Особо следует сказать о криминальном аспекте, связанном с деятельностью диаспор. Так, по данным УВД г. Москвы, в 1996 г. на территории Москвы и Московской области зафиксирована деятельность 7 этнических общин, которые в свою очередь состоят из 116 преступных группировок. Среди них наиболее значительными являются: азербайджанская - 32 группировки, дагестанская и чеченская - по 20, армянская - 17, осетинская - 9, ингушская - 4 группировки[86].
8. Социально-психологические факторы. При диагностике причин этнических конфликтов особо следует выделить роль социально-психологических факторов[87]. Так, например, в случае карабахского конфликта они самым непосредственным образом связаны с укоренившейся в самосознании армянского этноса концепцией цивилизованности, которая основывается на представлении об армянстве как одном из древнейших народов мира, наследнике античной культуры, выполняющем просветительско-цивилизаторскую миссию в регионе. Отсюда же - ощущение армянами НКАО постоянного психологического дискомфорта, внутреннего беспокойства и напряженности, обусловленного пониманием себя в качестве инородного тела, искусственно вмонтированного в чужеродный цивилизационно-культурный пласт. Разнотипность политических культур мира ислама и христианского мира, естественно, отразилась на характере взаимоотношений и восприятии друг друга двумя этническими группами, проживающими в регионе. Пример «старшего брата» (Армении, обладающего несравненно более высоким статусом, уровнем жизни, степенью защищенности) был, что называется, перед глазами и делал особо притягательным и популярным идею «миацума», т.е. воссоединения с Арменией.
Иррациональное восприятие угрозы утратить самоценность и переживание «исторических несправедливостей», имевших место в прошлом, создавали благоприятные условия для этнической мобилизации и консолидации сил каждой из конфликтующих сторон, стимулировали жесткость позиций и экстремизм этнических требований. Сработала «реакция обеспокоенности», которая, по определению американского исследователя Д. Горовица, проистекает из-за распространения гипертрофированного чувства опасности и способна инициировать «крайние действия в ответ на довольно умеренные угрозы»[88]. Скоротечность развития карабахского кризиса и быстрый переход конфликтующих сторон к самым крайним средствам борьбы, т.е. к убийствам и насилию, во многом, по нашему мнению, объясняются именно этим обстоятельством.
Иногда на национальную почву переносится ощущение каких-то нереализованных ожиданий в конкретных жизненных ситуациях. В таких случаях предупреждение нежелательных явлений в межнациональном общении зависит от регулирования социальных проблем, актуальных для современного этапа развития общества (соотношения спроса и предложения на конкретные виды труда, профессиональной ориентации молодежи, дальнейшего расширения жилищного строительства, улучшения бытового обслуживания).
Нельзя сбрасывать со счетов и роль этнического соперничества. Характерно с этой точки зрения обострение взаимоотношений между фламандцами и валлонами, образующими население современной Бельгии. Это обострение объясняется снижением этнокультурного значения валлонских провинций и экономическим подъемом Фландрии, соперничеством валлонской и фламандской буржуазии, а также растущей долей фламандско-язычного населения в Бельгии, отличающегося более высокой рождаемостью.
К числу социально-психологических факторов этнических конфликтов следует отнести и разрушение традиционного сознания некоторых этнических групп.
Так, например, апогей всестороннего прессинга на этническое сознание малых народов Севера приходится на 60-80-е годы. Связано это с тотальным наступлением на этнические культуры малочисленных народов, массовым уничтожением селений, т.е. разрушением пространственной структуры этноса, насильственным переводом кочевого населения на оседлость, отменой преподавания на родных языках, разрушением традиционной системы брачных отношений и семьи, введением интернатского воспитания, официальной установка на естественную ассимиляцию, аксиологическим подходом к духовной культуре с позицией классовой морали. По данным опроса экспертов, который проводился В.Г. Бабаковым[89] в нескольких регионах Сибири, стрессовое состояние этнического сознания в этот период проявлялось в постоянно усиливающемся ощущении ущербности своей этнической культуры в целом. Молодежь стала стыдиться своей этнической принадлежности. Несмотря на северные льготы, молодые северяне (особенно те, которые родились в национально смешанных семьях) стремились хотя бы формально сменить свою национальность, на индивидуальном уровне снять стрессовое состояние психологическим бегством из своей непристижной этнической среды.
