найденные здесь при раскопках парные рельефы, изображающие поднявшихся в прыжке барсов — эмблему Владимирского княжества, помещавшуюся на щитах княжеских воинов. Однако, от галереи сохранился только фундамент, и первоначальный облик здания в целом восстанавливается лишь предположительно.
Резной убор храма посвящен Богородице. На трех фасадах повторяется одна композиция – псалмопевец Давид, прославляющий Богоматерь под звон гуслей в окружении птиц и львов. В одном из видений Андрея говорится о Давиде, который во главе сонма праведников пением славил Богородицу в храме Софии. «Слышу Давида, поюща тебе: Приведутся девы вослед тебе, приведутся в храм царев…» . Давид считался одним из пророков, предвозвестивших божественную миссию Марии. Богоматерь называли «Давидовым проречением».
Тема прославления Марии звучит и в девичьих масках, вытянувшихся в ряд над верхними окнами фасадов. Эти девичьи лики с косами есть и на фасадах других владимирских богородичных храмов, и только богородичных. Некоторые ученые связывали их с образом Богоматери до Её обручения с Иосифом, когда Пресвятая Дева ещё не покрывала головы. Однако, скорее всего маски изображают ангелов, явившихся послушать Давида и прославить Богородицу. Изображения Девы Марии в резьбе храма нет, но весь облик церкви, такой стройной и изысканной, напоминает Её образ.
Труднее поддаются расшифровке зооморфные образы. Символика их, вследствие сложностей путей развития средневекового искусства, многозначна. По мнению Н.Н.Воронина, эти образы восходят к тем текстам Псалтири, «где душа псалмопевца уподобляется голубю, а враги — льву».
Но возможно и иное толкование. На уровне верхних окон центральных прясел имеются парные изображения львов, подобные тем, которые располагаются у ног пророка в тех же пряслах. Эти львы — символы княжеской власти и стражи храма. Они лежат, скрестив передние лапы, и кажутся дремлющими. Но глаза их открыты. По мнению Г.К.Вагнера, они «могут означать и тех львов, которых побеждал пастух Давид, и львов-охранителей, и львов – спутников, или символов царя» . Во всяком случае, поскольку момент борьбы здесь совершенно не выявлен, эти укрощенные хищники выглядят беззлобными созданиями, подчиненными Творцом человеку. «Когтящие» грифоны, возможно, были победными символами, напоминавшими о болгарском походе.
Еще одна точка зрения в истолковании данной символики звучит следующим образом: птица – древний символ человеческой души, а лев — символ Христа. В Средние века считалось, что львица рождает детёнышей мёртвыми и оживляет их своим дыханием. Это воспринималось как прообраз Воскресения Христова. Кроме того, лев будто бы спит с открытыми глазами, подобно тому, как Бог не дремлет, храня человечество. Наконец, лев — царь зверей, а Христос — Царь Небесный. Последнее толкование связывало льва с идеей княжеской власти: ведь земные правители считались наместниками Бога на земле. А резные львы внутри храма помещены на верхней части столбов, поддерживающих купол. Купол церкви — это небо, простертое над землёй; небесный свод утверждался на львах, как на власти утверждается порядок земного мира.
Таким образом, все зооморфные образы символизируют единство мира в его многообразии.
Рельефы закомар расположены так, что глаз не может прочесть за ними рядов камня. Кубическая капитель в поясе сменилась лиственной, а клинчатые консоли — масками и фигурками чудищ, как бы «висящими» подобно причудливым драгоценностям на тонких шнурах. Четкий ковровый орнамент украшает архивольты порталов. Осмысленно изменяется даже профилировка цоколя: если в Боголюбовском соборе она сочна «пластична, а профиль имеет большой вынос, то здесь он почти плоский, словно лежит в основе невесомой стены. Видимо, храм не имел наружной росписи и позолоты и был ослепительно белым. Золоченой медью сияла лишь вонзающая в небо свое острие шлемовидная глава.
А в 1784 г. Произошло событие, лишь по случайности ставшее курьезом. Игумен Боголюбского монастыря получил разрешение от епископа разобрать церковь на строительный материал. Но игумен и подрядчики не сторговались в цене, и храм остался стоять. А в народе родилась легенда. Когда крестьяне забрались на купол, намереваясь начать разборку храма, один из них был ослеплен частицами позолоты, осыпавшейся с креста. Ослепленного спустили на землю, тогда он «прозрел». Это сочли «великим чудом», и крестьяне отказались разбирать церковь.
Таким образом, мы можем сказать, что храм Покрова на Нерли – величайший шедевр русского искусства, олицетворяющий народную веру в святое заступничество и покровительство.
Заключение
Подводя итоги данной работы можно сказать, что 12 век, а именно время правления Андрея Боголюбского, стало поистине блестящим периодом в истории и культуре Древней Руси. Благодаря князю Андрею – пожалуй, одному из самых просвещенных, тяготеющих к искусству правителей, были созданы величайшие в истории гражданские и церковные сооружения, до сих пор поражающие наше воображение, внушающие благоговейный трепет. Размах строительства, предпринятого Андреем, поистине не может не удивлять: за восемь лет его правления было возведено больше каменных зданий, чем за тридцать два года правления Юрия Долгорукого. Сюда можно отнести Успенский Собор и Спасскую церковь во Владимире, дополнительные укрепления города, ансамбль Боголюбовского замка с каменными стенами, дворцом и собором, огромный белокаменный собор в Ростове. Однако самым грандиозным и самым изумительным сооружением являлся храм Покрова на Нерли.
Композиция храма характеризовалась четко выраженной ярусностью — от его белокаменного пьедестала через плечи галерей к полукружиям закомар и к легкой шлемовидной главе. Как и в ансамбле Боголюбовского замка, здесь ясен переосмысленный первоисточник — тот же собор Софии в Киеве с его могучим ступенчатым объемом, опоясанным открытой галереей. Но здесь все лиричнее, изящнее и одухотвореннее в соответствии с многосложностью идейного смысла памятника. В его образе с тонкой поэтичностью воплощены и представления о покровительнице владимирских людей — деве Марии, и атмосфера ее чудес, и сила ее победоносного царственного заступничества, восхваляемого в сочиненных владимирскими витиями песнопениях покровской службы. Храм Покрова на Нерли с достоинством встречал иноземцев у ворот Владимирской земли, говоря языком камня о ее силе и красоте. Архитектурная мысль владимирских зодчих проявила здесь свою широту и углубленную философскую мудрость архитектурного образа.