1. Смена форм культуры и «осевое время»
Человечеством с давних пор владеет стремление понять смысл своего существования, уловить хоть какие-то закономерности в движении великих и малых цивилизаций. Не прекращаются и, видимо, никогда не прекратятся попытки мысленно проникнуть в будущее, уловить его характерные черты в сегодняшнем дне. Особенно отчетливо это стремление проявляется в переломные периоды истории.
Двадцатый век – столетие великого кризиса, который видимо, захватит и начало нового ХХI века. Для нашего времени характерна эсхатологичность массового сознания, предчувствие коренного перелома, глобального сдвига в фундаменте человеческой культуры, впечатление приближающегося «конца света». По выводам финского исследователя П.Кууси «…никогда прежде мысль о надвигающейся гибели не владела так прочно и настойчиво нашими умами, как это происходит сейчас» [15,с.238]. Поэтому нам близки и понятны стремления величайших умов человечества на основе анализа прошлого и настоящего, предсказать дальнейшую судьбу современной цивилизации.
Многочисленные попытки такого прогноза, предпринимавшиеся на протяжении всей истории человечества со времен античности (а возможно и доантичного периода) до наших дней, не намного приблизили нас к пониманию путей социального прогресса.
Очень интересными в этом отношении являются идеи выдающегося русского и американского социолога Питирима Сорокина, выдвинутые им в фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика» и более поздней работе «Кризис нашего времени». По его мнению: «Всякая великая культура есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак не связанных, а есть единство или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную, ценность. Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) – все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее главную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры также чаще всего взаимозависимы: в случае изменения одной из них остальные неизбежно подвергаются схожей трансформации» [21,с.429].
П.А.Сорокин выделяет три главных формы или «сверхсистемы» такой интегрированной культуры:
1. «Идеациональную», «главным принципом или главной истиной (ценностью)» которой является сверхчувственная реальность – Бог или Абсолют.
2. «Чувственную», базирующуюся на противоположных принципах, объявляющих основной ценностью чувственную объективную реальность, вне которой «или нет ничего, или есть что-либо такое, чего мы не можем прочувствовать, а это эквивалент нереального, несуществующего» [21,с.430].
3. «Идеалистическую», «основной посылкой» которой является то, что объективная реальность частично сверхчувственна и частично чувственна [21,с.431].
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что описание наиболее типичных черт «идеациональной» и «чувственной» сверхсистем культуры удивительно точно совпадает с выделяемыми соционикой признаками соответственно интуитивного и сенсорного типов информационного метаболизма, а тезис о доминирующих ценностях интегрированных культур, – с выдвинутой представителями этой науки концепцией так называемых «квадральных» ценностей.
Рассмотрение таких элементов культуры, как искусство, системы истины (наука, философия, религия), этика и право П.А.Сорокин начинает с изящных искусств, как «наиболее чувствительного зеркала, отражающего общество и культуру, составной частью которого являются».
Говоря об идеациональном искусстве, Сорокин выделяет как главную тему этой формы искусства – сверхчувственное царство Бога. «Ее герои – Бог и другие божества, ангелы, святые и грешники, душа, а также тайны мироздания, воплощения, искупления, распятия и другие трансцендентальные события... Оно мало уделяет внимания личности, предметам и событиям чувственного эмпирического мира. Поэтому нельзя найти какого-либо пейзажа, жанра, портрета. Ибо цель не развлекать, не веселить, не доставить удовольствие, а приблизить верующего к Богу. Как таковое искусство священно как по содержанию, так и по форме. Оно не допускает и толики чувственности, эротики, сатиры, комедии, фарса. Эмоциональный тон искусства – религиозный, благочестивый, эфирный, аскетичный... Его стиль есть и должен быть символичным... Полностью погруженное в вечный сверхчувственный мир, такое искусство статично по своему характеру и по своей приверженности к освященным, иератическим формам традиции. Оно всецело интровертно, без всяких чувственных украшений, пышности и нарочитости... Его значение не во внешнем проявлении, а во внутренних ценностях, которые оно символизирует» [21,с.436].
В противоположность этому «чувственное искусство живет и развивается в эмпирическом мире чувств. Реальный пейзаж, человек, реальные события и приключения, реальный портрет – таковы его темы. ...Его цель – доставить тонкое чувственное наслаждение: расслабление, возбуждение усталых нервов, развлечение, увеселение. ...Оно свободно от религии, морали и других ценностей, а его стиль – «искусство ради искусства». Так как оно должно развлекать и веселить, оно широко использует карикатуру, сатиру, комедию, фарс, разоблачение, насмешку и тому подобные средства.
