Полярно противоположна иерархической структуре, как известно, анархия, отрицающая идею соподчинен– кости уровней и сами уровни. Лозунг анархистов “Каждый человек сам по себе” кажется очень привлекательным. Но, очевидно, нужно признать, что такой призыв утопичен, что проверено на практике. Серьезно говорить об анархическом построении общества, сегодня по крайней мере, не имеет смысла.
На вопрос: “Иерархия или анархия?” – человечество [c.19] всегда отвечало выбором меньшего зла – иерархии – и мирилось с этим злом как с неизбежным9. Доказательством этого являются известные из истории факты, что во главе государств начиная с древнейших времен стояли императоры, короли, цари, шахи, вожди, лидеры, диктаторы, игравшие роль вершины иерархической пирамидальной структуры единоличной власти. Без главы, без шпиля государственных структур не бывает, потому что не может быть пирамиды без вершины. Об этом же свидетельствует факт, что каждая революция, каждый государственный переворот – это замена одной иерархии другой (хочу отмежеваться здесь от возможных обвинений в неуважении ко всякой революции, пусть в результате революции тираническая иерархия будет заменена прогрессивной или гуманной, но все равно это будет замена одной иерархии другой, только это я здесь и утверждаю).
Так за что же можно осуждать иерархическую структуру общества и можно ли ее вообще осуждать? Иерархическую структуру также трудно осуждать, как трудно осуждать победителя. Победителей не судят – им покоряются, им служат, их обожествляют. Это тоже многократно подтвержденный исторический факт. Даже неискушенному в науках человеку ясно, что иерархия – единственно возможное построение государства и власти, когда “каждый знает свое место”.
И все-таки человечество в своем развитии пришло к необходимости критики и осуждения жестких и устойчивых иерархических государственных систем. Вначале критика была робкой, раздавались лишь отдельные голоса, обычно осмеиваемые и осуждаемые властями и, как следствие, “народом”. История знает практические попытки построения неиерархических систем власти, попытки, заканчивающиеся разгромом и осуждением этих систем как нежизнеспособных и “противоестественных”, подавлением их волей сильных правителей, управляющих мощными иерархическими государственными машинами.
Главное, за что современный цивилизованный мир [c.20] стал осуждать иерархические системы, – это отсутствие в них равенства. По самой своей сути эти системы основаны на неравенстве, неравнозначности их звеньев. Здесь есть “верх” и “низ”, есть понятия “быть выше”, “быть ниже” на этажах влияния, значимости, богатства, власти. Все это противоречит духу желанного равенства всех людей. “Равенство и независимость” – это знамя борьбы современного человечества. Но равенство и независимость теоретически может дать только анархический строй, а иерархический строй органически связан с неравенством и зависимостью. Как же не осудить иерархию? Но, говорят “иерархисты”, осуждая иерархию, вы осуждаете саму жизнь, потому что жизнь построена на неравенстве и зависимости одного от другого. И снова приводят исторические и даже биологические примеры.
Так чем же плох и неприемлем устойчивый, сильный и надежный, как гранитная пирамида, иерархический государственный строй? Ответ на этот вопрос, я повторяю, непростой, но нам, бывшим советским людям, на него сейчас ответить легче, чем кому-либо другому. Перед нами яркий пример такой железобетонной незыблемой пирамиды власти – это государство Сталина. Сталин вложил в строительство этой пирамиды власти все свои познания и понимание государства и государственной власти, незаурядные способности, свою волю и энергию. Его по праву можно назвать зодчим этого мрачного средневекового сооружения, построенного в XX веке. Можно с уверенностью сказать, что Сталин не был оригинален в своем понимании государства и государственной власти. Такое понимание государства и власти пришло к нам из седых веков. Исторических аналогов и примеров сталинского деспотического единоначального государства сколько угодно. Свирепых властелинов история знает очень много. Были восточные деспоты, у которых в зале приемов в полу был специальный люк, и по мановению руки правителя люк мог открыться и любой подданный оказывался в клетке с дикими хищниками (современная аналогия: когда министр госбезопасности Абакумов шел на отчет к Сталину, он никогда не был уверен, вернется ли домой). Зато дисциплина и исполнительность среди живых служителей властелина были очень высоки. Существует мнение и оно, по-видимому, недалеко от истины, что иерархическую [c.21] башню власти не построишь без жестокости и использования крайнего стимула – страха смерти.