9. Идеологические факторы. Этнические конфликты вызываются и подогреваются националистической идеологией (национализмом), для которой характерно признание исключительности собственной нации и ее преимущественных прав по отношению к другим нациям. Характерно в этом отношении развитие отношений между русскими и чеченцами.
Объявление независимости России открыло возможность для развития национального самосознания народов нашей страны. При этом взаимное национальное восприятие русских и чеченцев развивалось в направлении формирования «образа врага». В национальном сознании чеченцев этот образ латентно присутствовал и ранее. Перестройка национального сознания русских началась после осознания того, что в СССР они были эксплуатируемым народом. Они и раньше видели более высокий уровень жизни на национальных окраинах, но только разделение Советского Союза на самостоятельные государства показало действительное территориальное распределение производства и потребления. Действия национальных преступных группировок ускоряли этот процесс. Россияне считали, и во многих случаях обоснованно, что каждая подобная группировка имеет поддержку соответствующего национального руководства. Таким образом закладывались когнитивные основы нациопатии в сознании чеченцев и русских.
Аффективное подкрепление данных когнитивных образований у них происходило по-разному. Социальное сознание россиян определялось борьбой демократических и тоталитарных тенденций, проблемами формирования рыночных отношений. Национальные проблемы стояли далеко не на первом месте и не вызывали большого эмоционального отклика. В Чечне нагнетали антирусские настроения. Руководство республики и подконтрольные ему средства массовой информации внедряли в сознание чеченцев идею об их угнетенности. Проводились грандиозные антирусские политические шоу, сопровождавшиеся боевыми плясками. Кроме того, активно использовался большой эмоциональный потенциал ислама.
Массированное психологическое воздействие Д. Дудаева, который и в дальнейшем показал себя мастером психологической войны, привело к формированию у чеченцев устойчивого комплекса национальной неполноценности и к включению механизмов его компенсации. Население стало восприимчивым к идее национальной исключительности, начало претворять ее в жизнь, т.е. ограничивать права русскоязычной части. Массовый отъезд русскоязычных специалистов вызвал паралич промышленности. Культивирование «образа врага», российской угрозы и своей богоизбранности привело к милитаризации и к участию в военных авантюрах (Абхазия). Вызванные этим экономические проблемы стали решаться преступным путем (фальшивые авизо, контрабанда наркотиков и оружия, рэкет и т.п.) - ради национальной идеи все средства хороши. Началась тотальная криминализация населения, чеченцы вернулись к средневековому промыслу своих предков - грабежу. Деградация экономической, социальной и психической жизни представлялась следствием происков Москвы. Нациопатический круг замкнулся[90].
Сегодня прежде всего следует избавиться от детской привычки видеть в каждом врага, потенциального поработителя или, наоборот, бескорыстного друга. Всем нужны взвешенные взаимовыгодные отношения с равноправными партнерами, умеющими отстаивать свои и уважать чужие интересы.
10. Политические факторы. Следует отметить, во-первых, многообразие политических факторов этнических конфликтов и, во-вторых, определяющую роль данных факторов в появлении и обострении межнациональной напряженности.
В числе важных политических факторов - командно-волюнтаристская политика государства к решению национальных вопросов. Так, искусственное включение целых ареалов и стран вопреки интересам их населения в национальные государственные образования породило трудноразрешимую проблему этнонациональных меньшинств - «заложников», дальнейшая судьба которых ставилась в прямую зависимость от намерений и доброй воли доминирующего этноса. Трудно объяснить, например, решение о включении в состав Азербайджана Нагорного Карабаха, населенного в начале 20-х годов на 90% армянами, которое было принято Кавбюро РКП(б) 5 июля 1921 года. По мнению С. Лезова, подобный шаг был определен «попытками большевиков найти общий язык с Турцией, которая тогда, как и сегодня, стремилась быть покровителем азербайджанцев»[91].