Стиль чувственного искусства натуралистичен, даже подчас несколько иллюзионистичен, свободен от всякого сверхчувственного символизма. Оно воспроизводит явления внешнего мира такими, какими они воспринимаются нашими органами чувств. Это искусство динамично по своей природе... Более того, это – искусство профессиональных художников, угождающих пассивной публике» [21,с.437].
Идеалистическое искусство является «посредником между идеациональной и чувственной формами искусства. Его мир частично сверхчувственный, частично чувственный, но только в самых возвышенных и благородных проявлениях чувственной действительности. ...Его стиль частично символичен и аллегоричен, частично же реалистичен и натуралистичен. ...Словом, оно представляет собой великолепный синтез идеационального и благородных форм чувственного искусства» [21,с.437].
Рассматривая выделяемые им три системы истины, Сорокин характеризует идеациональную истину как истину веры, обнаруживаемую «сверхчувственным способом посредством мистического опыта, прямого откровения, божественной интуицией и откровением», в отличие от которой «чувственная истина суть истина чувств, постигаемая органами чувственного восприятия», а идеалистическая истина «есть синтез двух других истин, то есть синтез, созданный нашим разумом» [21,с.463].
Характерной чертой идеациональной системы истины является сосредоточенность в основном на сверхчувственной реальности и ценностях. «Она основана на откровении, божественном вдохновении и мистическом опыте, который считается истинным и абсолютным. Главный интерес идеационального познания – Бог и его царство, которые принимаются за объективную реальность. Поэтому богооткровенная религия и теология становятся повелительницами истинной мудрости и науки, а эмпирическое познание всего лишь обслуживает их. Ум, над которым властвует истина веры, направлен на вечные истины, в противопоставление преходящим истинам чувств. Она идеалистична, так как реальность рассматривается как духовная и нематериальная. Она абсолютистская, неутилитарная, непрагматичная» [21,с.472].
В «чувственной» системе истины основным источником познания эмпирической реальности являются органы чувств, «их показания решают, что истинно, а что нет; они становятся верховными судьями достоверного опыта» [21,с.466]. Для нее характерны «отрицание или, по крайней мере, совершенно равнодушное отношение к любой сверхчувственной реальности или ценности», «явное предпочтение изучению чувственного мира со всеми его физическими, химическими и биологическими качествами и связями»; эмпиризм и материализм, имеющий тенденцию к механицизму; приоритет материальных ценностей, «начиная со всемогущего богатства и кончая всеми ценностями, которые удовлетворяют физические потребности человека и обеспечивают его обыденный комфорт»; релятивистский и нигилистический «склад ума», «не воспринимающий какого-либо постоянства, а постигающий все ценности в условиях изменения и перехода», рассматривающий все «с точки зрения эволюции и прогресса»; «утилитарный, гедонистический, прагматический, практический и инструментальный характер науки, псевдорелигии и этики» [21,с.466-472].
Идеалистическая истина по определению «есть синтез двух других истин, то есть синтез, созданный нашим разумом. В отношении чувственных явлений она признает роль органов чувств как источника и критерия достоверности или недостоверности любого утверждения. По отношению к сверхчувственным явлениям она заявляет, что их познание невозможно посредством чувственного опыта; напротив, постижение возможно, лишь обращаясь к прямому откровению Бога. Наконец, наш разум логически или диалектически может прийти к ряду веских утверждений, например, в силлогических или математических доказательствах. ...Человеческий разум, таким образом, соединяет в единое целое истину чувств, истину веры и истину разума» [21,с.463].
Любое интегрированное общество имеет этические идеалы и ценности как «наивысшее воплощение его этического сознания», с которыми П.А.Сорокин связывает правовые нормы, которые отличаются по своему характеру и содержанию в разных обществах, а зачастую и у отдельных людей. В обобщенном виде они создают идеациональную, идеалистическую и чувственную системы этики и права» [21,с.488].
Идеациональные этические нормы «видят высшую этическую ценность не в этом чувственном мире, а в сверхчувственном мире Бога или Абсолюта. Все они считают эмпирический мир чувств с его идеалами псевдоценностью или, в лучшем случае, малозначимой и второстепенной ценностью» [21,с.488]. «Нормы такой этики рассматриваются как открытые или исходящие из Абсолюта, поэтому они абсолютны, безусловны, неизменны, вечны. Ими нельзя пренебречь ни при каких обстоятельствах или во имя какой-либо другой ценности. ...все идеациональные системы относятся к чувственным удовольствиям негативно: или как к чистой иллюзии, или как к источнику несчастья, или как к препятствию на пути достижения потустороннего – Бога» [21,с.489].