Строительство “государства Сталина” осуществлялось при полном игнорировании упомянутых выше отрицательных сторон возводимой тогда централизованной иерархической государственной власти и без принятия каких-либо мер защиты против диктатуры одного лица. Об отрицательных сторонах строго иерархической власти тогда вовсе не говорилось даже в начале строительства, когда Сталин еще не был на самой вершине иерархической пирамиды. Это происходило, по-видимому, потому, что главным считалось любой ценой сломать старую дореволюционную машину власти и построить сильную новую. Сыграло также роль убеждение, что впервые в мире строится государство нового типа, и поэтому прошлый опыт построения демократических государств здесь не пригоден. Тогда “теоретически” учитывались недавно открытые “классовые законы” революционной борьбы за власть и не учитывались древние, такие “практические” мотивы борьбы, . как личное соперничество, порождающее бескомпромиссную “борьбу с выбыванием побежденных” соперников, вплоть до полной победы одного лидера.
Роковые результаты такой “игры без правил и судей”, когда право и закон оказались “ненужными вещами”, не замедлили сказаться: власть по давно известным из истории стихийным законам “борьбы с выбыванием” безудержно покатилась к одному лицу, оказавшемуся наиболее твердым, терпеливым, прозорливым, жестоким. Через 3-5 лет было уже поздно что-либо поправить в строящейся государственной машине власти, так как Сталин разными способами избавился от реальных или воображаемых соперников. Такая же ситуация возникает и при строительстве машин в инженерной сфере: если вначале, в самом замысле (в проекте), не выполнены определенные требуемые условия и принципы, далее уже поздно что-либо существенно изменить и созданная машина неизбежно будет обладать какими-то “врожденными” дефектами. Сталин постепенно и терпеливо возводил иерархическую пирамиду своей власти, инженерную модель которой можно представить как некий гигантский железобетонный колпак над страной, и пока этот колпак не был построен, терпел и оппозицию и дискуссии, шел на компромиссы, [c.22] приглядываясь к окружавшим его людям и уже сортируя и планируя их судьбы. Завершив строительство пирамиды своей власти (а это произошло тогда, когда Сталин единолично овладел властью над НКВД, превратив его в свой личный инструмент, и закрыл государственные границы “ на замок”), он получил физическую возможность полного осуществления своих представлений о государстве и власти, полной реализации через государство своего “я”. Произошел тысячу раз происходивший в истории процесс “персонификации власти”: один человек “выиграл” власть у целой страны. И теперь многое (а точнее, все) стало зависеть от того, каков этот человек, кто он, каковы его взгляды, характер и т.п. Но диапазон человеческих характеров, мировоззрений, философий необъятно широк и предсказать здесь что-либо невозможно.
По прошествии 70 лет после Октябрьской революции и гражданской войны можно дать беспристрастный и, по-видимому, объективный диагноз той страшной трагической болезни, называемой сегодня “культом личности”, или вождизмом: стремясь к победе любой ценой, революционеры в короткий срок построили сильную монолитную и боеспособную иерархическую военизированную машину власти, которая, одержав победу над врагами революции, затем поработила самих революционеров и всю страну и которую оказалось возможным начать перестраивать на демократический лад лишь через 70 лет.
Пирамида власти – устрашающая своей силой, эффективностью и устойчивостью государственная структура. Если на нее смотреть с инженерных позиций – это, как я уже говорил, машина, инженерное сооружение, построенное по довольно простым правилам. И как для всякой машины, для машины власти существуют две стадии ее существования – строительство и эксплуатация. Наиболее трудными и жесткими для народа обычно являются периоды строительства новой иерархии власти, то есть периоды смены правящих династий, междувластия, переворотов, революций, гражданских войн. Новые строители “обтесывают” пирамиду власти для себя, при этом летят головы, целые этажи власти кроятся по-новому. Нормальной жизни для народа, который является строительным материалом, из которого строится пирамида, нет. Есть только убийства, [c.23] репрессии, голод. В истории – это всегда смутное время междувластия, и как высшего блага ждут времени, когда пирамида власти, наконец, будет построена и можно будет как-то жить, пусть даже под властью тирана. Ведь тиран, взобравшийся на верх пирамиды, начинает все же как-то заботиться о своих подданных, так как он сам стоит на их плечах. Не потому ли человечество на протяжении всей своей истории в иерархических государствах считало меньшим злом мирный переход высшей власти по наследству, то есть существование монархических династий, так как борьба за ничейный трон – самый бедственный для народа период. Кроме того, у народа всегда была надежда, что очередной монарх, получивший власть мирным путем по наследству, не будет тираном (такая надежда вполне объяснима, так как многие стороны внутренней жизни в монархической государственной пирамиде сильно зависят от личности монарха).