Одним из обязательных критериев для суждения о том, является ли водоем морем, заключается в следующем: водоем должен определяться как "международные воды", в которых суда третьих стран пользуются такими же правами навигации, что и в открытых морях, или эксклюзивных экономических зонах прибрежных государств. В порядке приведения исторической справки заметим, что Каспийское море никогда не было открыто третьим странам (по соответствующим договорам между Персией (Ираном) и Россией (СССР). Таким образом, Каспийское море не соответствует каким-либо определениям "международных вод" или "моря" в рамках морского права, будь то договорное право или обычное право.
Как следствие этого, ни один из методов делимитации морских границ, опирающихся на морское право, не может быть автоматически применен в случае Каспия.
Б. Международное озеро?
За невозможностью определить Каспий как море, нужно считать его водоемом, территория которого включена в территорию окружающих его стран. Это значит, что его следует рассматривать либо как совпадение (совместный суверенитет на основе полного равенства), либо как водоем с совместным но не равным правом суверенитета на который пользуется все прибрежные государства, либо как внутренний водоем, включенный в территориальные владения окружающих государств и соответственным образом разделенный по медиане (обычно согласно условиям договора).
Вообще, в международном праве выявилась тенденция к неиспользованию понятия "совместного суверенитета" в применении к международным озерам. Вспомните примеры Женевского озера (1923 г., Германский уголовный апелляционный суд) или озеро Констанц (1975, Швейцарский федеральный трибунал). Однако, был один случай (1992 г., Международный суд, дело "The Lfnd" об островных и морских границах), когда Международный суд признал известный в истории залив совместным владением, исходя из доказуемого непрерывного и мирного использования его вод всеми прибрежными государствами после обретения ими независимости. Можно утверждать, что этот случай отражает признанный действительным и обязательным закон о совпадении и государственном наследовании в применении к морской территории. Некоторые авторы утверждают , что этот случай отличается от случая с Каспием. Во-первых, речь шла о водоеме, подпадавшем под морское право. Во-вторых, рассматривался водоем, прежде принадлежавший единственному владельцу, тогда как Каспий водоем подпадающий под юрисдикцию двух государств. Однако, это сравнительно слабые аргументы, которые не подрывают принципов, установленных международным судом.
Любое определение совместного суверенитета, включая и совладение, должно учитывать государственную практику, существовавшую до распада Советского Союза. Это необходимо, чтобы определить, наблюдался ли до возникновения новых независимых государств факт ирано-советского совпадения или совместного суверенитета. Тогда можно было бы рассуждать об унаследовании этого статуса прибрежными государствами.
Договор между Ираном и СССР 1921, 1927 и 1940 гг. содержали положения о равных правах на свободу навигации (за исключением военных судов) и создании десятимильной рыболовной зоны. В письмах, которыми обменялись Министерства иностранных дел Ирана и СССР по поводу договора от 25 март 1940 года определенно заявляется, что "Каспийское море, которое рассматривается договаривающимися сторонами, как море, принадлежащее СССР и Ирану, представляет исключительный интерес для договаривающихся сторон". К сожалению, договора ничего не говорят о режиме совместного суверенитета, и поэтому не следует преувеличивать значение этих писем. Однако, эти письма, подкрепленные государственной практикой и отсутствием какой-либо делимитации границ, ставят вопрос о том, что в советский период Каспийское море имплицитно было предметом совместного суверенитета. Что касается практики обоих государств, то не подлежит сомнению, что оба они относились к Каспию как к своему владению, исключая право на него какой-либо третьей стороны, и что они разрабатывали природные ресурсы этого региона как ресурсы, находящиеся на территории им принадлежащей.
В ноте, представленной в ООН Иранским правительством в 1973 году, говорится, что " в отношении Каспийского моря будут продолжать применяться права, касающегося внутренних морей". Авторитетный международный юрист Оппенхайм использует выражение "внутренние моря" и "международные озера" как синонимы. Если он прав, тогда его точка зрения формулируется так: "Здесь применим закон, о границах на суше". Обычно такая делимитация границ определяется договором. В советский период существовала неофициальная линия, разграничивающая советский и иранский секторы, и, хотя Иран не признавал ее в качестве официальной границы, никакие военные суда или самолеты без разрешения ее не пересекали. Можно утверждать, что в данном случае делимитация границ подпала под положением обычного права. Недавняя юридическая практика международных трибуналов четко устанавливает принцип стабильности государственных границ в случаях государственного наследования. Общая практика в отношении африканских озер в период после деколонизации состояла в том, что при включении международных озер в территорию суши, новые государства наследовали существовавшие границы.
Коломбос предложил следующее: "В случае когда берега замкнутых морей принадлежат двум или более странам и между ними не имеется соглашения об обратном, которое фиксировало бы пределы их соответствующих границ, суверенность каждой страны в зоне ее территориальных вод должна уважаться, и правовой режим в центральной части моря должен быть приравнен к режиму открытых морей". Эту точку зрения, однако, следует рассматривать в свете того факта, что, по Батлеру, "в Каспии не существует территориальных вод, есть лишь десятимильная рыболовная зона". Установление таких рыболовных зон не является несовместимым с возможностью совладения или совместного суверенитета, и, более того, не существует ничего, что может помешать прибрежным государствам договориться о соответствующих режимах (режиме рыболовства, режиме охраны окружающей среды, режиме использования природных ресурсов) либо на основе совладения, либо на основе совместного суверенитета, тем самым разделить между собой водоемы или ресурсы.
Ни одно из новых независимых приморских государств не аннулировало в явном виде советско-иранские договоры 1921 и 1940 годов. Более того, они являются составной частью СНГ и в качестве таковых приняли все положение Алма-атинской декларации, тем самым они заявили свое согласие придерживаться существующих территориальных границ.
С 1933 года всеми приморскими государствами бывшего СНГ неоднократно делались односторонние заявления и предложения по поводу договора о Каспийском море. Туркменистан выдвинул претензию на исключительную юрисдикцию в отношении природных ресурсов у побережья Туркменистана. В 1993 году Казахстан предложил проект договора, который разделил бы Каспий на секторы по методу срединной линии, в результате чего каждое приморское государство стало бы обладать исключительной юрисдикцией в соответствующем секторе. Азербайджан, по всей видимости, придерживался подобного же подхода к делу, предложив в начале 1994 года проект договора, объявляющего Каспий международным озером. Иран оставался сравнительно сдержан, несмотря на вербальную ноту, предъявленную ООН, в которой Каспий объявлялся внутренним морем. В России, по-видимому, существует несколько точек зрения. Министерство иностранных дел последовательно утверждает, что Каспийское море является внутренним водным бассейном, подлежащим совместному использованию всеми прибрежными государствами, и что любые односторонние действия в отношении его природных ресурсов являются незаконными. "Роскомнедра", комитет, который в настоящее время несет ответственность за выдачу разрешений на разработку углеводородных ресурсов, официально придерживается подобной же точки зрения. Тем временем, Министерство топливно-энергетической промышленности, так же как Премьер-министр, по-видимому, поддерживают руководство российской нефтяной промышленности в том, что пока за Россией закреплена ее доля прибрежные государства могут заниматься лицензированием деятельности в своих собственных секторах.